Карина Демина - Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака

• Название: Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Вновь в Познаньске неспокойно. Повисла над городом колдовкина полная луна, и, зову ее покорный, вышел на улицы зверь-волкодлак. А следом и колдовкиным духом потянуло. Что надобно ей, Хозяйке Серых земель, в Познаньске? Кому, как не старшему актору королевской полиции Себастьяну, сие выяснять, конечно, ежели сам актор в живых останется. Заодно уж пусть разберется со странными делами, что творятся в благочинном семействе князей Вевельских, в тайнах ведьмачьего прошлого и иных, несомненно прелюбопытных, вещах.

---

Вороны кружили.

Порой спускались низко, будто дразнясь, норовя мазнуть крылом по конской голове… или, зависнув на мгновенье, раззявить клюв, и тогда становился виден тонкий птичий язык, весьма похожий на червя…

— Без этого, как ты выразился, моего, жизнь, дорогой братец, сделается вовсе невыносима, — Себастьян погладил бугристую стену. — Потому продолжим… ты у нас там крадешься… крадешься…

— На цыпочках.

— А то… зловеще позвякивая шпорами.

— Шпоры не взял.

— Упущеньице… ладно, зловеще клацая клыками… и прокрадываешься на конюшню… что там тебя ведет?

— Голод?

— Нет, Лихо, мы выяснили, что за семейным ужином тебя неплохо накормили… знать бы еще, чем именно… но таки не голод.

— Жажда крови.

— Точно! — Себастьян поднял тощий палец. — Неуемная жажда крови, которая затмила твой благородный разум…

— Почему благородный?

— Не придирайся. Просто разум не звучит… итак, жажда толкает тебя на преступление… но скажи, Лишек, чего ты в такую-то даль поперся? Чего не выбрал первую же лошадь…

Лихо задумался.

Первая… огромный битюг по кличке Качай, купленный по случаю… не для городского дома он, для поместья, где его силе найдется применение.

— Побоялся, что не справлюсь?

— Допустим… то есть, способность думать ты сохранил?

— И волки выбирают себе добычу по силе…

— А вот тут, Лишек, я и поспорить могу… нормальный волк, да, не полезет туда, где ему хвост прищемить могут. Но бешеный… бешеному все равно, кто перед ним. Ладно, допустим эту коняшку ты решил не трогать… следующая чем не угодила?

Аккуратная кобыла, взятая на племя…

— Не знаю…

— И я не знаю… и главное, заметь, убил ты не просто коняшку, а думаю, самую неказистую… такую, которой не жаль было… экие ныне волкодлаки хозяйственные пошли.

— Издеваешься, — констатировал факт Лихо.

Себастьян молча развел руками: мол, он не виноват, природа такая.

— То есть… — Лихо зачерпнул затхлую воду, которая ныне пахла кровью, и сладковатый этот аромат дурманил. Лихо подносил ладони к носу, вдыхал его, позволяя воде спокойно течь сквозь пальцы.

Не пробовал.

Боги ведали, чего ему стоило удержаться. А еще и луна зовет, манит в дорогу… его, Лихо, ждут… там, за краем мира, где небо смыкается с землей. Где неба вовсе нет, оно серое и гладкое, что начищенный доблеска серебряный поднос.

В том краю обещали покой.

Нет нужды прятаться.

Таиться.

Притворяться человеком. И всего-то надобно, что снять ошейник… по какому праву его вовсе на Лихо нацепили… люди… думают, что имеют право…

…их право — быть добычей.

Прятаться в страхе, заслышав голоса Зимней охоты…

…их право — лить кровь, поить ею землю… и плотью своей питать тех, кто стоит несоизмеримо выше.

Луна, отраженная в корыте, насмехалась над Лихо, который, дурень, решил, что будто бы сумеет остаться человеком.

И он ударил по этой луне, такой обманчиво близкой, кулаком.

— То есть, — повторил Лихо, поражаясь тому, до чего неразборчива стала его речь, — ты полагаешь, что Велеслав… нарочно?

— Ну не нечаянно, это факт… вот только не он один…

— Надо поговорить, — луна, та, водяная, исчезла.

А другая, светило небесное, на небе и осталась. Выпялилась. И клокочет, хохочет в крови далекий смех ее. Мол, и вправду решил, Лихо — волкодлак, что луну одолеешь?

— Надо… — Себастьян будто бы очнулся. — Но не теперь.

— Почему?

— Потому что предъявить ему нечего… он все так повернет, что ты виноватым будешь…

Туман отступал.

И голос в крови становился все тише и тише. Еще немного, и к Лихо вернется разум, верней, те его остатки, которые еще позволяют ему оставаться человеком.

Какое нелепое для нежити желание.

— Чего он добивался? — Лихослав вытер руки о жесткую траву.

— Думаю, того, чтобы ты очнулся там и решил, будто загрыз несчастную коняшку, проникся чувством вины и ушел в монастырь… я надеюсь, что только на это.

Себастьянов хвост раздраженно щелкнул, а после обвился вокруг ноги.

