Василий Бородин - Лосиный остров (сборник)

• Название: Лосиный остров (сборник)
• Автор: Василий Бородин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0403-2

Василий Бородин (р. 1982) – поэт, художник. Окончил Московский государственный вечерний металлургический институт. Работает редактором, иллюстрирует стихи и прозу. Автор книг стихов «Луч. Парус» (2008), «P.S. Москва – город-жираф» (2011), «Цирк “Ветер”» (2012) (шорт-лист Премии Андрея Белого и премии «Различие»), «Дождь-письмо» (2013). Участник фестиваля «Поэтроника» (2008, 2010). Живет в Москве.

---

II Тетрадь Стихи 2013 – 2014

* * *

в родном крыле – перо к перу
моя орлица над Перу
и наши лица как гроза
когда мы падаем: коза

а вообще я воробей
и на снегу пшено
и ты меняешься в себе
когда глядишь в окно

* * *

странный каменный том
стихов на потом

* * *

а пузырю, который по луже плывёт,
все говорят: «вперёд»

* * *

Лаýра видишь
день висит
на хóлмы прячущиеся
летит косящий дождь – косит
как бы глазами луг кося
дом – это туча на домá
как войско двинувшаяся
сводя – как счёты, как с ума,
суму с водой ведя неся
Лаура пламени не дым
мои слова а сливы в дождь
попавшие рядком седым –
тук-тук в траву, и не найдёшь

* * *

Саути был поэт
на полу стоя
он говорил слои
слов
и в каком-то слое
ангел случайный проснулся
…и к чашке чайной
друг мой далёкий прикоснись
обо мне улыбнись

* * *

человек уловил:
годы медленно брали дом
и осколок сухой земли падал с вил
а дождь шёл с трудом
не заглядываясь на вес
синих слив
– хорошо пойти под навес –
и в дом:
ливень

* * *

«думали, нищие…»
о чём думали нищие
нищие улыбались
в магазин хотели зайти
там, в магазине, тихо, когда никто не играет
можно купить любую
одну струну

* * *

жилá
и шмелá
и пчель
всёл
– вёл село в печаль шмель а пчела
жила огибая
пчаль как шаль и далёкие
огоньки: «бе», «рег», «ЛА»

* * *

глобус лицá
Африку отрицал –
Африку ясной радости –
но прокручивал
и Якутию холодности прекрасной
– чем же он к нам повёрнут?
Океанией дробных чувств!

* * *

морось и ветка
ветка вино в пакете
в пакете булка
булка упала в лужу
в лужу и –
морось

* * *

из горошин есть старшая
в каждом стручке
она смотрит на ту,
что дрррр дольше всех прыгает
когда все упали
и осмысленно так молчит
а та долго катится
и останавливается там
где только небо в колодце крон

* * *

тык
ток

ты
кто

я
вор
а
мы с тобой – разговор
можно я украду едý и уйду?
или тут посидим поедим?
вот сидим едим хорошо
дождь пошёл
можно я пережду?
ждём
курим

* * *

1

хоботы
тобой тебя
прославляют
рыжая вода

– как тебя себе
представляет взгляд?
вот учебник с главой
там кувшин несут головой
– и обводят
белой гуашью
красную точку на лбу

и вот хобот:
бу!

2

макака
пьёт молоко
запустив в него большой
палец (чашка –
без ручки)

* * *

дорогами черепах
шли шутки о черепах
и Хлебников не с тобой
беседует а в любой
его круглой букве есть –
угадай
чьей пробуждение ду –
ши,
каким бы ты ни был

* * *

а я ясные дни
а я яблоки ела

* * *

ты я знаю
ты я

* * *

бег после 30 лет
бег по воде

* * *

сам собака, сам гроза
сам ресницы и глаза –
день ото дня отбивался
пока тот не убежал,
а который день остался,
в том и я – и это «жаль»

* * *

на журнал асемического письмá
«оса и овца»
падают – тень цветка,
тень повёрнутых в профиль друг к другу лиц:
справа – царь
загрустивший Саул, слева – царь –
псалмопевец Давид:
молчат
и кудрявы, как облакá

