Джорджина Хауэлл - Королева пустыни

• Название: Королева пустыни
• Автор: Джорджина Хауэлл
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-089006-4

Удивительная история об удивительной женщине…

Гертруда Белл. Путешественница, археолог, фотограф, сотрудник британских спецслужб, писательница, исследовательница-арабистка. Ее имя было широко известно на Востоке. Ее называли «полковником Лоуренсом в юбке», некоронованной королевой Востока и истинной дочерью пустыни.

Это история невероятных приключений, смелых идей – и большой страстной любви…

Книга основана на дневниках, книгах, письмах и личных документах Гертруды Белл, многие из которых никогда не публиковались.

---

Многочисленные письма, дневники и донесения, не меньше, чем ее восемь книг и основной труд «Обзор гражданской администрации в Месопотамии», сделали Гертруду Белл самой документированной женщиной всех времен. Как писать эту книгу, подсказывал мне ее голос, слышимый с написанных ею страниц, – доверительный, мечтательный, исполненный юмора и прозрачно простой. Хотя Гертруде не хватало повествовательного напряжения, чтобы уложить в контекст рассказа о ней все, что она имела сказать, ее голос нужно услышать и оценить – поэтому я и решила использовать куда больше ее слов, чем появилось бы в обычной биографии. Эти фрагменты передают непосредственное ощущение ее блестящего ума, живо показывая ее остроумие и характер.

В феврале 1905 года, в непогоду, Гертруда Белл встала лагерем в Тнеибе, на востоке Мертвого моря возле Мадебы, и там встретилась с бедуинами племени бени-сахр. Она написала у себя в дневнике: «Мы очень подружились – люди бени-сахра и я. “Мащаллах! Бинт-Араб”, – сказали они. “Так повелел Бог: дочь пустыни”».

Мы тем более одно, потому что нас – много,
Потому что в глубинах, нас разделяющих,
                        хватает места для любви.
Наше разнообразие дышит лучезарной
                           красотой общей жизни,
Как горные пики в утреннем солнце.

Рабиндранат Тагор

Глава 1 Гертруда и Флоренс

22 марта 1921 года. Последний день Каирской конференции и последняя возможность для британцев определить послевоенное будущее Ближнего Востока. Как все туристы, делегаты совершили традиционное путешествие к Пирамидам и сфотографировались на верблюдах на фоне Сфинкса. На этой фотографии стоят два самых знаменитых англичанина XX века: государственный секретарь по делам колоний Уинстон Черчилль – который только что, к общему веселью, свалился с верблюда, – и Т. Э. Лоуренс в полосатом костюме и фетровой шляпе высокопоставленного гражданского служащего. Между ними, держась свободно, сидит верхом Гертруда Белл, единственный делегат, обладающий знаниями, без которых конференция была бы невозможна. Ее лицо, насколько можно видеть из-под украшенной розами соломенной шляпки, светится радостью. Мечта о независимости арабской нации вот-вот осуществится, ее выбор короля утвержден, и Ирак, каким она себе его мыслила, скоро станет страной. Сегодня перед уходом из отеля «Семирамида» Черчилль послал в Лондон важнейшую телеграмму: «Сын шерифа Фейсал – наша надежда на самое лучшее и самое дешевое решение».

Что за эволюция превратила наследницу кембрийских овцеводов в самую влиятельную фигуру на Ближнем Востоке? Гертруда была англичанкой из англичанок – то есть принадлежала к породе, выращенной на грозовых перевалах Йоркшира. Эти северные фермеры проявили свой особый характер еще в одиннадцатом веке, когда отказались, единственные, покориться Вильгельму Завоевателю. Крепкие физически и умственно, они немногословны, их речь груба и пряма.

Прапрадедом Гертруды Белл был карлайльский кузнец, а ее прадед создал первые в Джарроу химзавод и чугунолитейное производство. Ее знаменитый и влиятельный дед сэр Айзек Лотиан Белл, родившийся в тысяча восемьсот шестнадцатом году, был химиком-металлургом и, вероятно, наиболее передовым промышленником страны. Выдавая широкий ассортимент сортов стали, он производил примерно треть потребляемого в Британии металла и во многом обеспечивал строительство мостов и железных дорог в быстро развивающейся империи. Он стал членом Королевского общества – самого выдающегося научного института Британии. Получив сперва инженерное образование, он после учился в Эдинбургском университете, в парижской Сорбонне, потом в Дании и на юге Франции. Автор «Химических феноменов при выплавке железа», он считался «верховным жрецом британской металлургии» и был первым, кто оценил значение фосфорных удобрений как побочного продукта при выплавке стали. Известный как «сэр Айзек» или, более фамильярно, «Лотиан», он в 1854-м был избран лорд-мэром Ньюкасла-на-Тайне, потом стал членом либеральной фракции парламента от Хартпула и верховным шерифом графства Дерхем. Он был современником и другом Чарльза Дарвина, Томаса Гексли, Уильяма Морриса и Джона Раскина – людей, с именами которых связаны выдающиеся успехи в теории эволюции, естественных науках, искусстве, архитектуре и социальном прогрессе. Лотиан был президентом или вице-президентом восьми национальных инженерных и химических институтов, из которых несколько основал сам. Еще он был директором Северо-Восточной железной дороги.

