Галина Маркус - Найленир. Эльфийская баллада

• Название: Найленир. Эльфийская баллада
• Автор: Галина Маркус
• Жанр: Русское фэнтези
• ISBN: 978-5-4474-2256-1

В этой красивой поэме о мире бессмертных эльфов и гордых людей, о неравной, но настоящей любви, битвах и волшебстве, верности и предрассудках каждый найдет что-то свое.

Кому-то доставит удовольствие сказочная и драматическая история любви, а кто-то, возможно, задумается и о других, не менее важных вещах: о природе гордыни и мужестве идти против чужой воли, об ошибках, которые следует исправлять.

Романтичные иллюстрации Наталии Красс точно отражают атмосферу сказочного мира баллады.

---

***

И поскакали они, друг на друга не глядя,
И всю дорогу молчали. И вот расступились
Шире деревья, аллея возникла лесная
И привела на обрыв – на опасную тропку.

Спешились оба. Леир показал, где спускаться.
Словно упали они в необъятное небо:
Синее сверху, и синее озеро снизу,
Блюдце лесное, с зеркальною яркою гладью.

По берегам его – белые в цвете деревья,
Тёмные ели подход обступают к мосточку.
Ниже спустились – и озеро стало блестящей
Чёрною гладью небесною, звёзды в глубинах.

Небо с водой поменялись как будто местами,
И опрокинулось солнце, и стало луною,
И отразила вода необъятную вечность
Дальних светил, неизвестных миров потаённых.

«Найле, волшебное озеро, здесь твой царевич,
Прибыл сегодня к тебе я с почётною гостьей,
Дочерью смелого друга, царя Таруила,
Ради меня покажи, что позволено, деве».

И обратился к Альне: «Подойти надо ближе,
Только с тобой поведёт сейчас Найле беседу,
То, что захочет само – только то и покажет,
Может, судьбу, а, возможно, лишь дальние страны…»

Дева по шаткому мостику ближе подходит,
В тёмные воды глядит. Сразу звёзды исчезли.
Вновь непроглядна вода, как поверхность у камня,
Нет отражения вовсе. «Наверно, не хочет

Найле со мной говорить, – тут Альне прошептала, —
Даже лица моего показать не желает…
Может, судьбы у меня никакой и не будет?
Может, я сгинула прежде ещё, чем узнала?»

«Так отродясь не бывало», – Леир, изумлённый,
К ней подошёл, опечаленный, встал с нею рядом.
Тотчас вода замерцала, и брызнул нежданный
Свет из неё, отразившей Альне и Леира.

Но отражались иначе они: близко-близко
Будто стояли, и оба в лазурных одеждах,
За руки взявшись, склонялись друг к другу главами,
Низко над ними – венцы, словно обручи… Нижний —

– Красный, сплетён из колючих шиповника веток —
Обе главы покрывает один, как короной.
Выше, над ним – ослепительно яркий и белый,
Соткан из лилий, чистейших и пахнущих дивно.

Эльф отшатнулся – он в ужасе: что происходит?
«Это ошибка! Наверное, Найле ошиблось…
Мы не должны были вместе смотреть в его воды,
Вот и решило оно, что привёл я невесту…

Но не слыхал никогда, чтоб венцы… чтобы оба…»
Эльф и Альне повернулись друг к другу в испуге:
Дева дрожит, а Леир, пребывая в смятеньи,
Слова не может сказать, отвернуться не в силах.

«Что тут стоять? – голос стал отчуждённо-усталым, —
Ждут нас домой», – и Альне повернула обратно.
…Кони летят, скачет эльф, напролом, без дороги —
Ветер не смог бы догнать, но Альне не отстала.

Ловко сидит на коне, управляет небрежно,
И на лице у неё – ни волненья, ни гнева.
Только решимость одна, только горькая твёрдость.
Эльфа она догнала и коня развернула,

И, скакуна удержав, преградила дорогу:
«Друг мой, Леир, от чего ты бежишь? Не пугайся.
Мелиэль ждёт тебя. Озеро просто ошиблось.
Ты приведёшь в нужный час к нему чудо-невесту,

Деву хрустальную, вечное утро – эльфийку.
Будешь ты счастлив, венец у вас будет из лилий,
Будете петь под Вечерней Звездой и у моря,
И на закате в лесах золотых и невинных.

