Александр Шепиловский - Феномен

• Название: Феномен
• Автор: Александр Шепиловский
• Издательство: Ермак
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009

Простой слесарь-газовик из Читы переносится на четыреста лет вперед в будущее — в мир, где бегемоты, внезапно, материализуются на балконах; где люди решают сложнейшие проблемы перемещения во времени и пространстве, отдыхают, занимаются спортом. Где академики во главе с президентом Академии Наук не прочь порубить дрова и посидеть в дружеской компании. И делают они все это со вкусом и удовольствием, короче — это мир, похожий на тот, в котором "понедельник начинается в субботу".

Роман не был издан при жизни автора — Александра Ефимовича Шепиловского (1934–1999 г.), а издание 2009 года вышло столь малым тиражом, что, к сожалению, оказалось практически недоступно широкому кругу читателей.

---

— Изобретем, не волнуйся. И брось привычку останавливаться на самом интересном. Что дальше было?

— Твоя привычка, браток, не моя. Дальше — треск, меня как следует швырнуло, и наступила кромешная тьма. Одновременно появился вес, по телу забегали мурашки, в ногах закололо, в голове что-то забулькало. Попугаи беспокойно закричали. Наощупь добрался до единственного иллюминатора, глянул в него — ничего не видно. Но если я в космосе или на астероиде, то должно быть звездное небо. Сижу, кумекаю, жду неизвестно чего. А тяжесть-то — земная. Я даже попрыгал, чтобы убедиться в этом. Немного погодя за иллюминатором вроде посветлело, а потом сбоку появилось нечто светящееся, прикрытое какими-то тенями. Оно медленно передвигалось. Когда теней стало мало, я стукнул себя по лбу — это же луна. Значит, секция переместилась опять на землю, куда-то в лес, оттого и треск такой был. Но я сразу не вылез, пока не убедился, что это действительно луна. Кое-как открыл люк. Душный пряный воздух охватил меня. Это не Забайкалье. Дождался рассвета. Похоже на джунгли. Словом, тропики. Выпустил попугаев на волю. Самому не знаю как выбраться. Нормальному человеку погибнуть в джунглях ничего не стоит, чего уж тогда обо мне говорить. Меня всякое насекомое обидеть может, жук для меня, конечно, не бык, но все равно туша приличная. А от одного вида паука я в обморок упаду — такой уродился, сам знаешь. Хотел спуститься на землю, а там густая трава, кишащая всякой нечистью. Гляжу, а по секции уже ползут ко мне усатые мохноногие, пучеглазые твари. Я щелк — и в укрытие. Начал обследовать содержимое секции. Нашел какие-то пахучие реактивы и давай экспериментировать с ними, смешивать, перемешивать, испытывать. Наконец подобрал такой состав, до невозможности вонючий, но не агрессивный: от него насекомые убегали, как ошпаренные. Я обмазался этой жидкостью, взял ее немного про запас и пустился в путь, выбрав направление наугад, лишь бы оно было прямым. Практически я был совершенно несъедобен, все живое шарахалось от меня в стороны. Я знал, что состав жидкости неядовит и безвреден, однако чихал и плакал, приходилось терпеть. Я шел почти на верную гибель, но оставшись в секции, погиб бы наверняка. Коряги, завалы, ямы, где на четвереньках проползу, где перепрыгну с разбега, а где продирался так, что и сказать не могу. Проходил сквозь полчища муравьев и термитов, чуть не отравился от дурманящего запаха орхидеи. Омерзительные клещи уступали мне дорогу, и я благодарил человека, положившего в секцию реактивы. Даже мошкара и москиты, кружась над головой, не трогали меня. Увидев пеструю колибри, я понял, что нахожусь в Южной Америке. За первый день прошел может километра два, а может и десять, попробуй определи, за второй день — и того меньше. Один раз угодил в клейкую паутину. Паук, слава богу, от меня удрал, а я долго не мог отклеиться. Я выдохся и уже запаниковал, тем более, что запах постепенно выдыхался и приходилось время от времени обмазываться, а жидкости оставалось совсем немного. Потом набрел на небольшую речушку, не задумываясь, залез на корягу и поплыл по течению. Отдыхал, между прочим. Скоро речушка влилась в другую, широкую и полноводную. По берегам росли пальмы асаи и я уточнил свои координаты: это Бразилия. Когда же увидел в воде кровожадных пираний, то убедился, что нахожусь если не на Амазонке, то на одном из ее притоков, что позже и подтвердилось. Вот такая одиссея! Здорово, да?

— Ты уверен, что был в космосе? — спросил Владимир.

— Да, я попал в те самые двадцать восемь процентов. В космосе я был какой-то промежуток времени, потому что в невесомости слышал возню попугаев. Это перед тем, как началось светопреставление с мозгом. Трудно объяснить, но думаю, что я очутился в неведомой области пространства с особыми свойствами и, как «непрошенный гость» был выброшен из запретной зоны в исходную массу, то есть на Землю.

— Значит, можно предположить, что и все остальные исчезнувшие секции тоже находятся на Земле. Странно, что ни одну не нашли.

— Может, они упали в океан, — сказал я, чувствуя неловкость от того, что сижу, как оболтус, разинув рот.

