Лев Троцкий - Преступления Сталина

• Название: Преступления Сталина
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: История

---

)

Именно поэтому перед пролетариатом выросла железная необходимость строить новые партии и новый Интернационал, отвечающие характеру нашей эпохи -- эпохи грандиозных социальных потрясений и постоянной военной опасности. Если во главе масс в случае войны не окажется смелой, мужественной, последовательной революционной партии, проверенной на опыте и пользующейся доверием масс, тогда новая революционная ситуация отбросит общество назад. Война может закончиться при этих условиях не победой революции, а крушением всей нашей цивилизации. Нужно было бы быть жалким слепцом, чтоб не видеть этой опасности

Война, как и революция, самые серьезные и трагические явления в человеческой истории. С ними нельзя шутить. Они не допускают дилетантского к себе отношения. Нужно ясно понимать взаимоотношение войны и революции. Не менее ясно нужно понимать взаимоотношение между объективными революционными факторами, которые нельзя вызвать по желанию, и между субъективным фактором революции -- сознательным авангардом пролетариата, его партией. Эту партию надо готовить изо всех сил

Можно ли допустить хоть на минуту, чтобы так называемые "троцкисты", крайний левый фланг, гонимый и преследуемый всеми другими течениями, стали отдавать свои силы презренным авантюрам, саботажу и провоцированию войны вместо того, чтобы строить новую революционную партию, способную встретить во всеоружии революционную ситуацию? Только циническое презрение Сталина и его школы к мировому общественному мнению в союзе с его примитивным полицейским коварством могли создать такого рода чудовищное и нелепое обвинение!

* * *

Я в сотнях статей и тысячах писем разъяснял, что военное поражение СССР означало бы неизбежно реставрацию капитализма в полуколониальной форме при фашистском политическом режиме, расчленении страны и крушении Октябрьской революции. Многие из моих бывших политических друзей в разных странах, возмущенные политикой сталинской бюрократии, приходили к выводу, что мы не можем брать на себя обязанность "безусловной защиты СССР". На это я возражал, что нельзя отождествлять бюрократию и СССР. Новый социальный фундамент СССР необходимо безусловно защищать от империализма. Бонапартистская бюрократия будет низвергнута трудящимися массами лишь в том случае, если удастся оградить основы нового экономического режима в СССР. Я гласно и открыто порвал на этом вопросе с десятками старых и сотнями

молодых друзей. В моем архиве имеется огромная переписка, посвященная вопросу о защите СССР. Наконец, моя новая книга "Преданная революция" дает подробный анализ военной и дипломатической политики СССР специально под углом зрения обороны страны. Теперь милостью ГПУ оказывается, что в то самое время, как я рвал с близкими друзьями, не понимавшими необходимости безусловной защиты СССР против империализма, я на деле заключал союзы с империалистами и рекомендовал разрушать экономический фундамент СССР.

Совершенно не видно к тому же, что же, собственно, практически внесли в союз Германия и Япония? "Троцкисты" продали микадо и Гитлеру свои головы. Что получили они в обмен? Деньги -- нерв войны. Получали ли "троцкисты", по крайней мере, деньги от Японии и Германии? Об этом в процессе ни слова. Прокурор даже не интересуется этим вопросом. В то же время из указаний на другие финансовые источники вытекает, что ни Германия, ни Япония денег не давали. Что ж они вообще давали "троцкистам"? На этот вопрос во всем процессе нет и тени ответа. Союз с Германией и Японией сохраняет чисто метафизический характер. Позвольте прибавить, что это самая подлая из всех полицейских метафизик человеческой истории!

КОПЕНГАГЕН

"Копенгагенская" глава процесса 16-ти (Зиновьев и другие) является по скоплению противоречий и бессмыслиц самой чудовищной из всех его глав. Относящиеся к Копенгагену факты давно установлены и проанализированы в ряде печатных работ, начиная с "Красной книги" Л. Седова. Я представил Комиссии важнейшие документы и свидетельства и сохраняю за собой право представить дополнительные материалы в дальнейшем ходе расследования. По поводу "террористической недели" в Копенгагене я хочу поэтому быть настолько кратким, насколько возможно.

Я принял приглашение датских студентов прочитать доклад в Копенгагене в надежде, что мне удастся остаться в Дании или в другой европейской стране. Этот план не осуществился вследствие давления советского правительства на датское (угроза экономическим бойкотом). Чтоб отвратить другие страны от предоставления мне гостеприимства, ГПУ решило превратить неделю моего пребывания в Копенгагене в неделю "террористического заговора". Меня посетили будто бы в столице Дании Гольцман, Берман-Юрин и Давид. Все три прибыли независимо друг от друга, и каждый в отдельности получил от меня террористические инструкции. Ольберг, находившийся в

Берлине, получил от меня из Копенгагена также инструкции, но в письменном виде.