Ночь же забудь, и забудь поскорей это утро.
Я никому не скажу про виденье дурное,
Не попрошу и ни песни теперь, и ни взгляда,
Участь моя – не забота царевичей вечных».

И поскакала вперёд, словно знала дорогу,
Не обернулась ни разу, не молвила слова.
Лишь у ворот удержала коня, поджидая;
Въехали вместе они, и темны были оба.

Ждали отец и сестра – из шатра появились.
Спешились всадники. Все поклонились друг другу.
«Царь Таруил, возвращаю тебе я царевну,
Встретились мы на дорогах лесных этой ночью».

«Царь мой, отец, не сердись, – тихо молвила дева. —
Знаю, виновна… И ты накажи меня строго,
Только прости! Заблудилась вчера, а царевич
Вывел из леса».
                                 «Леир, благодарствую, долг мой

Эльфам отдам за подмогу и дружбу – делами.
Я не сержусь на Альне, но в тревоге смертельной,
Кинулся ночью искать её. Мать-королева,
Правда, утешила… Сердцем она прозревает

И обещала, что дочка вернётся здоровой!
Раз ты знаком уже с ней, познакомься со старшей:
Вот, я с отрадой царевну Эльке представляю,
Все её любят у нас, привечают и эльфы».

Низко Леир поклонился царевне прекрасной.
Молвил: «Я радуюсь встрече! Альне говорила,
Что красотою сестра её эльфам подобна.
Что тут сказать? Это правда! Дивлюсь на людскую

Я красоту. И не знал, что такое бывает».
Вежливо речь он ведёт, привечая царевну
Старшую. Младшей – как будто и вовсе не видит.
Бросил единственный взгляд в её сторону. Сразу

Та отвернулась и скрылась в шатре, не прощаясь.
В это же утро, к невесте своей не явившись,
Снова уехал Леир в золотую чащобу.
Мать-королева о сыне упорно молчала,

Все эти дни привечала по-прежнему смертных,
Много чудес показала им, и угощенье
Лучшее делали эльфы гостям долгожданным,
Долгие песни им пели о древних героях.

***

Только Альне больше песен в шатрах не слыхала
И на пиры не ходила. Бродила по лесу…
Нет, не ждала она встречи случайной с Леиром,
Просто никто ей не мил был, ничто не отрадно.

Днём забрела она как-то на прежнее место.
Там, где впервые откликнулся голос желанный,
Там, где сидели они – она долго стояла,
Слёзы катились невольные, но не стыдилась

Дева цветов, равнодушного неба, деревьев…
Имя невольно она прошептала тихонько,
Но подхватило его отголосками эхо;
Вдруг ей почудился взгляд, или просто дыханье.

Резко Альне обернулась – мелькнул кто-то в чаще.
Луч ли проник сквозь сплетённые низкие ветви,
Или крылом где-то птица махнула, взлетая?
Только вдруг стало Альне и светло, и тревожно.

И возвращалась она, этот взгляд ощущая.
Медленно ехала… Краски волшебного леса
Блекли теперь, и отрадно ей было, и горько,
Помнить и знать, что сюда никогда не вернётся.

Завтра с утра уезжали почётные гости,
Вечером пир королевский их ждал на прощанье.
Больше Альне не увидеть цветов вековечных,
Синих шатров, не услышать и голос Леира.

Три уж недели прошло – а царевич ни разу
Не показался, хотя на войну не уехал…
Будет ли он на прощальном пиру? Если будет,
Сможет она посмотреть на него – попрощаться,

Чтоб никогда на земле его больше не встретить.
Но не одна возвращалась Альне в этот вечер.
Ею незримый, домой возвратился царевич,
И по глазам его мать о беде прочитала.

