Сергей Дмитриев - Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара

• Название: Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара
• Автор: Сергей Дмитриев
• Издательство: Вече
• Жанр: Научпоп
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-2597-8

Такой судьбы не придумал бы ни один, даже самый искусный писатель! Жизнь Александра Грибоедова вместила в себя и военную службу в эпоху Наполеоновских войн, и творческую деятельность по созданию драматургических произведений, в том числе мирового шедевра «Горе от ума», и успешную работу на дипломатическом поприще в Персии, и участие в Русско-персидской войне 1826–1828 гг., и, наконец, трагическую гибель в Тегеране во время разгрома российского посольства.

И сколько тайн скрывает до сих пор биография поэта и дипломата, который заменял России, по словам Н.Н. Муравьева-Карского, «единым своим лицом двадцатитысячную армию»! Пушкин не случайно писал о Грибоедове: «Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни».

Знак информационной продукции 12+

---

Активным противником Грибоедова выступил и первый министр Персии Аллаяр-хан, и дело здесь было не только в желании вернуть в гарем двух женщин-пленниц и отомстить за позор своего пленения, но и в желании, отстранив от дел Грибоедова, ослабить тем самым Аббас-Мирзу, наследника престола, который надеялся на поддержку России в борьбе да трон и опирался на содействие Грибоедова.

Духовные же мусульманские лидеры Персии видели в разгроме русской миссии реальный шанс разжечь антирусские настроения и усилить свое политическое влияние в Тегеране в условиях редкого падения авторитета шаха, который после проигранной войны с Россией окапался объектом критики. Фетх-Али-шах окапался в итоге не в состоянии контролировать самые оголтелые элементы и подстроился иод кровожадные устремления экстрем истов.

И, наконец, в том, чтобы рассорить Персию и Россию, отвлечь внимание и силы последней от русско-турецкой воины, был кровно заинтересован султан Турции и его ставленники, также имевшие определенное влияние в Тегеране.

М.Я. фон Фок, возглавлявший российский сыск и весьма осведомленный, писал о тегеранской трагедии: "Один друг Грибоедова, пред которым сей последний не имел ничего тайного и поверял все свои мысли и чувства, часто с ним разговаривал о делах персидских, и вот что он слышал от Грибоедова пред его отъездом. Против Аббас-Мирзы есть сильная партия при дворе, которая хотела бы удалить его от наследства престола. Эта партия боится, чтоб Россия не покровительствовала Аббас-Мирзе, и потому старалась и будет стараться всегда очернять его пред российским двором. Назначение в Персию посланником приятеля Аббас-Мирзы или, по крайней мере, человека, который знает все интриги двора, не могло быть приятным этой партии, и она будет стараться по возможности вредить послу… Один член английского посольства в Персии, выехавший почти в одно время с Грибоедовым из Петербурга (это был Джон Кэмпбелл, секретарь английской миссии в Тавризе. — С.Д.), говорил ему в присутствии друга: "Берегитесь! вам не простят Туркманчайского мира!" И так многие заключают, что Грибоедов есть жертва политической интриги".

С февраля 1829 г. письма и донесения от Грибоедова стали приходить в Тифлис все реже, и там не знали, чем объяснить такое молчание. Совершенно очевидно, что почти все письма из Тегерана накануне спланированного разгрома русской миссии перехватывались персидской стороной, и поэтому мы не знаем, что сообщал начальству Грибоедов накануне трагедии. Вскоре стали проникать смутные слухи о гибели в Тегеране всей миссии. Первым официальным подтверждением этих слухов стало сообщение генерального консула в Тавризе Амбургера: "Сегодня утром прибыл сюда человек Мирза-Муса-хана, который привез более подробные известия из Тегерана о случившемся там ужасном происшествии. Кажется, что духовенство тегеранское было главною причиною возмущения, соделавшего нашего министра жертвою ожесточенной черни, ибо в главной мечети провозглашали сбор правоверных. Злополучный Александр Сергеевич сделался жертвою своей храбрости".

В те дни ожидалось все, что угодно, вплоть до нового вторжения персидских войск. Как утверждал Муравьев-Карский, согласно "получаемым сведениям известно было, что персидские войска собирались около Тавриза. Многие говорили, что мера сия была только предостерегательная на случай вторжения наших войск; но не менее того брожение умов в Персии было чрезвычайное: хотели возобновить войну с Россиею, полагаясь на то, что мы были заняты войною с Турциею. И в самом деле, обстоятельства наши в Грузии в таком разе были бы несколько затруднительны; но с обеих сторон остались в покое. Нас точно занимала турецкая война, а персияне еще не забыли прошедших побед наших. Мы требовали выдачи виновников в смерти нашего посланника; нам обещались их выдать, но не выдавали и, наконец, не выдали".

Выживший во время трагедии с помощью подкупа нескольких персов Мальцов, которого потом многие обвиняли в трусости и предательстве, находясь под арестом в шахском дворце и боясь смерти, стал свидетелем постыдных картин, когда посланные шахом визири выказывали ему фальшивое "отчаяние шаха и собственную свою горесть". "Какой позор целому Ирану, что скажет император!" — говорили они. Позднее Мальцов с конвоем был доставлен до границы и передан российской стороне.

