Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6525 ( № 37 2015)

• Название: Литературная Газета 6525 ( № 37 2015)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

В газету 27-й армии «Мужество» Смирнов попал лишь в июле 1943 года.

Особое место в биографии писателя занимает работа в журнале «Новый мир». Смирнов попал туда в начале 1950 года в качестве ответственного секретаря – заместителя главного редактора (напомню, что возглавлял журнал тогда Твардовский). По распределению обязанностей он больше занимался публицистикой и особенно вопросами науки. Сохранилась его переписка с В. Обручевым, И. Ефремовым и другими учёными, сочетавшими научные занятия с литературой.

Видимо, тогда же Смирнов задумался и о восстановлении белых пятен в истории Великой Отечественной войны. Уже 27 марта 1950 года он обратился к начальнику Главного Политического Управления Вооружённых Сил СССР генерал-лейтенанту тов. Крайнюкову К.В. Смирнов писал:

«В Управлении Пропаганды и Агитации Главного Политического Управления хранится дневник погибшего в керченских каменоломнях политрука Серикова, который мог бы представить большой интерес для советского читателя как яркий патриотический документ времён Великой Отечественной войны. Редакция журнала «Новый мир» хотела бы напечатать выдержки из этого дневника в ближайших номерах журнала.

Как сообщил нам полковник тов. Рудницкий, для получения этого дневник необходимо Ваше разрешение. Просим разрешить тов. Рудницкому выдать рукопись дневника редакции «Нового мира». Рукопись будет возвращена по использовании, а подготовленные к печати выдержки согласованы с Управлением Пропаганды и Агитации».

(РГАЛИ, ф. 1702, оп. 4, д. 94, л. 4).

В конце 1950 года Твардовский предложил своему заместителю подумать о вступлении в Союз писателей. Одну из рекомендаций Смирнову дал Самуил Маршак. «Сергей Сергеевич Смирнов – один из тех людей, которые пришли в литературу с большим житейским опытом, – отметил Маршак. – Его военные очерки («В боях за Будапешт») сочетают документальную точность фронтового дневника с живостью художественного рассказа. Избегая приёмов ложной беллетризации, автор умеет говорить о больших событиях просто, лаконично, без прикрас и приобретает этим безусловное доверие читателя, чувствующего в нём непосредственного участника изображённых событий.

С тщательностью и любовью рассказывает тов. Смирнов о замечательной семье рабочих-изобретателей. Несмотря на то, что в книге «Династия Казанцевых» нет того, что называется фабулой, повествование подчинено определённому художественному замыслу и развивается интересно и стройно. Технические сведения, содержащиеся в книге, не только не затрудняют восприятие, но и повышают интерес к истории изобретения.

Книги тов. Смирнова дают все основания надеяться, что дальнейшей своей работой он может способствовать развитию художественного очерка, посвящённого труду советских людей в мирное и военное время.

Полагаю, что С.С. Смирнов вполне достоин быть членом Союза советских писателей».

(РГАЛИ, ф. 631, оп. 40, д. 485, лл. 82, 82 об.).

Но председатель приёмной комиссии Леонид Соболев высказал сомнения: не рановато ли было Смирнова принимать. Заступился за Смирнова Василий Гроссман. Выступая на приёмной комиссии, он отметил: «Я знаю Смирнова только как участника нашего литературно-общественного процесса, знаю его с лучшей стороны. Это – человек, очень любящий литературу, горячо подходящий к тем сложным вопросам, которые он решает» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 40, д. 485, л. 92).

Гроссман знал, что говорил. Это ведь Смирнов решительно отстаивал рукопись его романа «Сталинград» (получивший потом название «За правое дело») в различных инстанциях.

Но летом 1954 года тот же Смирнов отказался поддержать поэму своего начальник Твардовского «Тёркин на том свете». Из-за этого он потом вынужден был из «Нового мира» уйти.

Оказавшись, что называется, на «вольных хлебах», Смирнов вплотную занялся розысками героев обороны Брестской крепости. Уже весной 1959 года он, только став главным редактором «Литгазеты», прямо на второй летучке вспомнил: «Когда я в 1954 году приехал в Брестскую крепость, её строения взрывали. Был нужен кирпич на строительство домов. Там были надписи, которые оставлялись в 1941 году, которые нельзя было читать без большого волнения; слёзы в глазах появлялись, когда их читаешь, а они летели – нужен кирпич. Пришлось писать две записки, чтобы остановить это разрушение. Сплошь и рядом встретишь такие вещи» (РГАЛИ, ф. 634, оп. 4, д. 2135, л. 43).

На материалах своих поисков Смирнов в 1955 году написал пьесу «Крепость над Бугом», предложив рукопись журналу «Знамя».

По просьбе Вадима Кожевникова и Бориса Сучкова пьесу прочитали Николай Чуковский, Юрий Нагибин иётр Вершигора. Первым откликнулся Нагибин. Он в своём отзыве отметил:

«Хорошая пьеса, которую несомненно стоит печатать. Благородные идеи автора не связали его по рукам и по ногам, как то нередко случается с драматургами, а позволили создать очень нужную, очень напряжённую и, что совсем редкость, – интересную пьесу.