«Сын мой, откройся, отдай, расскажи о несчастье,
То, что поведано – легче сокрытого. Вижу
Больше со смертными ты не желаешь встречаться…
Боль причинила тебе молодая царевна?

Если б ещё восхищался прекрасной Эльке ты…
Нет же – ты сходишь с ума от царевны-девчонки.
Впрочем, не важно – одна ли, другая девица!
Разве позволено раниться вечным о смертных?

Можно цветком любоваться, пока он не сорван.
Срезан букет, что за дело живым до увядших?
Наши деревья листов не теряют напрасно,
И не печалится ствол о листке улетевшем».

«Я не смогу объяснить тебе это… Всё ново!
Ранен смертельно, лечиться от ран не желаю.
Разве же рана того, кто нанёс – выбирает?
Разве решает, болеть или враз затянуться?

Знал ли я что-то о боли, пока не болело?
Мелиэль с детства со мною – отрада и утро,
Думал наречь её в будущем вечной женой я,
Но не пробыть даже день с нею нынче, не вечность…

Милы мне речи её, и светла она взору,
Но не терзалась ни разу душа у Леира,
Нет, я не знал о любви, но не знал, что не знаю…
Как же я жил – и теперь как мне жить и что делать?»

«Разве в страданьях любовь? Это доля людская.
Эльфов любовь – вековечная тихая радость».
«Нет мне и радости, радость моя – в этой ране!»
«Страсти людей преходящи. Задела случайно

Дева горячею речью, пылающим взглядом…
Скроется с глаз, и пройдёт наважденье дурное».
«Нет, не пройдёт. Если радость эльфийская вечна,
Вечна и боль. Неизменчиво сердце Леира».

«Сердце твоё неизменчиво, но обманулось.
Стихнет гроза. Будет светлая грусть об утрате.
Нет, не способны о смертных печалиться эльфы,
Многое в мире утратится – эльфы пребудут.

Только подумай – состарится скоро царевна,
После – умрёт. Значит, сердцу опять станет вольно.
Рано ли, поздно – Альне отплывёт к своим предкам,
И на земле никогда не появится больше».

«Как тогда жить, если знать, что она не вернётся?
Вечно скорбеть, что ни дня с нею рядом и не был…»
«Сын, не пугай меня речью безумной! Подумай —
Если о каждом завядшем цветке станем плакать —

Слёз нам не хватит. Представь её скорую старость.
Сам удивишься, с досадой немой отвернёшься!
Где же цветок и желанный, и милый? Исчезнул!
Облако в небе, мираж, сновиденье без смысла.

Светлые девы – они будут молоды вечно.
Лишь под Вечерней Звездой неизменное Время
Молча стоит и эльфийским делам не мешает,
Это властитель людской – и властитель жестокий».

«Нынче мне враг оно, нынче оно мне в награду.
Я ощущаю теперь каждый день и минуту,
Как убегает, скользит, утекает сквозь пальцы…
Могут быть годы пусты, а мгновение – полным!

Нет, не пугает меня увядание девы:
Встретил её я в ночи – и запомнил иначе!
Буду всегда её знать лишь такой, как увидел,
Видеть такой, как узнал. А пугает разлука…

Выйдет ли замуж Альне? Кто-то к ней прикоснётся,
Кто-то другой примет беды её и болезни…
Как мне прожить в вековечном лесу те секунды?
…Или останется девой, отца потеряет,

Кто защитит её? В мире темно… Пожалеет
Кто её в старости, кто её к предкам проводит?
Горькой судьбе отдаю её, мне неизвестной….
Девы эльфийские, смертную выбравши долю

Смогут столетья спустя повстречаться с любимым!
Мне же и этой отрады не будет – что делать?
Ни обещанья ей дать не могу, ни оставить».
«Верно, не можешь, и даже об этом не думай!

Девам эльфийским сто лет доживать без отрады
Мы позволяем. Но мужу, наследнику трона!
Это неслыханно, это позорно и страшно!
Если могучему дубу ещё украшеньем

Можно повесить венок из цветов вечно-свежих,
То не украсить завядшими – древо живое.
Скоро за десять морей твой отец отплывает,
Чтоб отдохнуть от трудов многолетних в почёте.