— Нет, Шурка, — ответил Вовка, — они не падали метеоритами, как такового движения вообще не было, ну, ты же сам знаешь кое-что об особенностях перемещения. Поэтому «падение» секций никто не мог ни увидеть, ни зарегистрировать приборами. Скорее всего, они кучно находятся в том тропическом лесу, где объявился я. Возникает вопрос: почему именно там, а не в африканской саване или в океане? Володя, браток, если мы мыслим одинаково, то … ты понял меня? Проверить надо.

— Понял и проверим, — Владимир поднялся и вызвал по видофону Току. — Скажи, Тока, в какой точке земного шара, по последним измерениям, наибольшая сила тяжести?

— В устье реки Журуа, притока Амазонки. Девятьсот девяносто семь, четыреста пятьдесят шесть, двести сорок два микрогала.

Вовка радостно бросился к Владимиру, будто собираясь обнять его:

— Наше предположение верно! И мысли наши одинаковы, Вовик. Ничего, что я тебя, большого, Вовиком называю?

— Называй как хочешь, Вовочка, ты плоть от плоти моей. Твоя секция и все предыдущие были отброшены в поле тяготения Земли в наивысшей точке его напряжения. Нам остается одно: информировать Совет и немедленно снаряжать экспедицию на Амазонку для поисков исчезнувших секций. Ты будешь проводником.

— Так мое же рождение тайна. Ты хочешь раскрыть ее?

— Извини, Вовка, но тайна уже раскрыта, так получилось.

— Так зачем же я прятался от людей? Столько сил и здоровья потерял. Мог бы спокойно и с комфортом…. А вообще-то замечательно, у меня были настоящие приключения. Попробуй получить их в наше время.

— Расскажи, что было дальше? — попросил я.

— Дальше необязательно, — вздохнул Вовка и посмотрел на часы. — Ну, так уж и быть. Пристала моя лодочка-коряга к небольшой яхте, на которой праздновали какое-то торжество. Яхта была разукрашена гирляндами, с бортов свисали бисера и ленты — по ним я и влез на палубу. Незаметно пробрался в каюту и спрятался в спинке кресла, а про запах, исходивший от меня, забыл, сам-то уже принюхался, притерпелся. В каюту зашли две девчонки, и заткнув носы, выбежали обратно. Пришли парни и стали гадать, чем и где пахнет, и принялись искать источник запаха. Заглянули и под спинку кресла, а там желобок, в котором я полностью уместился, его сбоку и не видно. Вонючее кресло парни вынесли на палубу и бросили там с подветренной стороны. У причала я дождался темноты и выбрался на берег. Долго блуждал по порту, искал и приглядывался, пока удалось залезть в багажник машины, отправлявшейся в стратопорт, — Вовка зевнул и махнул рукой. — Больше приключений не было. Улетел в Кейптаун, оттуда в Мельбурн, потом в Сингапур, откуда и прибыл под сиденьем пилота прямым ходом в Читу. Ну, спать, спать, я малость устал. Позаботься, братишка, об одежде, не могу же я завтра показаться на людях в этих лохмотьях. И чтобы бритва была. Пока я не отдохну и не приведу себя в порядок, никому обо мне ни слова. Завтра мы вместе всех ошарашим!

Вовка растянулся на кушетке и моментально заснул. Владимир снял с него мерку, накрыл носовым платком и ушел добывать одежду и бритву.

Вернулся он далеко за полночь. Принес бритвенный станочек, который надо в лупу разглядывать и не знаю какие тонкие лезвия. Выразил недовольство, что планкобритву быстро сделать не могут. Принес так же два костюмчика, заметив, что сшиты они из самой тончайшей ткани сверхтонкими вибронитками. И еще принес какой-то твердый цилиндрический сверток, сказав, что это для общего дела. После этого лег и тут же заснул. А я, как всегда, находясь в волнении, долго ворочался, завидуя этим людям, которые могли приказать себе спать — и сразу спали.

Побритый, принарядившийся Вовка разбудил нас.

— Хватит дрыхнуть! Что за дерюгу ты мне приволок? Хуже брезентухи. А нитки? Это канаты. Но я человек покладистый, скандал закатывать не буду. Это вам толстокожим хорошо, а у меня кожа тончайшая и нежная, соображать надо!

После завтрака мы отправились в институт. Вовка, чертенок, стоял у меня в нагрудном кармане курточки, готовый в любой момент нагнуться и спрятаться. Нести себя Владимиру он не доверил, с хитрой рожицей сказав, что тот может его нечаянно раздавить.

Владимир по селектору пригласил всех сотрудников в конференц-зал. Народ собирался почти бегом — знали, что Владимир просто так собирать не будет. А тот важно стоял на постаменте и ждал тишины. Когда все сели и утихомирились, поднял с пола цилиндрический сверток и развернул его. Это была обыкновенная сосновая чурка с толстой корой — все оригинальничает. Самодовольно усмехнувшись, Владимир поставил чурку торцом на стол.

— Давай, Санек, его на это возвышение, чтобы все видели.

Я вытащил Вовку и поставил его на чурку. Зал онемел, приподнялся, что-то упало, кто-то тихо ахнул. А Вовка заулыбался, довольный произведенным эффектом и, поправив прическу, приветственно поднял руку: