Маршал Салинз - Экономика каменного века

• Название: Экономика каменного века
• Автор: Маршал Салинз
• Жанр: Психология

---

Мосс говорит: во взаимных предоставлениях (prestations) между кланами ВС1ЦИ ц некотором смысле взаимодействуют как люди, а люди — как вещи. Звучит более ЧОМ иррационально, и незначительным преувеличением будет сказать, что это близко к клиническому определению невроза: личности воспринимаются как предметы, люди CM(h

Тек, к последнем мы читаем: «отец со своими сыновьями и слугами, превратившимися в граждш-(.ких лиц посредством его отцовской юрисдикции, называются семьей. И эта семья, если путем про-умножения детей и адопции слуг она увеличивает число членов настолько, что, не снимая со счето! некоторое количество смертей вследствие войны, оно не может быть снижено, будет расцеиигться кж наследственное королевство. Оно, хотя и отличается по происхождению и способу С01Д1НИЯ 01 институироианной монархии, которой добиваются силой, обладает теми же возможностями И Лалогичными правами власти, и поэтому об этом нет необходимости говорить отдельно» («Englllh Work»» [Moltiworth, ed.), 1839, vol. 2, pp. 121-122).

Экономика каменного века

шивают самих себя с внешним миром. Но даже помимо стремления утвердить принцип рациональности обмена, инстинктивную неприязнь, которую, похоже, испытывает большая часть представителей англо­американской антропологии, к этой моссовской формуле, можно связать с имплицитно, как кажется, в ней содержащейся коммерциализацией личности.

Ничего не может быть более далеким от истинного понимания этой общей идеи Мосса — идеи предоставления (prestation), — первоначальные англосаксонские и французские отзывы о ней. Именно Мосс открыто осуждал за негуманность современное абстрактное разделение на реальный и личный закон, призывая вернуться к древним отношениям между людьми и вещами, в то время как англосаксы могли лишь прославлять предков за то, что те окончательно освободили человека от унизительного смешения с материальными предметами. И, в первую очередь, освободили женщину. Ведь когда Леви-Строс перефразировал на своем французском языке «total prestation» в grand system* брачного обмена, на удивление большое число британских и американских этнологов дружно отшатнулось от этой идеи, отказываясь, со своей стороны, «расценивать женщину как товар».

Не желая делать окончательных заключений, по крайней мере в данном контексте, я все же задаюсь вопросом, не имела ли эта англо-американская реакция недоверия эт-ноцентрический характер. Видимо, она исходит из представления, что разграничение между сферой экономики, которая имеет дело с приобретениями и тратами, и при этом не вполне хорошего свойства, с одной стороны, и общественной сферой моральных отношений, с другой, существовало всегда. Ведь если заранее решить, что мир в целом дифференцирован так, как дифференцирован наш, в частности, — экономические отношения — это одно, а социальные (родственные) — другое, тогда, действительно, говорить об обмене женщинами между группами — значит безнравственно распространять сферу бизнеса на сферу брака и клеветать на всех, вовлеченных во взаимодействие. Итак, при подобном подходе забывают о великом уроке, который «total prestation» преподало и исследованиям по примитивной экономике, и исследованиям брачных отношений.

Примитивный строй генерализован. В нем не проявляется четкого разделения на социальное и экономическое. Что же касается брака, то дело не в том, что коммерческие операции применяются к общественным отношениям, а в том, что эти сферы не были первоначально совершенно отделены друг от друга. Здесь следует рассуждать так же, как мы это делаем применительно к классификационному родству: дело не в том, что термин «отец» «распространяется» на отцовского брата (формулировка, исподтишка протаскивающая идею приоритета нуклеарной семьи), а в том, что перед нами широкая категория родства, не знающая подобных генеалогических разграничении. И в экономике мы также имеем дело с генерализованной организацией, а допущение «экзогенности» родства лишает нас малейшей надежды на понимание этой организации.

Я упоминаю последнюю заслугу «Дара», имеющую отношение к этому вопросу, но более специфическую. В конце очерка Мосс в сущности обезглавил свой тезис, при­* Большую систему {фр.}.

