Алексей Егоров - Юлий Цезарь. Политическая биография

• Название: Юлий Цезарь. Политическая биография
• Автор: Алексей Егоров
• Издательство: СПбГУ
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4469-0389-4

Монография посвящена политической и военной биографии Юлия Цезаря, рассматриваемой на широком фоне жизни Рима эпохи гражданских войн. В книге рассматриваются события политической борьбы в римском обществе, противостояние оптиматов и популяров, сложные конфликты и интриги внутри властной элиты римского сената. Помимо собственно событийной истории автор даёт широкий обзор источников по истории Цезаря и анализ его образа в мировой историографии. Также рассматриваются личности его друзей и врагов, политических союзников и противников (Помпея, Красса, Катона, Цицерона, Марка Антония и многих других). Книга предназначена для специалистов-антиковедов, историков, философов, юристов, студентов и аспирантов гуманитарных факультетов, а также для всех интересующихся античной историей.

---

10

Традиционная точка зрения опирается на точку зрения Т. Моммзена и К. фон Фрица. Т. Моммзен отвергал какое-либо демократическое начало в римской конституции и считал Римскую республику аристократическим или олигархическим государством, которое сменила монархия Цезаря (Моммзен Т. История Рима. СПб., 1995–1996. Т. 3). К. фон Фриц подчеркивал искусственный характер теории Полибия, не имеющей реальной основы ни в греческой, ни в римской политической жизни (Fritz К. The Theory of Mixed Constitution in Antiquity. NewYork, 1959, P. 74; 91–92; 96). В подробнейшем обзоре римского государственного строя (Р. 123–304) К. фон Фриц демонстрирует непригодность схемы для событийной истории Рима. Напротив, современная историография склонна хотя бы частично признавать ее правомерность. Так, Э. Линтотт полагает, что власть магистратов как независимой выборной власти отчасти уравновешивала аристократический режим сената. Наряду с этим, английский исследователь признает довольно значительную роль народного собрания, вовсе не бывшего игрушкой в руках олигархов (Lintott A. Political history…, P. 4053). Теория Полибия, как полагает Линтотт, не была оторванной от жизни греческой теорией и “подобно тому, как римляне осознали свою историю под влиянием греков, они создали свою конституцию под влиянием греческой философии” (Р. 53).

11

Ужасающие потери по сравнению с 236–234 гг. до н.э. показал уже ценз 210–209 гг. — 137 108 человек. Ценз 204 г. показывает большую цифру-214 000, что вызывает некоторые недоумения. Вероятно, увеличение было вызвано проведением ценза не только в Италии, но и в провинциях, раздачей земель и полным учетом. Впрочем, ценз 194 г. снова дает 143 704 человека. Попытка Кл. Николе и П. Брюнта заменить первую цифру этого ценза на СС (200) едва ли имеет под собой веские основания. См. Brunt P. Italian manpower 227 В.С. -A. D. 14. Oxford. 1971; Nicolet CI. Economy and society, 133–43// САН. 2-ed. Oxford, 1994. P. 602–603. Даже спад с 270 до 210 тыс. человек показывает потери, беспрецедентные в истории Рима.

12

Более или менее точно можно определить только численность римских граждан, относительно которых мы имеем данные цензов. Цензы 189–131 гг. до н.э. дают от 258 794 (189 г.) до 337 022 (164 г.). Поскольку регистрировались только военнообязанные мужчины, можно предположить, что общее число граждан достигало примерно 1 млн. человек. Данные цензов у Ливия совпадают с показаниями Полибия в его знаменитом обзоре военных ресурсов римлян в 227 г. до н.э. (Polib., II, 24-сравн. Diod., XXV, 13; Liv. Epit., 20), где он сообщает о 300 000 римских граждан. Из этого обзора можно установить численность союзников — около 500 тыс. (иногда его увеличивают до 575 тыс. человек), что предполагает общую численность порядка 2 млн. Во времена Августа, согласно Кл. Николе, в Италии было примерно 4,5 млн. свободного и ок. 3 млн. рабского населения. См. Nicolet C.I. Economy and society, P. 650. Труднее посчитать население провинций. Самой населенной провинцией империи обычно считают Египет (около 7–7, 5 млн. жителей, не считая полумиллионного населения Александрии) (Diod., I, 31; Jos. В. J., II, 16, 4). По подсчетам Ю.Б. Циркина, население Испании достигало примерно 5–6 млн. человек Щиркин Ю.Б. Древняя Испания. М., 2000. С. 198). Приблизительно ту же цифру дают исследователи для Галлии (Harmand J. Les Celtes au second age du fer. Paris, 1970. P. 61–65). Вероятно, ее можно взять в качеств ориентира для Африки, Греции и Македонии и восточной части Малой Азии (примерно область бывшего Пергама). Население Сирии и Сицилии было, видимо, несколько меньшим. При подробных подсчетах, население Испании, Африки, Македонии (с Грецией) и провинции Азия составляет примерно 20–25 млн. человек. Достаточно сложно определить количество рабов. Оценка их пропорции к свободному населению колеблется от 1:1 (А. Валлон) до 1:2 (У. Уэстерманн). Речь идет о рабах в Италии, и наиболее вероятной представляется оценка Кл. Николе (примерно 3 млн. рабов) (Nicolet Cl. Economy and society, P. 604–605). Доля рабов в провинциях, вероятно была меньше, чем в Италии и вполне вероятно рабы могли составлять 1/4 общего населения. Заметим, что провинциалов (по крайней мере, их определенные категории) было не столь трудно обратить в рабское состояние.

