Кристин Раш - Мастер возвращений (сборник)

• Название: Мастер возвращений (сборник)
• Автор: Кристин Раш
• Жанр: Научная Фантастика

Американская писательница Кристин Кэтрин Раш родилась в США в 1960 году. Ее дебют как писательницы-фантаста состоялся в 1987 году (первый опубликованный рассказ «Sing»). С тех пор она снискала себе известность и как писатель-прозаик и как редактор.

На сегодняшний день Раш с одинаковым успехом работает в жанрах «твердой» научной фантастики, фэнтези, участвует в новеллизации популярных киносериалов: «Звездный путь», «Звездные войны», «Люди-Х».

К сегодняшному дню в активе автора около пятидесяти романов и более ста повестей и рассказов, премии Hugo, Locus, Asimov’s и многие другие. Книги с произведениями Кристин Кэтрин Раш изданы в пятнадцати странах. К большому сожалению в России Раш переводится и издается немного: единственный роман «Новое восстание» и несколько повестей и рассказов в журнальных вариантах.

Кристин Кэтрин Раш является первым писателем-фантастом выигравшим в одном году сразу три читательских премии: «Asimov's Readers Poll Awards», «Ellery Queen Readers Choice Award», «Science Fiction Age Readers Choice Award» за одно произведение-повесть «Echea», которая к тому же получила премию «Homer Award» и была также номинирована на престижные премии «Nebula», «Hugo», «Locus» и «Sturgeon».

Многие произведения Раш написаны в соавторстве с мужем, писателем-фантастом

Дином Уэсли Смитом, а также с Кевином Андерсоном, Ниной Кирики Хоффман и Джерри Олшеном.

Любителям фантастики, желающим познакомиться с творчеством Кристин Кэтрин Раш, необходимо помнить, что она часто пользуется псевдонимами: так некоторые произведения, написанные в соавторстве с Дином Уэсли Смитом издаются под именем Сэнди Скофилд или Кэтрин Уэсли, произведения в жанре детектива под именем Крис Нелскотт, а в жанре romance как Кристин Грэйсон.

Значительное место в творчестве Раш занимает редакторская деятельность. Вместе с Дином Уэсли Смитом она редактировала журнал «Pulphouse: The Hardback Magazine», а с 1991 по 1997 годы занимала пост главного редактора одного из ведущих американских научно-фантастических журналов «Fantasy & Science Fiction». Успешная редакторская деятельность отмечена в 1994 году премией «Hugo» в номинации «лучший редактор».

НАГРАДЫ:

1. The Gallery of His Dreams (повесть) — Премия «Локус»/ Locus Award, 1992 /.

2. Echea (короткая повесть) — Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 1999 /.

3. Millennium Babies (короткая повесть) — Хьюго / Hugo Award, 2001 /.

4. The Disappeared — Премия «Индевор» / Endeavour Award, 2003 / (Лучшая книга в жанрах фантастики и фэнтези).

5. Нырнуть в крушение(повесть) — Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 2006 /.

6. Возвращение «Аполлона-8» (лучшее произведение малой формы) — Сайдвайз / Sidewise Awards, 2007 /. + Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 2008 /.

7. Комната затерянных душ (повесть) — Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 2009 /.

8. Broken Windchimes (повесть) — Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 2009 /.

9. Becoming One With The Ghosts (повесть) — Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 2010 /.

10. День красных писем (рассказ) — AnLab / AnLab award (Analog), 2010/.

11. City of Ruins — Премия «Индевор» / Endeavour Award, 2011 / (Лучшая книга в жанрах фантастики и фэнтези).

12. The Application of Hope (повесть) — Премия читателей журнала «Азимов» / Asimov's Readers' Awards, 2014 /.

13. Snapshots (рассказ) — AnLab award (Analog), 2015/.

(Неофициальное электронное издание)

---

Еще когда эта женщина протолкалась в начало очереди, он знал, что будут неприятности. Ну, вот и дождался.

Он прикусил губу, чтобы не произнести проклятье. Будучи несколько суеверным, он допускал, что это может навлечь невезение. Вместо этого он вздохнул. Теперь ему придется вызвать врача базы, чтобы она занялась покойницей, хотя ему очень не хотелось этого. Не того, чтобы к делу приступил врач, просто он не хотел, чтобы телом занялся этот доктор.

Он вышел из комнаты и плотно закрыл дверь, надеясь, что никто не попытается войти, потому что это оказалось чертовски легко. На этот раз он выругался, но относительно себя. И покачал головой.