Дух дара

недя два меланезийских примера тонких взаимоотношений между деревнями и людьми: они показывают, как при постоянной угрозе войны празднества и обмен примиряют между собой примитивные группы. Эта тема впоследствии также расширяется Леви-Стросом, который пишет: «Существует связь, взаимопереход между враждебностью и обеспечением реципрокныхрге5<:олоп5. Акты обмена — это мирные разрешения войн, а войны — результат неудачных трансакций» (Levi- Strauss, 1969, р. 67;

ср. 1943, р. 136). Однако данное, косвенно вытекающее из «Дара» положение, я полагаю, даже шире, чем внешние отношения и трансакции. Привлекая внимание к внутренней раздробленности сегментарных обществ, к их структурной расщеплен-ности, «Дар» переносит классические альтернативы войны и торговли с периферии в самый центр общественной жизни и превращает их из эпизодических событий в постоянное явление. Это главное значение моссовского возврата к природе, из которого следует, что примитивное общество находится в состоянии войны с Warre, и все •№ сделки — договоры о мире. Иными словами, все обменные операции в своем мат!* риальном выражении должны нести политическую нагрузку примирения. Или, (СИ сказал один бушмен, «самое худшее, что можно сделать, — не дарить подарков. KOf* да люди друг друга не любят, но один из них дарит подарок, а другой вынужден f0 принимать, это обеспечивает мир между ними. Мы отдаем то, что у нас есть. Это СПв* соб жить вместе» (Marshall, 1961, р. 245).

Отсюда, в свою очередь, вытекают все основные принципы экономики, подлинно антропологические, включая и тот, который находится в центре рассмотрения последующих глав: любой обмен, поскольку он воплощает некий коэффициент дружественно* сти, не может быть понят лишь в материальном аспекте, отделенном от социального.

Экономика каменного века

Даже эта, сугубо практическая сторона обмена в примитивном обществе играет не ту же самую роль, что экономическое движение товаров в современном индустриальном обществе. Трансакция занимает иное место в экономике в целом: в условиях примитивного общества она в большей степени оторвана от производства, зависимость ее от производства менее жестка, она менее органично с ним связана. Как правило, обмен в примитивном обществе слабее, чем современный обмен, задействован в сфере, оперирующей со средствами производства, и сильнее — в сфере перераспределения конечного продукта. Здесь базис такой экономики, в которой пища занимает ведущее ме­сто и в которой каждодневный результат производства не зависит ни от массивного технологического комплекса, ни от сложного разделения труда. Это также базис домашнего способа производства: домохозяйств в качестве производящих единиц, разделение труда по половому и возрастному признаку, производство, ориентированное на семейные нужды, и непосредственный доступ домашних групп к стратегическим ресурсам. Это базис такого социального строя, при котором права на контроль над продуктами производства соединены с правами на использование ресурсов производства и при котором существует лишь очень ограниченное движение привилегий в доступе к ресурсам, привилегий, обусловленных статусом или приобретенных. И, наконец, это базис обществ, в основном организованных по принципу родства. Эта характеристика примитивной экономики, весьма широко сформулированная, безусловно требует спецификации для конкретных случаев. Она предлагается только в качестве руководства (путеводителя) к последующему детальному анализу распределения. Не мешает также повторить, что термин «примитивные» следует относить к культурам, в которых отсутствует государство, и он применим лишь там. где экономика и общественные отношения еще не преобразованы историческим внедрением государства.

В очень широком смысле, вся масса экономических взаимодействий, зафиксированных в этнографических материалах, может быть сведена к двум основным типам.3 Первый — это «движения vice-versa» между двумя сторонами, хорошо известные как «реципрокация» (А «Л В). Второй тип (централизованные движения) — сбор с членов группы, часто идущий в одни руки, с последующим перераспределением в пределах той же группы:

удовлетворения материальных нужд человека. Но они, однако, решающим образом обеспечивают общество: поддерживают общественные отношения, структуру общества, даже если и вообще ничего не привносят в общий объем потребительских стоимостей. Без каких бы то ни было дальнейших оговорок они «экономичны» в предложенном значении этого понятия (ср. Sahlins, 1969). ' Читатель, знакомый с недавней дискуссией о распределении в примитивном обществе, обнаружит, что я обязан этой классификацией Поланьи (Polanyi, 1944,1957,1959), и заметит также отступления от терминологии Поланьи и его трехзвенной (или трехчастной) схемы принципов интеграции. Кроме того, приятно согласиться с Ферсом, что «Каждый исследователь примитивной экономики, на самом деле, с благодарностью строит свое здание на фундаменте, который возвел Малиновский» (Firth, 1959а, р. 174).