Джефри Триз - Фиалковый венец

• Название: Фиалковый венец
• Автор: Джефри Триз
• Жанр: Историческая проза

---

— А я нисколько не удивилась, милый. Я всегда знала, что твой отец недостаточно тебя ценит.

Алексид невольно улыбнулся — то же самое она говорила и про дядюшку Живописца! Но ведь у нее доброе сердце и она обо всех думает хорошо. Филипп, на этот раз отпущенный домой на праздники, поздравил его с неловкостью старшего брата, а Теон произнес целую речь и замолчал только тогда, когда Алексид дернул его за ухо. Ника клялась, что, знай она, в чем дело, она переоделась бы мальчиком, а уж в театре побывала бы непременно! Дядюшка Живописец, ничуть не огорченный утратой славы, веселился больше всех — до чего же приятно, заявил он, не притворяться больше умником! А завтра можно будет снова спокойно работать в гончарне.

Сократ всем очень понравился. И особенно Леонту, чье мнение о нем, как и у многих других афинян, переменилось к лучшему благодаря «Оводу». Теон же присосался к старику философу, как пиявка; они устроились в спокойном уголке и вели длинную беседу, ни на кого не обращая внимания, пока Теон уже за полночь вдруг не уснул на полуслове. Сократ улыбнулся, подложил ему под голову подушку и подошел к Главку, чтобы расспросить его о природе ритма.

Но самое важное случилось раньше, как только унесли столы и в зал вошла Коринна с флейтой в руке. В этот вечер она казалось совсем взрослой, потому что на ней был длинный хитон из сверкающей голубовато-серой ткани под цвет ее глаз. Она не надела никаких украшений, кроме старой серебряной броши, изображающей кузнечика. Эту брошь она хранила с раннего детства, надевала только в особо торжественных случаях и верила, что она приносит удачу.

Пока она играла, Конон тихонько прошел в соседнюю комнату, где на приличном расстоянии от пирующих сидели его жена, мать Алексида и еще несколько женщин, а так же Ника, очень недовольная этим уединением. Деметрия посмотрела на мужа и улыбнулась. После стольких лет сельского затворничества ей было очень приятно наблюдать такое веселье.

— Какая красивая девушка! — прошептала она.

Конон как-то странно поглядел на нее.

— Она тебе никого не напоминает, милая? — спросил он с притворным равнодушием.

Деметрия повернулась и посмотрела в зал. Она покачала головой:

— Не помню.

— И неудивительно. Это же было… довольно давно. А ту девушку ты в лицо не видела — только ее отражение в своем зеркале.

Деметрия посмотрела не него, недоуменно сдвинув брови:

— О чем ты говоришь, Конон?

— Она точный твой портрет в юности. Я заметил это сразу, как только увидел ее утром.

Деметрия тихонько засмеялась, смущенно, но радостно.

— Такой красивой я никогда не была. Пожалуй, все-таки какое-то сходство и правда есть, хотя мне самой судить об этом трудно.

— Вылитая ты, — настаивал Конон.

— Какое странное совпадение!

— Так и я думал, пока не узнал имени ее матери. Ее зовут Горго.

— Не может быть! — У Деметрии перехватило дыхание.

Побледнев, она схватилась за сердце, и Алексид, заметивший это через открытую дверь, бросился к ней на помощь, но она поборола свое волнение. — Если это даже и так, — прошептала она, — то мы ничего сделать не можем. У нас нет никаких прав. Мы поступили плохо и должны за это расплачиваться. А она как будто счастлива.

— Нет, — возразил Конон. — И Горго тоже не слишком счастлива. Они привязаны друг к другу, но девочке не нравится такая жизнь. Это мне сказала сама Горго.

— Ты с ней говорил?

— Да. Она сейчас здесь, на кухне.

— Я про девушку… Как ее зовут? Коринна?

— Нет, не говорил. Понимаешь, я хотел сначала рассказать тебе.

— Ах, приведи ее сюда, Конон! Приведи поскорее, пожалуйста.

И, когда Коринна, кончив играть, с недоумевающим видом вошла в комнату, Деметрия прошептала:

— Погляди, на ней моя брошь — серебряный кузнечик!

Коринна, побледнев, молча слушала сбивчивые объяснения Конона и Деметрии. Конон утверждал, что во всем виноват он, а Деметрия, перебивала его, спешила взять вину на себя.

Как и рассказывал Алексиду дядюшка Живописец, Конон и Деметрия полюбили друг друга с детства и поженились против воли своих семей. Они обменялись клятвой верности еще в ранней юности, и Деметрия отказывала всем женихам, пока наконец Конон не смог взять ее в жены. Много лет у них не было детей, и, когда они уже отказались от всякой надежды, у них родился ребенок, но не сын-наследник, которого в те дни так хотел иметь Конон, а дочь. Врачи сказали, что у Деметрии больше не будет детей, и оставался только один выход, к которому, впрочем, нередко прибегали в богатых греческих семьях: обменяться детьми с какой-нибудь женщиной, которая за вознаграждение согласится отдать своего новорожденного сына и взять на воспитание девочку. Им указали на Горго, и ее не пришлось долго уговаривать. Ей нужны были деньги, она собиралась перебраться из Афин в какую-нибудь колонию, а из девочки она надеялась вырастить себе хорошую помощницу.

