Татьяна Майская - Забытые пьесы 1920-1930-х годов

• Название: Забытые пьесы 1920-1930-х годов
• Автор: Татьяна Майская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Драматургия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0136-9

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

---

Действие второе

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Комната Сизовых, ЛЮБА. Входит МИТЯ с рукописью.

ЛЮБА. Как ты долго. Ну, что тебе сказали в театре?

МИТЯ. Мне нужно в одну ночь племянницу скомпрометировать, тетку изнасиловать и ноги закрыть.

ЛЮБА со страхом отступает, бежит к телефону.

ЛЮБА. Дайте скорую помощь… Врача-психиатра…

МИТЯ отнимает и вешает трубку.

МИТЯ. Да нет, я это в пьесе, в пьесе должен сделать.

ЛЮБА. Значит, твоя пьеса им не понравилась, тебя не хвалили?

МИТЯ. Понравилась, хвалили, только надо все переделать наоборот.

ЛЮБА (разочарованно отходит). Писал, писал, а теперь переделывать.

МИТЯ. Ты не дуться на меня должна, а быть моей музой. А муза что делает? Вдохновляет, помогает, чай разогревает.

ЛЮБА. Тебе предлагали помощь, ты сам отказался.

МИТЯ. Кто это мне предлагал?

ЛЮБА. Саша Быстрый.

МИТЯ. Опять Саша. Понимаю, вы бы хотели встречаться с ним здесь, в нашей комнате, но это вам не удастся.

[ЛЮБА. Неужели ты думаешь, что я могу променять тебя.

Высоко подымает руку.

МИТЯ. Повыше.

ЛЮБА. На какого-то Сашу.

Показывает на аршин от пола.

МИТЯ. Это ты хорошо показала.]

ЛЮБА. Довольно, довольно. Ну, что у тебя не выходит? Давай думать вместе.

МИТЯ. Племянница не выходит. Ее директорская жена играть будет, и велела ноги закрыть. Не хочу, говорит, чтобы публика к моим ногам несерьезно относилась. А как я их спрячу?

[ЛЮБА. Постой, я придумала. Нельзя ли сделать, чтобы на сцене была ночь, совсем темно, тогда ног не будет видно.

МИТЯ. Это можно. Спасибо. Только тогда вообще на сцене ничего не будет видно.

ЛЮБА. Правда. Я об этом не подумала.]

МИТЯ. С этими ногами прямо с ног сбился.

Садится на диван.

ЛЮБА. Ты мало спишь. Тебе надо отдохнуть. Ложись, пожалуйста.

МИТЯ (ложась). Разбуди меня половина…

ЛЮБА. Когда? Уже уснул.

Отходит. Телефонный звонок. ЛЮБА машет руками на аппарат. Снимает трубку.

Кто говорит? Саша Быстрый? Что? Плохо слышно.

Кричит.

Я не могу кричать.

Закрывает рот рукой.

Вы хотите прийти к нам? Ни в каком случае, он и так ревнует. Важное дело? Не верю. Сочиняете, я по глазам вижу. (Вешает трубку.) Хорошо, что Митя не слышал: он, кажется, прав, Саша за мной ухаживает. Я сейчас ему напишу, чтобы не смел. (Пишет.) «Милый Саша, ввиду моей любви к мужу, прошу к нам не ходить». Так. А марки нет.

Тихонько стучит в стену. Входит ГНОМОВ.

ГНОМОВ (готовясь обнять Любу). Стучали?

ЛЮБА. Нет, нет… Товарищ Гномов, нет ли у вас марки: мне надо отправить письмо в театр…

ГНОМОВ (беря конверт). Гражданину Быстрому. А зачем вам марка? Я сейчас мимо пойду и передам.

ЛЮБА. Пожалуйста. Это письмо деловое.

ГНОМОВ. Деловое… Чувствую. Интересно, что ваш супруг во сне видит?

ЛЮБА. Вы, кажется, думаете…

ГНОМОВ. Не беспокойтесь, Гномов умеет хранить тайну. [Гномов все знает.]

Ушел.

ЛЮБА. Этот тоже подозревает.

МИТЯ (во сне кричит). Режут, режут!..

ЛЮБА. Тебе бандиты приснились.

МИТЯ садится.

Кто тебя режет?

МИТЯ. Не меня, пьесу режут. (Думает.) Что, бишь, я должен сделать? Да, ноги закрыть.

ЛЮБА. Митя, ты думай про другое или газету почитай. Тебе развлечься надо, тогда ноги сами собой закроются.

МИТЯ. Что же в газете веселого?

ЛЮБА. Там вся жизнь, как в зеркале, наоборот отражена.