ночь легка
и листва легка

* * *

читатель недоумевая
касается себя-трамвая
и смотрит на пакет с вином
который он везёт вверх дном

и светлый параллелепипед
пакета говорит: «я – дом,
и дом твой – дом: всё это – ты!» – и
читатель вышел, встав с трудом

и относительная влажность
и медленный полёт одной
вороны обретают важность
граничащую с тишиной

* * *

нам бы как нá ухо
кто шепнул:
«на войне оно, небо-то
а ты его шёл и пнул»

что, какой
кустик теперь обнять?
и махнуть рукой
честно не понять

* * *

или от щебета рябит
в голове
или в Москве
ежегодно проходит жизнь

– ты ещё скажи, так устал,
что в трамвае мéста не уступил,
дóма долго разглядывал слово «Кристалл»
на случайной и одинокой
винтовой крышке

* * *

мы бутылками сдаём
время:
время – водоём
простирающийся от
и до самых
мы как будто перевод
сделанный небесам, а
те читают, не понимая:
оригинáл – они

а мы бутылки сдаём
берём дни

* * *

– на твоих
вечерах все
спят

– на твоих
вечерах всем
стыдно

* * *

советский скульптор
осознаёт
что он койот
мочится на скульптуры
грызёт себя
надо к нему зайти
надо к нему зайти
советский врач
осознаёт
что он грач
ходит по газону
быстрым скворцом
бьётся в припадке
вниз лицом
надо к нему зайти
надо к нему зайти
советский школьник
осознаёт
что он дольник
и берёт тетрадь
воспитывать в себе ямб
господи это я

* * *

о равнении на пилу
говорили деревьям мглу
и согнали с неё сову
а та на летý
поворачивает как гóлову
ночь, в траву
падает: там мышь
хищнику виден тот, чья кровь
теплей, чем у трав
и гудит прóволокой тревоги
любовь-телеграф:
спишь, не спишь?
тоска не великая?
тогда ладно
ночью прохладно
лужи светятся по краям;
как счастливый вдох, велосипед
плывёт длинной тенью
одного колеса, второго
– полвторого
сова в лесу
август на носу

* * *

поезд окнами ночными
думает как дом:
– звёзд не видно. как тебя зовут?
– моё имя –
лéса полоса

…разными точками разговора
так задаются:
нежность,
глупость (её обессмысливающая)
(мы читатели мыслящие)

Собачья песня

ва в ва
в ва в ва
вы в вы
в вы Ы в вы в
ваАв в ав в а
вы Ы в вы… в рррррррр

я слаб
я с лап
морду не поднимаю
хотя не сплю
и идут к сараю воры
а я хозяина не люблю
но он прибьёт
если не укушу
и вот поднимаюсь
ноги трясутся
воры глядят
то на меня, то на дверь
– бедный ты, –   говорят, –
бедный зверь

* * *

бросовый воздух
бросовая роса
бросовые полчаса
часовые любви
босой
хор

* * *

блошиный рынок
балалайка
солнце рассохшейся спиной
зимнее ловит
между мной
и следующим пешеходом

* * *

до –
щуриться до
счастья
вместо пейзажа
до
лошади вместо луж
крыльев вместо крыш

* * *

кошка подвала
кошке окнá
говорит:
– мир – овал, –
а та ей:
– тишина

и вдохнув-выдохнув
серую сетку
глядит на соседку

* * *

у красивого колá
и красивого двора
ходит белая коза
с жёсткой гривой и сняла
лист последний со куста
вот: казна куста пуста
но ещё она кору
будет прикусив тянуть
отпускать как грех жару
и ресницами шагнув
повстречает иван-чай
вот и ты меня встречай

* * *

я был на стороне наук
я к ним сводился как паук
потом на стороне искусств
я стал как пять ничтожных чувств
но вера вдруг пришла ко мне –
и я как флаги на Луне!