Моё единственное критическое замечание касается последних сцен, где герои становятся порою не в меру велеречивы, к тому же момент весьма неподходящий. Это что-то оперное и не идущее к хорошему реалистическому стилю пьесы.

А вообще – я за».

(РГАЛИ, ф. 618, оп. 16, д. 229, л. 4).

Однако много претензий оказалось у сотрудников редакции Уварова, Дороша и Разумовской. Из-за этого заместитель Кожевникова – критик Людмила Скорино созвала совещание. Дорош сказал:

«3. В военных сценах пока не хватает ощущения того, что люди знают, что они уже обречены. Не хватает духовной наполненности в их разговорах.

4. Жена комиссара погибает рано – её душевные качества не успевают проявиться».

(РГАЛИ, ф. 618, оп. 16, д. 229, л. 9).

Разумовская добавила: «Главная работа предстоит над 2-й частью, где всё запутано, где нет ведущего характера» (РГАЛИ, ф. 618, оп. 16, д. 229, л. 11).

Выслушав все упрёки, Смирнов пообещал: «Постараюсь пропитать героев сознанием, что они сорвали план немцев и, даже погибая, одержали победу» (РГАЛИ, ф. 618, оп. 16, д. 229, л. 13).

После пьесы Смирнов взялся за свою главную книгу – «Брестская крепость».

В конце 1957 года Константин Федин по совету партаппаратчиков из ближайшего окружения Михаила Суслова предложил избрать Смирнова своим заместителем в Московской писательской организации. Но за большую должность пришлось дорого заплатить: в октябре 1958 года Смирнов вынужден был провести собрание, на котором Пастернака исключили из Союза писателей. А потом последовало назначение в «Литературную газету» (на нём настоял лично Суслов).

Многие мемуаристы (в частности, Б.Сарнов, Л.Лазарев-Шиндель, Ст. Рассадин) утверждали, что Смирнов в 1959 году чуть ли не развернул «Литгазету» на сто восемьдесят градусов, превратив её из оплота охранителей в рупор либералов. Но это было сильным преувеличением. Выходившие при Смирнове номера, а также архивные документы свидетельствуют о том, что не всё в этом издании обстояло просто.

Ну не был Смирнов отъявленным либералом. Я приведу одно его письмо, адресованное секретарю ЦК КПСС Фурцевой. Смирнов писал:

«Глубокоуважаемая Екатерина Алексеевна!

Направляю Вам перевод статьи Нормана Казина о беседе с И.Н. Эренбургом, напечатанной в американском журнале «Сатердей ревью». Как мне кажется, отдельные положения, высказанные И.Г. Эренбургом (если они не искажены автором статьи), должны встретить спокойные, но твёрдые возражения со стороны «Литературной газеты».

Главный редактор «Литературной газеты»

С.С. Смирнов

18 ноября 1959 г.»

(РГАЛИ, ф. 634, оп. 4, д. 2186, л. 47).

В других письмах в ЦК Смирнов просил открыть корпункты «Литгазеты» во Франции и Англии. Во Францию он предполагал отправить на год Даниила Гранина, а в Англию – Виталия Закруткина. Осуществись этот план, либералы вряд ли бы обрадовались (особенно назначению их заклятого врага Закруткина).

Проблема была в другом. Придя в «Литгазету», Смирнов передоверился некоторым своим заместителям и членам редколлегии. И кое-кто за его спиной стал насаждать газете чуждый ему курс.

Летом 1960 года Смирнов, поняв свои ошибки, обратился с личным письмом к Суслову. Он сообщил:

«Будучи недостаточно опытным в организационно-административном отношении и, вероятно, недостаточно твёрдым по характеру, я не воспользовался первым периодом своей работы в газете, чтобы решительно реорганизовать редколлегию и аппарат, произвести все необходимые кадровые перемены, хотя в то время Вы сказали мне, что Центральный Комитет понимает естественность таких перемен и я встречу поддержку. Тогда я лишь произвёл несколько остро необходимых замен в аппарате, а в редколлегии заменил только одного человека, решив присмотреться к остальным и надеясь, что я смогу сработаться с ними и создать нужную рабочую, творческую, дружную атмосферу. Признаюсь, что этого я не сумел сделать, и сейчас, спустя полтора года, в редколлегии нет подлинно творческой атмосферы, полного доверия друг к другу, необходимой откровенности и прямоты и сложные, а порой напряжённые, взаимоотношения людей накладывают свой отпечаток и очень часто служат нехорошей подкладкой деловых споров и несогласий, нормальных для всякого коллектива. Есть люди в редколлегии и коллективе, с которыми мне стало работать очень трудно и к которым я не испытываю товарищеского доверия, столь важного для плодотворной совместной работы. Не стал организатором творческой атмосферы в редакции, по моему мнению, и наш партийный коллектив, работа которого, как мне кажется, носит большей частью формальный характер».