МИТЯ. Сейчас сбегаю за газетой.

Уходит. В другую дверь входит САША БЫСТРЫЙ…

ЛЮБА. Вы? Я вам сказала, что нельзя приходить. Я даже письмо вам написала.

САША. Не получал… Я пришел вас предупредить… Если бы вы видели, что я пережил в театре… Если бы вы знали силу любви.

ЛЮБА. Так и есть.

САША. Если бы вы знали, на что способен мужчина, ослепленный страстью.

ЛЮБА. Боже мой! Если бы Митя это слышал.

САША. Не беспокойтесь, я ему все расскажу, мне сам директор посоветовал.

ЛЮБА. Вы хотите об этом говорить с мужем?

САША. Это любовь касается одинаково нас обоих, и я, как честный человек, должен предупредить, что роли изменились. Та, которую он считал женой, уже не жена.

ЛЮБА. Как не жена? Молчите. И мужу не смейте говорить.

САША. Но почему?

ЛЮБА. Потому что он и так меня подозревает, а если застанет здесь… он убьет вас.

САША. Не понимаю, за что.

ЛЮБА. Уходите.

Прислушивается.

САША. В таком случае передайте ему сами, что роли…

ЛЮБА. Он идет. Бегите. Бегите скорей.

САША бежит к двери.

Не туда.

САША бежит в другую сторону. Открывает дверцу шкафа, скрывается за ней.

Не туда.

САША хочет выйти. ЛЮБА прислоняется к дверце.

Поздно.

Входит МИТЯ с развернутой газетой в руках.

МИТЯ. И здесь Саша Быстрый.

Шкаф начинает дрожать.

ЛЮБА. Почему ты догадался?

МИТЯ. Зачем догадываться, когда статья подписана его полным именем.

ЛЮБА. Ах, статья…

МИТЯ. Прочти вслух. Интересно, что мог написать этот идиот.

ЛЮБА кашляет.

ЛЮБА. Может быть, что-нибудь другое? Слушай, как интересно: «Наши достижения»… «Заминка с мукой»… «Снижение цен на пуговицы»…

МИТЯ. Если не хочешь, я сам прочту. (Берет газету.) «Новый фактор нашей культуры, или Баня в рассрочку». Вот болван…

ЛЮБА. Пожалуйста, не критикуй, а то дойдет до автора, неудобно.

МИТЯ. Как же он об этом узнает?

ЛЮБА. Как-нибудь стороной.

МИТЯ. От такой статьи можно в шкаф спрятаться.

ЛЮБА. Только не в шкаф. Садись, пожалуйста, к столу, тебе писать надо.

МИТЯ. Да, да, совсем забыл: в театре еще просили бытовых типов описать. Кого бы такое поотрицательнее?

ЛЮБА. А я знаю. На днях к маме в магазин из налогового отдела агент приходил. Уж такой тип, такой отрицательный… даже вещи на дому хотел описать.

МИТЯ. Чем же он отрицательный?

ЛЮБА. Пальто рыжее. С усами и маленького роста… Опиши его самыми что ни на есть черными красками.

МИТЯ. Прежде чем описывать, я должен его себе представить, вообразить… (Закрывая глаза.) Пальто рыжее… с усами… Сейчас опишу.

В дверь стучат. Входит АГЕНТ с усами и в рыжем пальто.

Люба, я его вижу, как живого.

АГЕНТ. Виноват, я должен описать обстановку, принадлежащую Анне Петровне Благовидовой.

МИТЯ. Ты не поверишь, я даже его голос слышу.

ЛЮБА. Я тоже слышу.

МИТЯ. Вот что значит сила фантазии! Но я и представить не мог такого скверного лица.

АГЕНТ. Гражданин, я при исполнении служебных обязанностей и прошу мое лицо не затрагивать.

ЛЮБА. Мне кажется, он всамделишный. Брось в него чем-нибудь.

МИТЯ бросает в агента коробок спичек.

АГЕНТ. Гражданин, я приглашу милицию, это хулиганство.

МИТЯ. Значит, живой. Вы, товарищ, простите: я драматург и, подчиняясь вдохновению, хотел вас описать.

АГЕНТ. А я агент и, подчиняясь фининспектору, хочу вас описать.

МИТЯ. Это да… Товарищ, я передумал, я не буду вас описывать.

АГЕНТ. Ну а я вас все-таки опишу. Гражданка Благовидова вам родственница?

ЛЮБА. Это моя мамаша.

АГЕНТ. Какие вещи здесь принадлежат ей?

МИТЯ. Здесь все вещи мои, за исключением этого шкафа.

АГЕНТ. А что в нем находится?