* * *

брат Снег снял фильм, доминиканец
брат Дождь – пошёл, он францисканец
пошёл
со съёмочной площадки
увидел рыжую лошадку
и говорит:
а крыша где?
и оба ходят по воде

* * *

за что мне тёплая кора
старого дерева? пора
спросить об этом – почему
прижался я щекой к нему
а снег пойдёт через полгода
и с каждым шагом рост его
будет как сердце пешехода
о спящем дереве живом

III Ковчег Стихи августа 2014 – марта 2015

Зинон

1

когда архимандрит Зинон
осмыслил заново канон,
он осиян был и овеян
в холодно-серой глубине
квадратной комнаты: мы верим
ему вполне

он как бы ангелом с минуту
был – против света – обведен
и этот ангел в нём чему-то
сказал: идём

– Тарковский, да, вот этот холод
души снимал:
когда ты выдуман и молод,
а мир поймал –
– ты его
или он – тебя, но
вдруг – сбой, просвет
и ты садишся на диван, и
свет – это свет

2

снег – это дворик монастырский,
забора тень
волнистая – так Монастырский
по пустоте
подсвеченной – а, это Пригов –
чертил чертят,
и солнечный там зайчик прыгал,
и все хотя
и радовались – но сквозь скуку,
и лени жар
тянул из года в год, как руку
огня – пожар

а тут – мороз хватает щёки
средь тишины,
и ад и все его уроки –
отменены

3

– послушай, –   говорит пологий
кусток кустку, –
когда б ты мог, как эти ноги,
бежать к мостку –
ты б был счастливее?
– не знаю,
но сквозь меня
быстрей мелькала тишина бы
любого дня

– послушай, –   говорит лисичка
концу хвоста –
когда б ты мог, как электричка,
лететь с моста:
гореть, дымиться и ложиться –
ты б был сильней?
– нет, я не смог бы с этим сжиться,
и я умней

…идя бессобытийным лесом
(хотя там-сям
скрипят деревья мертвым весом,
и по осям
их механического плача
идёт ку-ку),
Зинон задумался, что значит
«познать тоску»

– вся – гефсиманское усилье
«понять, зачем»,
у каждого из нас Россия
спит на плече

4

….
….

5

стамеска – и пока доска и
щепки, встающие крылом:
вся золотая, мастерская:
тесно, тепло
молитва, веник ли для стружки,
счёт лет и дней –
а надо всéм как голубь крýжит –
родней, сильней

6

…
…

7

так, радуясь и размышляя,
живёт Зинон
и обновляет, обновляет
канон, канон

* * *

дождь и жизнь обычных людей
никто не расскажет лучше
чем сам человек
0,25 мм/ч (моросящий дождь)
Сообщение о том, что к остановке подошел автобус
с номером N1, несёт 4 бита информации
Дождь выпадает, как правило, из смешанных облаков
указатели на остановке
это неважно, на какой – автобусной, трамвайной
Если солнце освещает летящие дождевые капли
Трамвайчик по рельсам катится
В Черапунджи ежегодно выпадает 11 777 мм дождя
Человеку, ожидающему автобус на остановке, следует поднять
руку
Планета Земля и Титан обладают такими условиями
когда капельки воды сливаются в более крупные капли
на юго-западе Индостана
на остановке «Областная библиотека»
в Бельгии – в сентябре, в западной и северной Франции –
в октябре-ноябре
Повстречала на остановке вот такого парнишку
субтильный парнишка ботанического вида
Подъезжает автобус
капельки воды сливаются в более крупные капли
Очень крупные капли имеют форму парашют
их форма вовсе не напоминает слезинку
Звук падения капель дождя о воду
Косой дождь, косохлёст
Ситный дождь – мелкий дождь,
Спорый дождь
Грибной дождь
Слепой дождь – в Японии говорят:
«Жена-лисица следует в дом своего мужа»
Грозовой дождь
Градный
Снежный дождь
чёрный, жёлтый, молочный,
из зёрен овса, ржи, листьев, цветов,
из насекомых, лягушек и рыб.
100 мм/ч (ливень)

* * *

за любую даже большую даже войну
люди тихо умели штопать – и что: в слепой
лампе дёргался огонёк, падал ком земли
что-то булькало спиртом даже если в грудине
а в какой-то непознаваемой середине
поворачивалась, как стая, тоска в плену –
к переходному, ещё внутреннему, побегу,
как любовь, насовсем окрепнув, – к простому сну
враг на танке сидел как птица и что ли птица
шевелясь замирала в умных ночных кустах
врач бежал и чего дорóга – опять проститься?
а потом чёрный дождь на скользких кривых мостах
и чего-то курить, а мы народимся будем
очень тихо смеяться, сниться, ходить, глядеть:
это счастье – ходить глядеть, и навстречу люди,
а мы – мимо: ходить и видеть – и вдруг глядеть
потому что тé – могли штопать и бросить штопать
и ослышавшись: нет шагов, есть свои следы,
посмотреть как скопилась копоть, коснуться: копоть,
замотаться платком, пойти, принести воды

* * *

1

дóма-дóма!