Он направился в бар — привести Анну Марию Девлин, пока она еще в состоянии двигаться.

* * *

— Тело, — смачно произнесла Анна Мария Девлин. Телом она не занималась уже полгода, а то и год. Шлепнув ладонью по стойке бара, она соскользнула с высокого табурета, надеясь, что Хансейкер не заметит, насколько нетвердо она держится на ногах.

Она была пьяна, но не до такой степени, как в конце дня. Значит, все запомнит, даже если не протрезвеет. А учитывая обстоятельства, вполне может и протрезветь.

Анна Мария схватила салфетку — какую-то тряпку, которую Хансейкер держал на стойке бара, — и вытерла пивную пену с подбородка. Она не знала, есть ли у нее на подбородке пивная пена, но всегда считала, что лучше стереть воображаемую, чем дать засохнуть настоящей.

Потом она улыбнулась. В трезвом виде, наверное, не сочла бы предстоящее дело забавным, но в тот момент ей было чертовски весело.

— И много ты еще собиралась выпить? — спросил Хансейкер тем надменным тоном, который демонстрировал все его дорогое образование, родословную и превосходство. Конечно, ее образование стоило вдвое дороже, и происходила она, наверное, из лучшей семьи, и именно ей следовало бы испытывать чувство собственной значимости, но все это осталось в прошлом.

Ей лишь хотелось, чтобы Хансейкер об этом помнил. Нет, еще лучше. Ей хотелось, чтобы он это уважал. И он об этом помнил и обливал ее презрением всякий раз, когда видел.

— Причины естественные? — спросила она, сильно моргая. Ей казалось, что в баре дымно, хотя туман плавал лишь в ее глазах.

— А разве не твоя работа — выяснить это? — огрызнулся он так, что она даже слегка протрезвела.

Обычно — если здесь уместно такое слово, поскольку им пришлось оформлять вместе всего лишь три смерти (разве это не романтично звучит: «всего лишь три смерти»?), — Хансейкер называл ей причину, время и что ей следует написать в свидетельстве. Ее всегда раздражало, что он указывает ей, как делать эту работу, и еще больше раздражало, когда оказывалось, что он был прав. И то, что он не пожелал сказать, как умер постоялец, уже было странно.

— Извини, — пробормотала Анна Мария и направилась в дальний угол бара. Для единственного местного бара помещение было смехотворно маленьким. Люди могли выпить в ресторане и казино, но ни в одном из этих мест они не могли сделать это с комфортом.

Она прислонилась к стойке и огляделась. Несколько постояльцев из поврежденного корабля явились на обед. Она ощутила запах жареного фазана… или как там называлось их главное блюдо. Оно всегда было одним и тем же, состряпанным из мяса неопределенного происхождения, синтетического или даже, возможно (о, только не надо об этом думать, но она, разумеется, подумала), из настоящих трупов, с какой-то подливкой или соусом и натуральными овощами, выращенными в единственном приятном месте на станции — гидропонном саду.

Вегетарианкой она стала давно, и главным образом для самоуспокоения. Ей не хотелось думать об источнике мясного протеина, вот она и не думала. Кроме тех случаев, когда приходилось иметь дело с трупами или болезнями либо с тем и другим сразу. У нее свело желудок. А чего еще ожидать, когда пьешь пиво, но ничего не ешь? Пиво, сваренное на натуральном хмеле, потому что она настояла на этом уже давно. Иногда она пила виски, привозимое на кораблях, или вино из разных далеких мест, но о пиве она хотя бы точно знала, из чего оно сварено. Потому что ее наняли, чтобы его варить.

Когда-то, уже давно, она была на станции барменшей. Пока до них не дошло, что к концу вечера она напивается до такой степени, что уже не может обслуживать посетителей. Это было еще до Хансейкера, который полагал, что автоматический смеситель коктейлей в любом случае лучше бармена-человека.

Хансейкер выведал секрет: у нее есть медицинская лицензия, которую она продолжает обновлять. Она просто не могла иначе. Она не хотела, чтобы на нее подал в суд какой-нибудь пассажир, которого ей придется спасти, потому что в душе, под завесой алкоголя, она оставалась человеком благородным и считала, что клятва Гиппократа не имеет никакого отношения к лицемерию, зато прямое отношение — к благородству.