В час тот наследник воссядет на царство. Он должен
Эльфами править, с женой, что достойна супруга,
Вечной и чистой, прохладной, как воздух небесный…
Этого долга, Леир, ты оставить не смеешь!

Вижу, сильно твоё горе, сынок. Но – смиряйся.
Помни одно: ничего не меняется в мире,
Тот, кто меняет – меняется сам безвозвратно,
И, оторвавшись, вернуться уже не сумеет,

Проклят и вечностью будет, и временем тоже,
Если закон он нарушит, пойдёт против эльфов».
«Кто бы сказал мне – закон это или преграда?
Небо создало его, или предки создали?

Мама, не гневайся, я не пойду против предков,
Против тебя и отца. Но одно несомненно:
Нынче оставлю невесту. Мне Мелиэль чужда.
Слова не дам ей, и клятвы её не желаю!

Сделать иначе – солгать ей, обречь на страданья
И ожиданье пустое. Лишить её права
Выбрать другого. Я вижу: не будем мы парой,
Ждать бесполезно. Теперь, как узнал я иное,

Нет мне отрады в любви её, нету и песен.
Буду один, но во лжи пребывать не сумею,
Ноты фальшивой не знал я с рожденья, и ныне…».
«Правду скажи ей. Но, сын, не спеши с расставаньем,

Мелиэль с мудростью и терпеливостью дружит,
Ей и решать, что с признаньем твоим теперь делать.
Нету нужды приносить без желания клятвы,
Нету и повода дружбу надёжную рушить.

Слушай приказ мой, царевич любимый! Я редко
Их отдаю тебе, будь же послушным и верным.
Я не велю тебе в верности клясться невесте,
Но не позволю девицу прилюдно отвергнуть.

Вечером нынче ты с Мелиэль должен явиться,
Пусть не с невестой – с подругой своей, чтобы гости,
Деву эльфийскую рядом с тобой увидали.
Это тебе и Альне – в избежанье соблазна,

Нет у вас общих дорог, нет и общего неба.
Незачем ей вспоминать про тебя в своём царстве!
Злые надежды опаснее доброй обиды,
Пусть забывает скорей – вот о ней и подумай:

Пусть будет легче царевне расстаться с тобою,
Пусть возвращается, зная, что ты недоступен».
Молча кивнул ей Леир, поклонился ей в ноги.
Вышел наружу и встал, не решаясь решиться…

Матери всё он открыл – лишь ни слова о Найле,
Так и не смог ей сказать про чудное виденье.
Тяжко вздохнув, он в шатёр постучался к невесте.
Мелиэль, видно, ждала… Разговор состоялся.

Не удивилась она. Нет, ни слова упрёка —
Лишь опечалилась, но, показалось, не сильно.
«Мой наречённый, тебя я ни в чём не неволю,
Но и меня не неволь. Мне другого не надо,

Клятву тебе одному принести я желаю».
«Мелиэль, сжалься. Принять не смогу этой клятвы…»
«Примешь ли, нет – это дело твоё. Пред Звездою
И перед Небом отдам я тебе её. Волен

С клятвою делать, что хочешь. И, может, однажды,
Вспомнишь меня, позабывши про смертную деву».
«Нет, никогда!» «А не слишком ли длинное слово?
Что «никогда» для грядущего долгого эльфов?

Я подожду. Ждать осталось немного – не сотню,
Пусть пятьдесят лет. Альне эту землю покинет,
Но ещё раньше она превратится в старуху.
Стану ли я отступать от судьбы из-за смертной?

Не отвечай ничего. Я была терпелива,
Будь же и ты терпелив. А я к пиру готова
И благодарна тебе, что меня здесь не бросил.
Коли другой не завёл ты эльфийской невесты,

Я попрошу тебя – к Мелиэль будь милосерден,
Не говори никому о своей перемене,
Лучше мне слыть среди эльфов невестой Леира,
Ждать бесконечно, чем брошенной быть и ненужной».

***