И значит, все не так уж просто, как хочется старшему братцу.

— Договаривай…

— В городе объявился волкодлак…

Луна на небе ухмыльнулась особенно широко: вот так, Лихо… а ты, наивно, полагал, будто бы мертвая лошадь — самая большая твоя беда?

— Когда?

— Вчера убил… Лихо, будь так добр, успокой меня… где ты провел вчерашнюю ночь?

— В клабе…

— И видели тебя…

— Видели.

— Вот умница моя, — Себастьян погладил брата по мокрой голове. — Только с каких это пор ты стал по клабам ночевать…

Лихослав поморщился: эта тема была ему неприятна, однако же Бес не отцепится, пока не докопается до правды. Или почти до правды.

— Отец вновь проигрался… расписки давал…

— Много?

— Полторы тысячи злотней…

Себастьян присвистнул.

— Он неисправим… и ты поперся расписки выкупать?

— Вроде того… — Лихо вдруг понял, что замерз. Странно, ночь-то теплая, летняя, а он дрожит мелкою дрожью, и зуб на зуб не попадает.

От этого холода так просто не избавится.

Кровь поможет.

Горячая, человеческая…

Себастьянова… он рядом, и сердце его громко стучит.

Лихо слышит.

Лихо видит… и горло белое с острым кадыком… и натянутые до предела жилы… рвани такую, и рот наполнится горячею солоноватой кровью.

Лихо ведь помнит вкус ее… и холод уйдет, надолго уйдет…

— Отойди, — попросил Лихослав сквозь стиснутые зубы. — Пожалуйста…

Себастьян отступил.

На шаг.

И еще на один. И лучше бы ему вовсе убраться… в дом… правильно, в дом — оно надежней. Лихо не станет убивать своего брата.

Никого убивать не станет.

— Отец… проигрался… барону Бржимеку… знаешь его?

Себастьян кивнул.

Надо думать не о нем, но о бароне… Витовт Бржимек… на гербе — вепрь с оливковой ветвью. На вепря барон и похож. Коренастый. Короткошеий. И с лицом квадратным, со щеками темными.

Он бреется трижды в день, но щетина все одно растет быстро.

Говорят, что некогда все семейство прокляли… щетина — это такая мелочь… у барона крохотные глаза, сидящие близко к переносице.

Красные.

И оттого кажется, будто Бржимек вечно пребывает в раздражении.

— Проигрался… и не нашел ничего лучше, как заявить, что игра была нечестной… он выпивши был.

Себастьян тяжко вздохнул и сел рядом.

Земля же мокрая… и грязная… и он все равно изгваздал белый свой костюм, когда Лихо выводил. И теперь братец, локоток отставивши, с видом в высшей степени задумчивым, ковыряет кровавое пятно.

— Лихо… вот за что нам такое наказание?

Лихо пожал плечами.

Холод уходил. И не понадобилась кровь, чтобы согреться, хватило и тепла, того самого, человеческого, которое ощущалось сквозь ткань пиджака. А Бес пиджак стащил.

— На вот… а то еще околеешь… и где это Яцека носит?

Лихослав не знал.

От пиджака пахло анисовыми карамельками и еще, кажется, касторовым маслом.

— А ты рассказывай, чего замолчал…

— Так… повздорили они с Бржимеком… и тот грозился, что по распискам этим через суд долги стребует, только не сейчас, а попозже… когда их побольше наберется… ты же отца знаешь… он решил, что раз есть деньги, то можно и жить по старому порядку…

— И ты всю ночь с бароном…

— Он поначалу со мной и говорить не хотел. Пришлось пить…

— Много?

Лихо кивнул и поморщился: пить он не любил.

Опасался.

— И где пили?

— Да в клабе и пили…

— Значит, помимо Бржимека найдутся люди, которые подтвердят, что ты там был… очень хорошо…

Себастьян почесал подбородок.

— А жене почему соврал?

— Да как-то… — Лихо покосился на луну, которая так и висела, точно к небу приклеенная.

Слушала.

Подслушивала.

— Стыдно было, что он такой… она ж еще тогда старые долговые расписки повыкупила… а он снова…

— Дурень.

— Кто?

— Оба, Лишек, оба… он, видать, от природы. А ты — от избытку совести… — Себастьян повернулся и постучал пальцами по лбу Лихослава. — Вот скажи, мой любезный братец, чего должна была подумать твоя женушка, когда ты ночевать домой не явился…

— Я сказал, что…

— В поместье отправляешься… ну да, на ночь глядя отправился, а утречком рано вернулся. Чего ездил? Не понять… и учти, она ж не дура. Она понимает, что ты врешь. Вот только не понимает, в чем врешь. И значит, придумает себе то, что за правду примет. А главное, что потом ты ее не переубедишь…

Шаги Яцека Лихо издалека услышал. Быстрые. Торопливые даже. Яцек спешил и порой сбивался на бег, но тотчас вспоминал, что человеку его возраста и положения подобало и спешить, приличия соблюдая.

— Братец, — Себастьян поднялся первым и руку подал. — Тебя только за смертью и посылать…