Впрочем, по поводу трупа она не могла быть ни лицемерной, ни благородной. Она схватила маску протрезвителя и сделала глубокий вдох, ощущая, как газовая смесь разгоняет алкогольный туман не хуже пощечины. Она ненавидела этот аппарат, и не только потому, что тот крал эйфорию и заставлял ее мгновенно трезветь, но и потому, что через сутки награждал ее жуткой головной болью, а с этим она ничего не могла поделать.

Кроме как снова напиться, разумеется.

Для верности она сделала еще один вдох и повернулась к Хансейкеру. Тот стоял, расставив ноги, расправив плечи, сложив на груди руки и сжав губы в тонкую линию.

— Готова? — спросил он тем самым ненавистным тоном.

Ее мучила жажда, глаза болели, а депрессия, что всегда вилась поблизости, была готова ее раздавить.

— Всегда готова, — буркнула она и вышла следом за ним.

* * *

Ричард ухитрился сбежать из номера Джанет Потсворт, как только Лиза очнулась после того, что Джанет назвала обмороком. Но это не был обморок, потому что Лиза успела завопить, прежде чем вырубиться. Впрочем, сознание она потеряла мгновенно, и у него уже появились кое-какие соображения о том, как это произошло.

Ему хотелось поразмыслить, а для этого требовалось сбежать и от разговора, и от Джанет Потсворт, которая облапала его задницу, когда он наклонился, укладывая Лизу поудобнее. Потсворт была угрозой, и он рад бы от нее избавиться, хотя не представлял, когда это произойдет, особенно теперь, когда Агата Кантсвинкль мертва.

Он не ожидал, что она погибнет. Наверное, потому что на «Президио» она всегда оказывалась первой на месте гибели других. Ричард уже привык воспринимать ее как дородного ангела смерти и не раз ловил себя на мыслях о том, уж не причастна ли она ко всем этим смертям.

Он и сейчас не исключал ее из списка подозреваемых, хотя и она, несомненно, была убита. Может быть, это стало возмездием за смерть кого-то другого? Он вздохнул. Никаких идей на этот счет. А они ему понадобятся, потому что было ясно, во всяком случае ему: на этой станции затаился убийца.

Легко ступая, Ричард спустился по лестнице — он не хотел привлекать к себе внимание. Он и так продемонстрировал большую опытность, чем ему хотелось бы, и кое-кто это заметил.

Этим кое-кем был владелец отеля Хансейкер, человек утонченный и организованный — не из тех, кого обычно встречаешь в обшарпанной дыре на краю обжитого пространства. Как правило, хозяевами подобных заведений бывали пьяницы-неудачники, не утруждающие себя обслуживанием постояльцев, даже если клиент предлагал заплатить за номер в пять раз больше нормальной цены. Или же это была добропорядочная супруга кого-то из ремонтно-технического персонала, какая-нибудь мастерица на все руки, умеющая готовить и придать самой обшарпанной комнатке более или менее приличный вид.

Хансейкер, похоже, в свое время обучался управлению отелем. Во время регистрации постояльцев он подчеркнуто не торопился, а значит, не только снимал со счетов оплату, но и сверял документы и личности.

Он смотрел на Ричарда и понял, что тот сказал, закрыв дверь комнаты, где лежало тело Агаты Кантсвинкль. Ричард нередко ронял про себя такие хитрые замечания, зная, что никто не уразумеет их двойной смысл. Но Хансейкер понял и сразу расстроился. Не запаниковал. Огорчился. Как любой хороший владелец отеля.

Ричард миновал лестничную площадку, на которой потеряла сознание Лиза. Дверь в номер Агаты Кантсвинкль была плотно закрыта — и никого поблизости. Жаль неизвестно, есть ли кто сейчас в номере и успел ли уже Хансейкер убрать тело.

Он едва было не остановился — хотелось проверить кое-какие подозрения, — но все же прошел мимо. Ричард боялся, что, если тело старой дамы еще не вынесли, он сделается более подозрительным, чем уже есть. И знал, что он подозреваемый. Как и все, кто был на «Президио».

Первая смерть случилась через два дня после старта, когда они находились в очень далеком космосе — в районе, который капитан называл «ничьей землей», потому что там не было ни поселений в пределах посадочного радиуса, ни космических станций. Перелет из системы Дайо через систему Коммонс и так был небезопасным, а тут еще этот участок совершенно пустого пространства. Капитан предупредил экипаж — всех троих, что на первом перегоне остановок не будет до самой станции Ваадум, и даже там ему не хотелось останавливаться, настолько эта станция была маленькая и захудалая. Он предпочел бы лететь прямиком до космической станции Коммонс, где все смогли бы сойти с корабля и расслабиться.