2

и лента друзей;
след в след
прибегают друзья к
кириллице –
и к лицу
иногда её близко подносят,
к сердцу берут

3

БУКВЫ ГОВОРЯТ:
нас придумывали монахи;
жухла листва,
монастырские стены листве всегда – как забор
кошке серой: тереться спиной, пройтись

4

вот и разговор
выходил у монахов:
– букву эту вести –
слишком долго:
петлю похерим, овал сомкнём

5

– звýки – будут меняться;
Господи,
дай веков,
дай хороших веток:
из берёзовой сажи – чернила:
рéки рисовать
и надписывать им названия,
островки
обводить: там на каждом ива,
ива, ива,
рогоз, рогоз:
утки – в этот рогоз, жмутся спят

6

– наши буквы так будут спать
в книгах, и вино
истины-то – в уксус узора, еле
внятной, светленькой пустоты и перегорит!

7

и большие ели
вокруг стен монастырских густо
дыбили шерсть,
и лиса бежала,
рыба рыбу бóльшую обогнав
прыгала, жила,
а река ветер отражала

8

…лента-лента друзей,
латиница,
Гринич-виллич

9

«10 лет без Хвоста»

10

мы – здесь.

* * *

как дела,
вода?
иногда видно дальше
иногда что
иногда серебрясь мелькает
стайка под другой
отражённой
как дела,
вода?
иногда слышно
себя же
иногда даже
стайка чуть крупней в глубине
под другой, окрепшей
повторюсь, как дела,
вода?
повторюсь, отражённая
стая над другой,
выросшей, последний
раз летит куда-то туда
– как дела,
вода?

* * *

листок сухой ребрист борзой
и падает стуча
и вот глядеть на него час
и следующий час

а вся земля – из карих слёз
на зябнущем свету
и след витой от двух колёс
весь мимо на лету

а там для новых – дуговых –
черт ветра спят поля
сквозными нитями травы
дыша и шевеля

* * *

на чае синий день темней,
и гуще пьёшь его: горяч,
он состоит из прежних дней
и ими же тяжёл и зряч,
как внутренний любой огонь,
качнувшийся не опалить,
а греть ночным костром ладонь
и о лице молчать и длить

* * *

чтó растопка печная – трещины бересты
…в дождевых доспехах вернуться – а спички где?
керосиновой лампы колпак орёт
и ни слов ни глаз
а печного огня нос бычий тáк дует дому:
«я твой сквозь-время-паровоз
я твой час»

Ковчег

когдá сстрижём ресниц
ножницами – общих
общую ночь границ,
и – слезами вплавь? –
спрашивает на весь ковчег
лёгший шеей жираф
– нет, давай спать стрижом
будущего; когдá
будут новые суша
и города? –
отвечает жирафа:
шея на весь ковчег
…если рóжками боднуться,
улыбнётся человек
Ной – высокий и рыжий,
как Норштейн: не шутя
ждёт голубку, и в крышу
небо дует летя

* * *

врéменный дом
временнóму дому
говорит:
не спеши
не горит

время время
ехало оно мимо
тёплых, с длинной травой, лугов
видело оно
город

врéменному дыму
в тамбуре
временнóй туман говорит
таянием:
ясность ясность
непродолжительна
и проста,
собранной со всей жизни любовью любима

врéменный дом
временнáя рука
пуста

* * *

забор – сетка ржавая, и у про –
боин сжалась тесно, и где прямой
проволокой её латали,
там путь мой

в сетке лист застрял
над слежавшимися под снег;
уши так горят
в тишине:

ты кому таким дураком
с головой и рук
собственных шлепком
пó лбу вдруг

и чуть дальше зрячего кипятка –
шум: трубу кладут;
фонарь вертится в облака,
псы идут