— Твоя мать была против этого, — решительно сказал Конон. — Ты не должна ее ни в чем винить. Так решил я. Только позднее я понял, каким это было для нее тяжким горем. Можешь ли ты простить меня? Свою мать тебе прощать не за что.

Коринна посмотрела на его худое, морщинистое лицо. Она вспомнила все, что рассказывал ей о нем Алексид. Она подумала о маленькой гробнице под темными елями — как странно, ведь в ней покоится сын Горго! Но Конон любил его, а он умер. Если Конон и поступил дурно, отдав свою дочь чужой женщине, он заплатил за это многими годами скорби.

Так вот, значит, о чем думала Горго, когда сегодня вечером она здесь на кухне вдруг обняла ее, громко чмокнула в щеку и сказала:

— Ты никогда к нашей жизни не привыкнешь, душечка. Я это вижу. Ну что ж, так тому и быть. Я ведь только хочу тебе счастья. Но мы останемся добрыми друзьями, ведь правда?

— «Значит, Горго знает. И все будет хорошо». — Коринна поцеловала отца и бросилась в объятия Деметрии…

Через несколько часов, когда все было уже давно объяснено и с первыми лучами зари гости начали расходиться, Алексид и Коринна остановились на улице, глубоко вдыхая свежий утренний воздух.

— Так, значит, ты все-таки будешь благовоспитанной афинской девушкой!

— поддразнивал ее Алексид. — Каково-то тебе придется!

— Не так плохо, как кажется, — возразила Коринна. — Во-первых, я за одну ночь не стала благонравной и тихонькой. А во-вторых, мы будем жить в поместье, а в деревне у девушки больше свободы, чем в городе. Не думай, пожалуйста, что я буду убегать в гинекей каждый раз, как ты придешь навестить нас!

— А почему ты думаешь, что я буду вас навещать? Ведь это не близкая прогулка.

Коринна обиженно надула губы и ничего не ответила. Несколько мгновений они стояли молча. Запели петухи. Запоздалые любители праздников в разорванной, покрытой пятнами одежде, пошатываясь, неуверенно брели домой. Вдруг небо вспыхнуло багрянцем и золотом утренней зари, и в конце улицы над кровлями белых домов перед ними встал холм Акрополя, одетый лиловатой дымкой, — фиалковый венец Афин.

Коринна положила руку на плечо Алексида.

— Знаешь, — прошептала она, — это хорошо, это очень хорошо, что я теперь афинянка!

О ДРЕВНИХ АФИНАХ, АЛЕКСИДЕ И ЕГО ПРИКЛЮЧЕНИЯХ

Повесть прочитана. Но вас, наверно, обступает рой вопросов: а было ли все это на самом деле? Жил ли в Афинах такой юноша Алексид? Правда ли, что он сумел написать комедию и разоблачить заговорщиков?

В повести Джефри Триза изображены или упоминаются люди, которые действительно жили в Афинах во второй половине V века до н.э.: знаменитый мудрец Сократ, ученый Анаксагор, политический деятель Перикл, великий драматург Аристофан и другие. Ну, а Алексид, Коринна, Лукиан? Не будем торопиться с ответом. Нам ведь важно узнать не только то, что было на самом деле, но и то, что могло быть, что не расходится с исторической правдой. Чтобы разобраться в этом, мы не расстанемся сразу с Алексидом и, вспоминая его занятия, разговоры и приключения, попытаемся внимательно всмотреться в жизнь древних Афин, города, «увенчанного фиалками» — фиолетовым мрамором величественного Акрополя.

Глава 1 Аристократы и демократы, свободные и рабы

Благодаря находчивости и мужеству Алексида потерпел провал заговор аристократов. Но кто же такие эти люди: изгнанный из города Магнет, расфранченный Гиппий и соучастники их коварных замыслов? Оказался ли Алексид в центре событий необыкновенных и исключительных?

О нет! Такова была повседневная жизнь Афин. Борьба аристократической и демократической партий пронизывает всю историю Древней Греции.

Два самых сильных государства Греции, Афины и Спарта, различались своими политическими порядками. В Афинах правил народ (по-гречески «демос»). В Спарте власть принадлежала богатым и знатным гражданам — аристократам (власть народа мы называем демократией, власть немногих, аристократов, — аристократией). Афины повсюду в Греции поддерживали демократию, спартанцы в подчиненных им городах насаждали аристократические порядки. Долгая, упорная, страстная борьба аристократов и сторонников демократии привела к войне. Греция разделилась на два лагеря. Одни города выступили на стороне Афин, другие поддержали Спарту. Двадцать семь лет, то затихая, то разгораясь вновь, продолжалась война, получившая название Пелопоннесской.