Наиболее важным свидетелем против меня и Льва Седова является Гольцман, старый член партии и лицо, известное нам обоим. Признания Гольцмана на судебном следствии и на самом суде отличаются от признаний большинства подсудимых чрезвычайной скупостью: достаточно сказать, что, несмотря на все настояния прокурора, Гольцман отрицал какое бы то ни было свое участие в террористической деятельности. Показания Гольцмана можно рассматривать как общий коэффициент всех показаний: Гольцман согласился признать только террористические планы Троцкого и участие в них Льва Седова. Именно скупость признаний Гольцмана придает им, на первый взгляд, особый вес. Между тем как раз свидетельство Гольцмана рассыпается прахом при первом соприкосновении с фактами. Представленные мною документы и свидетельские показания, которые я не стану снова перечислять, устанавливают с несомненностью, что вопреки заявлению Гольцмана Седов не был в Копенгагене и, следовательно, не мог привести ко мне Гольцмана. Тем более -- из отеля "Бристоль", разрушенного в 1917 г. К тому же показания трех других "террористов", -- Бермана, Давида и Ольберга -- невероятные сами по себе, подрывают друг друга и окончательно разрушают показания Гольцмана.

Гольцман, Берман и Давид были, по их словам, одинаково направлены в Копенгаген Львом Седовым. Но о присутствии Седова в Копенгагене не упоминает ни Берман, ни Давид. Они нашли ко мне дорогу сами. Только один Гольцман встретился будто бы с Седовым в вестибюле разрушенного отеля.

Совершенно неизвестные мне, по их собственным словам, Берман и Давид были будто бы рекомендованы мне впервые моим сыном, в то время 24-летним студентом. Выходит, что, скрывая свои террористические взгляды от самых близких людей, я давал террористические поручения первым встречным. Объяснить этот загадочный факт можно только одним путем: "первые встречные" для меня не были "первыми встречными" для ГПУ.

Четвертый террорист -- Ольберг -- заявил в вечернем заседании 20 августа 1936 г.: "Еще до моего отъезда в Советский Союз я собирался вместе с Седовым поехать в Копенгаген к Троцкому. Наша поездка не удалась, в Копенгаген отправилась жена Седова Сюзанна и, вернувшись оттуда, привезла письма Троцкого, адресованное Седову, в котором Троцкий соглашался с моей поездкой в СССР..."

Мои берлинские друзья, супруги Пфемферт172, как явствует из их писем от апреля 1930 года, уже в то время считали Ольберга если не агентом ГПУ, то кандидатом в агенты. Я отклонил его приезд из Берлина на Принкипо в качестве русского

секретаря. Тем менее мог я давать ему через два года "террористические инструкции". Но Ольберг, в отличие от Бермана и Давида, действительно находился одно время в переписке со мною, познакомился с Седовым в Берлине лично, несколько раз встречался с ним, знаком был с друзьями Седова, словом, находился до некоторой степени в его окружении. Ольберг мог знать и, как свидетельствует его показание, действительно знал, что попытки сына поехать в Копенгаген не удались и что туда поехала жена его, имевшая французский паспорт.

Все четыре "террориста" заявляют, как видим, что их связал со мною Седов. Но дальше их показания расходятся. По Гольцману, Седов сам находился в Копенгагене. Берман и Давид совершенно не упоминают о присутствии в Копенгагене Седова. Наконец, Ольберг категорически утверждает, что поездка Седова в Копенгаген не удалась. Самым поразительным во всем этом является то, что прокурор не обращает "и малейшего внимания на эти противоречия.

В распоряжении Комиссии имеются, как сказано, документальные доказательства того, что Седов не был в Копенгагене. О том же свидетельствуют показание Ольберга и умолчания Бермана и Давида. Наиболее внушительное из всех показаний против Седова и меня -- именно показание Гольцмана -- рассыпается, таким образом, прахом. Немудрено, если друзья ГПУ пытаются во что бы то ни было спасти показание Гольцмана, на котором держится вся версия "террористической недели" в Копенгагене. Отсюда гипотеза: Седов мог приехать в Копенгаген нелегально, неведомо для Ольберга и для других. Чтоб не оставлять противнику никаких лазеек, я коротко остановлюсь и на этой гипотезе.