Алисса Наттинг - Тампа (ЛП)

• Название: Тампа (ЛП)
• Автор: Алисса Наттинг
• Издательство: HarperCollins Publishers
• Жанр: Эротика
• Год: 2013
• ISBN: 978–0–571–30335–9

Селеста Прайс — учитель английского языка провинциальной школы в пригороде Тампы. Она, неоспоримо, привлекательна. Она водит красный Шевроле с тонированными стеклами. Ее муж — обладатель квадратной челюсти и приличного состояния и полностью предан ей. Но интерес Селесты лежит в другой области: она одержима подростками. Селеста преследует свою цель с дотошностью и предусмотрительностью социопата. Она устраивается в школу, чтобы воплотить свои намерения в жизнь и дать волю сдерживаемой внутри страсти.

---

«Жди здесь», — обернулась я к Джеку. «Я попробую с ним сначала поговорить». Джек кивнул, но когда я встретила его глаза, в них читалось почти отвращение. Я знала о чем он сейчас думает: если тогда я откупилась сексом лишь за то, что Бак застукал меня с расстегнутой ширинкой, то что же потребуется в этот раз. «Сохраняй спокойствие», — предупредила я. — «Главное, чтобы он сейчас не вызвал копов».

Бак стоял в конце коридора, согнувшись пополам, его плечи периодически оживали, спазматически содрогаясь. «Бак», — мягко окликнула я, приближаясь к нему медленными шагами. Несмотря на все усилия, мой голос дрожал, — я не знала к какой реакции мне стоит готовиться. Вдруг он набросится на меня? Может, если он начнет меня бить, это сыграет мне на руку: полиция проявит больше доверия к моим словам. Мы с Джеком сможем придерживаться легенды о том, что я заходила лишь для того, чтобы дополнительно позаниматься с одним из учеников, а все остальное — ревнивое воображение Бака. Но такие обстоятельства сами по себе лишат меня работы и Форда; кроме того, чрезмерное рвение доказать свою правоту может привести, например, к судебно-медицинской экспертизе спальни Джека. Нет, ни при каких обстоятельствах нельзя допустить вмешательства полиции. Я обязана убедить Бака любой ценой.

Подойдя еще ближе, я осознала, что Бак склонился как-то слишком нелепо. Он согнулся почти до земли, как будто ребенок, играющий в войнушку и притворяющийся что его смертельно ранил игрушечный пистолетик. Бак попытался сделать шаг, но покачнулся в своей неустойчивой позиции и затоптался на месте в беспорядочном зомби-стиле. Я остановилась, сбитая с толку, и прокашлялась. И только подойдя вплотную, я заметила как изменился цвет его шеи, услышала хрипящий звук легких, не получающих воздух. Бак согнулся пополам потому что держался за грудь. «О бог мой», — пробормотала я. Его тело искривилось невозможным образом и теперь лицо поднялось вверх, обращаясь ко мне. Увидев его цвет, я едва не завопила. Его щеки налились багрово-красным, словно его повесили на невидимую петлю.

Я тихо отступила на шаг, сцепив пальцы и уставилась на него. Он засипел, пытаясь назвать имя Джека, его искривленные губы беззвучно пытались снова и снова выдавить наружу это слово, пока наконец не сомкнулись. Хотя его голова запрокинулась назад, один глаз продолжал смотреть на меня. Он был наполнен ненавистью и осознанием; теперь он не питал никаких иллюзий обо мне. Тем не менее, я была единственной, к кому он еще мог обратиться, мог что-то сказать. Я обернулась назад проверяя дверь комнаты Джека. Если он высунет голову в коридор и увидит позу своего отца, то как мне удержать его в своей комнате еще ненадолго?

Мне нужно лишь несколько минут побыть одной, без подростковой истерики, которая могла охватить его. Сейчас решается, заслуживает ли Бак «Quid pro quo»[12]. Если я вызову 911, отплатит ли он мне ответным добром, не сдав полиции? Какой несвойственный мне бред, но глупая мораль заставляет людей оправдывать разные идиотские поступки. Независимо от моих усилий по его спасению, Бак мог решить, что лучшим выбором будет сдать меня. Я буквально могла слышать его слова: «Закон — есть закон, у меня связаны руки».

Я вернула взгляд вниз и увидела, что выражение в выпученных глазах Бака сменилось на отчаяние. Он напрягся и смог слабо хрюкнуть в моем направлении; этот звук напомнил мне о его неудачной попытке залезть мне лицом между ног. Я снова оглянулась на дверь Джека. Если бы был хоть один надежный способ заставить его остаться в комнате, пока это не кончится. Я просто должна была быть уверена, что он это сделает. Если я увижу что он выходит, то я подбегу к нему и запихну обратно, сказав что его отец очень расстроен и нуждается в минуте чтобы побыть одному и подумать. Позже мы вместе обнаружим тело. Нельзя позволить Джеку прервать эту естественную цепь событий. В конечном счете, жизнь его отца просто не стоит риска — короткие ручонки Бака больше не вмешаются в мою жизнь, никогда впредь.

Я застыла на месте, наблюдая как рот Бака распахивается все шире и шире, ища воздух, и когда последняя вспышка сознания промелькнула в его глазах, я почти чувствовала что на меня спускается проклятие. Он понял, что я выбрала для него смерть. Осознавая, что не смогу отвернуться, я смотрела как каждая унция жизни покидает его, а глаза излучают ощутимые обжигающие потоки злобных проклятий. Одна сторона губ приподнялась, обнажая часть зубов, как будто он готовился вцепиться в меня.