Братья Белл (кроме Лотиана, это еще Джон и Том) владели угольными копями, каменоломнями и железными рудниками, фабриками и литейными заводами, чьи печи, горящие круглые сутки, постоянно озаряли ночное небо. Компания старшего брата и ее филиалы давали работу сорока семи тысячам человек и хвалились, что могут сделать все на свете «от иголки до корабля». Помимо первого сталелитейного завода в Ньюкасле и второго в Порт-Кларенсе в Миддлсборо, старший брат основал первый в стране завод по производству алюминия – раньше этот металл был дороже золота. На открытие завода его провезли в карете по улицам Ньюкасла в алюминиевой шляпе, которую он бросил в толпу. Лотиан стал первым в Британии металлургом, установившим у себя машину для изготовления стальных тросов.

Лотиан написал несколько научных книг, но наиболее замечательной из них был полный логический анализ конкурентных перспектив Британии на мировом рынке производства стали. Он делал серьезные инвестиции в исследование процесса изготовления стали и решительно собирался двигать Британию в сторону развития новых технологических отраслей промышленности. В надежде, что вся индустрия Британии последует его примеру, он добивался правительственной поддержки научных исследований и технического развития. Но в этом он потерпел неудачу, хотя всю жизнь пытался добиться своей цели. Как Лотиан и предсказывал, другие страны, в особенности Германия с ее оружейными заводами Круппа и металлургическими заводами Тиссена, усилили свои позиции в технологии и производительности труда, перегнав Британию и нарастив богатство и мощь, проявившиеся во время Первой мировой войны.

Незаурядный великан-человек, патриарх, у которого было почти шестьдесят внуков (это число оспаривается), Лотиан и его жена Маргарет Паттинсон создали для Беллов матрицу жизни скорее удобной, чем богатой. Если учесть огромный масштаб его предприятий и положение Билла Гейтса своего времени, его образ жизни нельзя назвать расточительным. Это, возможно, связано с влиянием Маргарет: она происходила из семьи лавочников и ученых. Первый его дом, Вашингтон-Нью-Холл в четырех милях от Ньюкасла-на-Тайне, в двух шагах от дома предков Джорджа Вашингтона – был не совсем особняком, а дом, построенный в зените могущества Лотиана, Раунтон-Грейндж, не отличался особенной величавостью. Лотиан подумывал о готике, но остановился на более скромном стиле «Искусства и ремесла» Уильяма Морриса, с его упором на традиционное мастерство ремесленника как панацею от катастрофы, принесенной промышленной революцией. Этот стиль и дальше оставался характерным для частных домов и общественных зданий Белла. В отличие от многих наследников больших состояний, старший сын Лотиана Хью, отец Гертруды, тоже жил достаточно скромно для капитана индустрии. Его первый собственный дом Ред-Барнс в рыбацкой деревушке Редкар на побережье Йоркшира – недалеко от Кларенса, если ехать поездом, – это вполне отражал. После смерти Лотиана его дом в Лондоне был продан, деньги предположительно разделены между Хью и его братьями и сестрами – Чарльзом, Адой, Мэйзи и Флоренс.

Лотианом скорее восхищались, чем любили, и со своими родственниками он казался внешне суровым диктатором. Гертруда, ее сестры и братья называли его «Патером». Иллюстрированный семейный алфавит, который они нарисовали на Рождество в Раунтоне в 1877 году, когда Гертруде было девять, отражает чувства детей к их суровому деду.

A for us All come to spend Christmas week,
B for our Breathless endeavours to speak
C is the Crushing Contemptuous Pater[1].

Эльза, младшая сводная сестра Гертруды, дописала карандашом: «Сэра Айзека Белла» – чтобы не подумали, будто описание относится к Хью, который был добрее и мягче.

Есть семейная история, показывающая, с каким благоговением относились Беллы к Патеру. Лотиан никому не позволял брать своих лошадей. Когда одна из его внучек за ужином потеряла сознание от травмы, полученной при верховой езде (сломанная ключица), очень важно было это скрыть, потому что она ездила на охоту на одной из лошадей деда. Бабушка Маргарет бывала не менее едкой, чем сам Лотиан. Приглашенный к чаю гость однажды сказал хозяйке: «Лепешки у вас чудесные». – «Вижу, – ответила старая леди. – Вы как пришли, так руку из тарелки не вынимаете».