* * *

бесстрашному безоблачному ряду
древесных снов дневных под рождество
ни клочьев речевых о нём не надо
ни солнца в них, и вертит головой
средина дня, как бы последней скукой
вдруг впрыгивая в просто-тишины
и взвесившую всё большую руку
и мы её и видим и видны

* * *

что поделаешь
в небе ещё не тишь
ещё не летишь
ещё не вываливаются из карманов
и не катятся далеко
хлопья жёлтых туманов
споры дождевиков
а сидишь себе и главенствуют
над тобою забор и лес
синий как деревенская
безучастность, любовь небес

* * *

у льда внутри
глаз-воздух вблизь и вдаль –
как бы им и посмотри:
круглые кроны качнулись – стук в стук,
точь-в-точь

* * *

теория времени как объема
в котором
идущий человек оставляет
гусеницу из бесконечных
фаз себя
а все события одновременны, и
в каждом ты

* * *

кы-кё-кя-ке, как сказала галка –
только в том ли порядке, и так всегда
речи любого мгновенья жалко;
точками беглой мути стынет вода,
и отраженье ворон, и стволов, и веток
золотом невесомым обведено –
как не глядишь, а знаешь, кто против света
гордо сидит и снегу глядит в окно

* * *

так вздрагивает снег на темя
и в темноте слоями теми –
теней, полутеней, теней –
ночь, и о ней
такое же ничьё молчанье
и жалоба и светлый куст,
как будто август, и ночами
бледны раскопки кирпичами
и вдруг – черна, черна, случайна –
эмаль искусств

* * *

посеяв гусениц в синицу
свернулся первородный грех
сытою кошкой, но ресницы
поднимешь – и на миг на всех
шарах листвы и пирамидах
тот острый свет довременнóй
где ни опоры, ни обиды
и всё – как чайный пар в окно

* * *

уныть уныть унытьуныть
унытьунытьуныть теряя
смысл – как бы вытянуться в нить
круги пустые повторяя
каракулями на столе
не оживая, оживая
а утром первый снег к земле
прибит дождём – и счастлив, слеп
на ветках, машущих трамваю

* * *

так или тихая дорога
и рада холоду немного
и ветка падает в траву
а та ей: мы река и лодка
и ночь на дождевом плаву

или простор предснá – как лоб; кáк
щурится комната на том
краю беспроводном, поводит
луною сна, и солнце в дом
идёт ужé и переходит

с материка на материк
с такой чертёжною свободой
как книга падает: «живи» –
как предбытийный черновик
исчез, как снегом сел на воду

* * *

словá, умнейших вам соседств!
от отчих гнёзд пора к звездáм
в пустой застольный огнь беседств,
к счастливым зимним поездам
о! вся – в пробóи сéрдца речь
дорожная: ту-тук-ту-ту:
как нить-стрела растить-беречь
летит – и спит на всём лету

* * *

весело невесом
вертится колесом
перевёрнутого велосипеда
ум до обеда
бьёт по спицам травинка
и руль в траве
скатерть на траве

а потом через мостки
августа
мимо грибов сентября
чуть взглянув на строительные
лесá октября –
там руками машут –
пролетая тоннель-ноябрь:
в тоску – в тоске – из тоски –
к жизни зимней домашней:
до
самых теней капели и
пара от ап –
рельских луж
спит как рожь и уж

* * *

старики из держащихся друг на
друге камней –
аксиальных камней:
сдвинь на миллиметр –
и
нет не будут умирать
просто заново собирать
а кому? – таким же
вот и чуть пошатнувшегося все
видят
и подходят боясь сами рухнуть и это мощь

* * *

когда далёкий экскаватор
с пустым ковшом как император
заснул, и локоть – для ворон
взгляни на это с трёх сторон

с одной – идут солдаты краем
аллеи липовой – и раем
глядит на них осенний свод

с другой – озёра стынут ровно

а с третьей – встал когда завод
из снега навсегда пропала
та примесь дробной черноты
но и о ней грустят кусты
и спят / не спят в унынье лёгком
выздоровления, в шарах
литого снега – как бы в лёгких
весь кислород, весь взлёт, весь страх