ВЕЛИКАЯ ЛЮБОВЬ "ЧЕРНОЙ РОЗЫ ТИФЛИСА"

Когда до Тавриза дошли сведения о тегеранской трагедии, было решено не сообщать о ней Нине, путем уговоров ее удалось убедить в том, что Грибоедов не пишет ей только по причинам своей занятости и что он просил ее вернуться в Тифлис. Князь Чавчавадзе хотел сам съездить за дочерью в Тавриз, но, получив отказ Паскевича, послам туда своего племянника Романа Чавчавадзе.

13 февраля Нина выехала в Тифлис, где продолжала тревожиться о судьбе Грибоедова. Однажды к ней заехала жена Паскевича — двоюродная сестра Грибоедова, заговорила об Александре Сергеевиче, запуталась в объяснениях, расплакалась и всё открыла. С Ниной сделалась истерика, и на другой день она преждевременно разрешилась. В своем письме к госпоже Макдональд 22 апреля 1829 г. Нина сама рассказала об этом: "Через несколько дней после моего приезда, тяжелых дней, проведенных в борьбе с тоской, охватившей меня, в борьбе с неясной тревогой и мрачными предчувствиями, все более раздиравшими меня, было решено, что лучше сразу сорвать покрывало, чем скрывать от меня ужасную правду. Свыше моих сил пересказывать вам все то, что я перенесла; я взываю к вашему сердцу любящей супруги, чтобы вы смогли оценить мою скорбь, я уверена, что вы поймете меня: мое здоровье не могло противостоять этому ужасному удару. Переворот, происшедший во всем моем существе, приблизил минуту моего избавления. Опустошенная душевными страданиями более, нежели страданиями физическими, лишь через несколько дней я смогла принять новый удар, который мне готовила судьба: мой бедный ребенок прожил только час, а потом соединился со своим несчастным отцом — в мире, где, я надеюсь, будут оценены и их достоинства, и их жестокие страдания. Однако его успели окрестить, ему дали имя Александр в честь его бедного отца".

Сионский кафедральный собор в Тифлисе, где венчался А.С. Грибоедов и где его отпевали 17 июля 1829 г.

Что тут добавить: трагическая судьба не подарила великому поэту и его жене сына, но она сохранила истинную любовь Нины Грибоедовой. Всю свою жизнь она оставалась верна памяти мужа, посвятила себя родным и их детям, занималась благотворительностью и была воспета за свои выдающиеся качества доброты и чести многими русскими и грузинскими поэтами и прозаиками. После трагедии по высочайшему повелению кроме единовременного пособия в 30 тысяч рублей Нине была назначена пенсия в пять тысяч рублей, впоследствии ещё более увеличенная. По свидетельству К. А. Бороздина, "до супружества сестры своей, Екатерины Александровны, вышедшей замуж за владетеля Мингрелии, Давида Дадиани, она выезжала с нею в свет; затем воспитывала меньшую сестру Софью Александровну, впоследствии баронессу Николаи; а когда у брата ее Давида стали подрастать дети, она взяла к себе на воспитание третью дочь его Елену, чрезвычайно слабую и болезненную девочку, и с нею не расставалась до своей кончины… Нина Александровна везде была необходима: и в доме отца в Тифлисе, и в доме брата в Кахетии, и в доме сестры, княгини Дадиани, в Мингрелии. То был ангел-хранитель всего семейства, а в то же время и существо, которому поклонялись все служившие тогда на Кавказе, начиная от главноуправлявших и наместников до самых маленьких чинов". Однажды, когда жена и дети брата Давида попали в плен к имаму Шамилю, который требовал за них огромный выкуп, Нина, не задумываясь, отдала ему все, что у нее было, испросив себе пенсию на 5 лет вперед.

К вдове несколько раз сватались: и любивший её полковник Н.Д. Сенявин, и гражданский губернатор Тифлиса П.Д. Завилейский, и известный грузинский поэт Г. Орбелиани, но она была тверда в своей негасимой любви, почти каждый день, пока позволяли силы, поднимаясь к могиле мужа. За красоту и постоянный траурный облик ее часто называли "черной розой Тифлиса". И как тут не вспомнить строки из лермонтовского "Демона", которые поэт вложил в уста героини поэмы Тамары: "Долго Нина предавалась печали".

С Ниной Грибоедовой встречались в Тифлисе многие известные люди и деятели культуры. А.С. Пушкин, побывавший в Тифлисе дважды во время своего путешествия в Эрзерум, посетил свежую могилу Грибоедова, который был похоронен всего лишь полмесяца назад. По воспоминаниям Н.Б. Потокско-го, перед могилой "Александр Сергеевич преклонил колени и долго стоял, наклонив голову, а когда поднялся, на глазах были заметны слезы". Сказано скупо, но мы можем представить себе, какие чувства обуревали поэта в этот миг прощания и преклонения перед другом. Загадкой является то, что в своих записках Пушкин не упомянул о своей встрече в Тифлисе ни со вдовой Грибоедова, ни с ее отцом. По-видимому, эти встречи тогда все-таки состоялись, но поэт не мог упомянуть о них в 1835 г., когда публиковались очерки, так как Чавчавадзе с группой его единомышленников был обвинен в 1832 г. в антиправительственном заговоре, осужден и отбывал наказание.