13

В исследовании Кл. Николе отмечается резкое раширение ассортимента питания различных слоев римского общества, рост потребности в импорте зерна в связи с урбанизацией и переход к пшенице как основной культуре (ранее преобладали рожь и овес). Это также было время расцвета виноградарства и виноделия, прогресса скотоводства, в т.ч. крупного, и появления пригородных вилл, на которых выращивались раритетные продукты, породы животных, овощи и цветы.

14

Большинство авторов сообщает о 500 югеров (125 га) земли (Plut. Tib. Gr., 7). Аппиан добавляет к этому сообщение о праве иметь еще по 250 югеров на каждого взрослого сына (Арр. В. С, I, 9), а Ливий приводит только второй максимум в 1000 югеров (Liv. Epit, 58).

15

Аграрный закон Гая представляет собой сложную загадку. С одной стороны, он четко засвидетельствован традицией, как литературной (Cic. in Cat., IV, 4; Liv. Epit., 60; Flor, III, 15), так и документальной (L. agr. a. 111, 8; 14; 19; 21; 27–28), с другой- мы не знаем ни его деталей, ни его результатов. Похоже, это было просто восстановление закона Тиберия.

16

Негативная позиция также имела несколько оттенков. Наиболее жесткий вариант представлет собой версия Ливия и Веллея Патеркула (Liv. Epit., 58; 60–61; Veil., II, 2), которые считают пагубными все законы Гракхов, объясняют их действия спонтанным бунтом толпы, подогреваемым демагогами и честолюбцами, а правительственную расправу — правомерной и естественной реакцией законной власти. Вероятно, именно таковой была позиция сенатских “ультра” типа Сципиона Назики и Луция Опимия. Иная картина представлена у Флора: оставаясь в лагере противников Гракхов, он все же склонен весьма критически оценивать события 40–30-х гг. II века и находить долю справедливости в требованиях реформаторов. Вместо “злодеев” перед нами предстают достаточно честные, но недальновидные политики, предложившие ошибочную программу преобразований и приведшие Рим к кризису. Подобные взгляды могли отражать мнение членов сципионовского кружка или бывших гракханцев типа Гая Фанния, перешедших на сторону правительства. Близка к этой позиции и точка зрения Цицерона.

17

Несмотря на достаточно резкую критику гракханских законов (особенно- хлебного, судебного и закона о провинции Азия), Т. Моммзен не считает революцию однозначным злом и даже высказывает мысль о преемстве реформ Гракхов и политики Цезаря (Там же, Т. 2. С. 34; 104; 110; 111).

18

Здесь и далее в скобках указывается год консульства.

19

Римские армии по большей части формировались в сельской местности.

20

В последнее время интерес к событиям Союзнической войны явно нарастает, причем, исследователи отмечают не только правовой, но и социально-экономический и национальный аспект. По мнению Э. Габбы и Кл. Николе, это был все тот же извечный конфликт “богатой”(и, следовательно, более романизованной и урбанизированной) и “бедной “Италии (Nicolet Cl. Economy and society.., P. 599–600). Отсутствие (и, напротив, наличие) гражданства имело теперь важное экономическое значение- союзническая элита не могла полноценно участвовать в эксплуатации империи, а простые италики не были защищены во время аграрных переделов. С другой стороны, Э. Габба отмечает участие в армиях повстанцев, рабов и бедноты, а Я.Ю. Заборовский отчетливо демонстрирует сочувствие населения многих районов восстания союзников продвигавшимся по ним отрядам Спартака (Заборовский Я.Ю. Очерки…, С. 160–164) и считает Спартакову войну известным продолжением Союзнической. Хотя социальные и национальные аспекты, несомненно обостряли конфликт, Союзническая война совершенно очевидно относится к категории особенно “бессмысленных “ войн, когда даже самые радикально настроенные повстанцы были готовы прекратить войну, получив гражданство, а победивший Рим принял условия побежденных италиков.

21

Т. Моммзен считает ее важнейшим актом политического развития Рима от республики к Империи, впрочем, почти сведенным на нет половинчатым характером реформ (см. Моммзен Т. История Рима…, Т. 2. С. 232–233). Для С.Л. Утченко Союзническая война стала главным событием социальной революции и краха Римаполиса. По мнению Э. Габбы, “Распространение римского гражданства на всю Италию, от долины По до Мессанского пролива, означало полную трансформацию территориальной организации римского государства и ее реорганизацию на основе муниципиев… Рим перестал быть городом-государством и стал государством, состоящим из муниципиев, хотя его политические структуры остались без изменения” (Gabba Е. Rome and Italy…, P. 127–128).