* * *

и не ветер – огромный ветер
против шерсти земли
земля рыжая земля вечер
шли
прошли
часть пути
и ещё идти

а земля отпускает ветер выгнуться небом
или – нет, не погладить, а один раз провести
по ноябрьской шерсти земли
пока все не видят

* * *

видишь, они невидимы, они там
и не страшны, и ходят не приближаясь –
мусорных тéни птиц по пустым кустам;
«жизнь,
где твоя жалость»

видишь, к разрыву туч повело крыло
серого зимовавшего целлофана
в ветках, и все дорóги лежат светло,
и
идти – рано

* * *

«было время великое
стало плоское»
– потанцуем на досках
они без заноз
они просто крест-накрест наискось
поверх луж на вдруг перепившей
земле – и там,
за заборами далеко
киснет молоко
виснет сыро, долго
табачный ком
в комнате; над домом
тычутся в закат
запятые печные

– было время, лягушка-река
кидала язык
солнце исчезало
и вдруг возы
все цыганские двигались –
а сейчас?
чуть за час
гаснет радио на начале
новостей
и дрожит, шагнув, стрелка
– но при мытье тарелки вдруг –
планетарной
дуговою орбитой капля бежит
и отражает лампу –
как свет нетварный
взял и обвёл дыханием
шаг и жизнь

* * *

как кони в яблоках живут?
овёс овёс навес
и в яблоках ещё белы
и слéпы семена
веди веди рукой траву
весь шар холма в траве
и крыш далёкие углы
бледны как имена
забытых еле-встречных, вдруг
как бы глядящих сквозь
вагонный грохот, а когда
всё видно – их и нет
но воздух тут – как «всё вокруг»,
«всё вместе», «всё сбылось»
и ободом горит вода
сребрясь на глубине

* * *

в нашей (новой) поэзии промелькнул как возможность
некий аристократизм смысловых ежей
но нас ужалила самодостаточность их, прозрачность
и мы открыли столовую для слов-бомжей:
пир на ветру! пар на ветру! и поэт говорит «умру»
пляшет в двадцатиградусный мороз
бьёт по колену стянутой чёрной шапкой –
просто чтобы отвлечь стихии от где-то – где?
затаившихся, вновь-первозданных слов,
чтобы эти словá как зёрна цветов
мирно и вовремя летом взошли – цветами
ирисами прекрасными и кустами
чуткого к лёгкому ветру шиповника, а, дай бог,
новых поэтов мужественное молчание
издали берегло и дыханье их, и звучание

…эти сложны интуиции, и понятно,
что, бросившись – каждый в свой час – всею речевой
не железной органикой на амбразуру
преображаемого языка,
кто из нас сейчас не головешка вместо фигуры
собственной, шлак, посмешище дурака?
а в довершенье – встречай ослепительного сиротства
эпигонов: они в восторге от благородства
смысловых ежей –
и не могут их удержать,
умываются – и к словам-бомжам, а те – ржать
но вот к рукам-то юным, к робости их печальной
тянутся вдруг словá-цветы –
всей своей краткостью красоты,
и дорогой дальной,
брат мой, ко всем чертям идём я и ты

* * *

…старики
смотрят ящериц и собак
сидят у реки
и табачной трухой летят годы
их молчания и свободы

– кто бы бывших поэтов
собрал в одну
золотую деревню
и протянул
между ёлок верёвку:
когда мокры,
пахнут счастьем прищепки;
трещат костры
и поленницы звонче звонниц

раз в неделю –
хлебный фургон
взгляд в туман
как сквозь самогон

дятел сéрдца живёт внутри
в кору тéла стучит душой –
куда рвёшься-то? посмотри
подосиновик есть большой
и корзина полным-полна
и такая вдруг тишина
что запрет на рифмовку, лист,
запертый, как стеклянный шприц,
просто сами совсем ушли
а костёр с котелком – горит

* * *

что нас греет
то ли то
что нас видит
то ли то
что и не умея видеть
водит по земле пустой

долгим холодом дариʹт
и карает и царит
как бы знанием и зреньем –
но смягчается любя
и меж солнечных кореньев
спит как воздух в миг себя

Сноски