Меня обуревало желание помахать ему пальцами в небрежном «пока», но все же это было слишком злобно, — мне не следовало злорадствовать. Открытый глаз Бака закатился внутрь и он упал на колени, беззвучно, — ему нечего было сообщить плюшевому ковру семейства Патриков. Тело осело и повалилось наземь. Бак Патрик только что умер от сердечного приступа.

Я нагнулась, чтобы удостовериться, что он больше не дышит. Его закатившиеся глаза остекленели, я могла видеть свое раздвоенное отражение в их блеске. Мне захотелось спрятать его язык обратно в рот, просто чтобы его вид не был слишком вульгарным — его фиолетовая масса вывалилась наружу, точно тот пытался сбежать прочь из умирающего тела. Я ткнула его носком ноги в щеку — никакой реакции. Чтобы удостовериться наверняка, я слегка прижала ногу к его шее, чтобы прощупать пульс. Его не было. Струя возбуждения пробежала через мое тело, как будто я только что выиграла в лотерею. Все шло хорошо.

Я прикрыла глаз Бака большим пальцем. Избавившись от обличительного взгляда, я наконец обрела способность подумать. Почему мы не услышали как он вошел? Прокравшись на цыпочках по коридору в гостиную, я бросила взгляд на закрытые жалюзи. Лучше Джеку пока все же не высовываться из своей комнаты. Я почувствовала необычный всплеск платонической нежности к нему, думая о том, как он сидит, притихший, в своей комнате совсем один; проходит час, другой, в его голове роятся мысли о разных отвратительных действах с участием меня и его отца; и он боится выйти из комнаты и увидеть это своими глазами. После того, что произошло в первый раз, ему не хотелось обменять счастливое незнание на жестокую действительность.

Автомобиль Бака был припаркован прямо посреди дорожки, мой стоял в гараже. Он почти целенаправленно закрыл мне путь к отступлению. Может ли быть такое, что он знал о нашей с Джеком тайне? Намеревался ли устроить мне очную ставку? Это предположение выглядело сомнительным, сердечный приступ скорее был скоропостижным результатом увиденного, к которому он был отчасти готов. Нет, Бак был шокирован больше, чем могло перенести его сердце. Мне оставалось только предполагать, что он вернулся домой раньше запланированного и собирался вскоре вновь уйти. Перед этим он решил зайти к Джеку, чтобы спросить не хочет ли тот перекусить вместе с ним. «Это сложно», — произнесла я вслух.

Я знала, что телефон Джека лежит у него в рюкзаке. Если понадобится, я смогу его побороть. Наш секретный телефон лежит в коробке под кроватью, и он не сможет его достать, если я буду мешать ему. Я вытащила мобильник Бака из держателя на поясе, затем зашла на кухню и убрала трубку домашнего телефона. Спрятав оба в ящичке в ванной, я вернулась в комнату Джека.

Он сидел на кровати и тревожно посмотрел на меня. В спешке он надел шорты задом наперед, и теперь шов неуклюже топорщился спереди, в районе гениталий.

«У меня новости, которые тебя расстроят», — начала я, — «Но все будет хорошо». Про себя я заметила, что такая формулировка будет хорошим смягчением, когда придет время расставания. Конечно, положительного тут мало, но по крайней мере, она дает понять, что жизнь не кончена, нужно жить дальше.

Джек в смятении нахмурился. «Он ушел? Разозлился?»

«Нет, не разозлился. Он в коридоре». Снаружи проехала машина. Окна спальни задребезжали из-за громких музыкальных басов. Я не смогла справиться с чувством того, что смерть Бака сделала мир моложе. Глаза Джека расширились и обратились в сторону открытой двери.

«Он хочет со мной поговорить?» — прошептал он. Я подняла блузку, в данной ситуации это было, возможно, лучшим вариантом.

«Положи ладони мне на грудь. Я скажу тебе кое-что тяжелое, и тебе нужно сосредоточиться на всем хорошем, что есть в мире, что доставляет тебе удовольствие». Не говоря ли слова, Джек выполнил мои инструкции и нервно сглотнул.

«Не буду тянуть кота за хвост», — вздохнула я. — «У твоего отца случился сердечный приступ».

Понимание тенью промелькнуло на его лице. Он бросился из комнаты, а я задержалась на мгновение, чтобы забрать оба его телефона. Я приготовилась к возможному горячему противостоянию. Я наскоро просмотрела телефон в поисках своей фотографии, но нигде сразу на нее не наткнулась, а времени на ее поиски не было. Это фото было единственной нитью, которая могла связать нас двоих, и Джек, разумеется, не станет показывать ее полиции. Это был триумф, который я намеревалась сохранить в первоначальном виде. Например, как эту тарелку на шкафу для одежды с зачерствевшим кусочком пиццы, на которой сохранились маленькие и несовершенные следы укусов Джека, его слегка кривого правого резца. Я было хотела положить эту ценность в сумочку, думая, что она может пригодиться в ближайшие дни, чтобы представлять на ее месте губы Джека, когда тот будет оплакивать отца. Но я понимала, что не смогу вечно иметь что-то связанное с Джеком, каким бы натуральным и одноразовым оно не было.