Михаил Клупт - Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории

• Название: Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории
• Автор: Михаил Клупт
• Жанр: Психология, социальное
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91180-584-5

Эта книга – рассказ о важнейших событиях новейшей демографической истории Земли. Читатель сможет познакомиться с новыми моделями демографического поведения, характерными для жителей США, Западной и Восточной Европы, Италии и Испании, Индии и Китая и других регионов мира, узнать об изменениях в их жизненном цикле (вступление в самостоятельную жизнь, интимные отношения и брак, контрацептивная революция, рождение детей, жизнь и смерть), о причинах этих изменений, а также познакомиться с проблемами и теориями, эти изменения отражающими. Значительное место в книге уделено демографическим проблемам современной России и поискам выхода из демографического кризиса. Автор подчеркивает, что игнорирование культурных и социальных различий между регионами нельзя безнаказанно игнорировать, а методы политики бездумно импортировать. Вряд ли стоит долго объяснять, к каким последствиям это нередко приводит и почему данная проблематика столь актуальна для России.

Междисциплинарный характер темы делает книгу интересной для всех, кого по роду профессиональных занятий или в силу личной склонности волнуют проблемы истории, демографии, географии, регионоведения, социологии, политологии, международных отношений.

---

На втором месте по удельному весу среди иммигрантов – выходцы из стран Азии: в 1960–1969 гг. они составляли 11 %, в 1990–1999 гг. – 30 %. Численность американцев азиатского происхождения начала быстро увеличиваться с середины 1960-х гг., когда иммиграционная политика США стала для них более благоприятной. Со второй половины 1970-х гг., после поражения США во вьетнамской войне, объединения Вьетнама и изменения политического режима на юге этой страны, резко усилился приток в США вьетнамских беженцев. В 1980-е гг. в США въезжало больше выходцев из Азии, чем из Латинской Америки, однако в 1990-е гг. «латинос» вновь стали самой многочисленной группой иммигрантов.

По данным на 2005 г., наиболее многочисленной группой американцев азиатского происхождения являются китайцы, численность которых составляет 2,9 млн человек. Далее следуют индусы – 2,3, филиппинцы – 2,3, вьетнамцы – 1,4 и корейцы – 1,3 (1,2)[127] млн человек. Для американцев азиатского происхождения характерен ряд нетипичных для современных США демографических особенностей: семьи, в состав которых входят несколько поколений, низкий уровень внебрачной рождаемости, меньшая распространенность разводов. Судя по данным переписи 2000 г., около 2 млн жителей США разговаривают дома на китайском языке, 1,2 млн – на филиппинском языке тагалог, 1 млн – на вьетнамском, 0,9 млн – на корейском.

Доля иммигрантов из европейских стран к концу ХХ столетия резко снизилась: в 1960–1969 гг. – 40 %, в 1980–1989 гг. – 11 %, в 1990–1999 г. – 13 %. В списке стран, эмигранты из которых в 2000–2003 гг. пополнили рабочую силу США, лидирует Мексика (33,9 % всех эмигрантов в США), за ними следуют Индия – 5,5 %, Филиппины – 3,8 % и Китай – 3,3 %. Россия (вместе с другими странами, ранее входившими в СССР) занимает в этом списке двенадцатое место – 1,4 %.[128]

По оценкам на 2004 г., для 50 млн американцев (примерно пятая часть жителей страны в возрасте 5 лет и старше) английский не является языком домашнего общения. Специальное обследование, проведенное среди иммигрантских семей в Лос-Анджелесе, показало, что только 7,8 % иммигрантов первого поколения общаются дома на английском языке. Ко второму поколению этот показатель возрастает до 73,4 %, и только в четвертом поколении английский в качестве языка домашнего общения становится практически всеобщим (97,0 %).[129] По распространенности европейских языков, на которых разговаривают у себя дома жители США, вслед за английским и испанским идут французский (1,6 млн человек), немецкий (1,4 млн) и итальянский (1 млн человек). На русском языке дома предпочитают разговаривать 706 тысяч жителей США. Русский язык занимает девятое место среди языков, на котором говорят дома американцы, не использующие в домашнем обиходе английский. Однако по темпам увеличения количества носителей языка русский язык занимает третье место, уступая только испанскому и китайскому.

Языковая проблема в США уже приобрела политическое звучание. В 2006 г. президент США Дж. Буш заявил, что, по его мнению, гимн США должен исполняться только на английском языке, а сенат США принял ряд поправок к законодательству, согласно которым английский язык провозглашается общенациональным (national, common, unified) языком США. Эти решения немедленно подверглись критике как расистские и направленные против испаноязычного населения.[130] Выходцы из Латинской Америки получают гражданство США относительно реже, чем те, кто приехал в США из других регионов мира. К 2002 г. гражданами США стала только треть латиноамериканцев, прибывших в США в 1980–1989 гг. Для тех, кто родился в Азии и Европе, значения этого показателя гораздо выше – соответственно, 65,1 и 51,8 %. П. Мартин и Е. Мидгли объясняют это тем, что латиноамериканцы имеют более низкий по сравнению с выходцами из Азии и Европы уровень образования и доходов, хуже знают английский язык. Кроме того, выход из гражданства Мексики связан для мексиканцев, работающих в США, с потерей права владеть землей в Мексике и передавать ее по наследству.[131]

Население США существенно увеличивается и за счет нелегальной иммиграции. Точная численность нелегальных иммигрантов, проживающих в США, разумеется, неизвестна и определяется официальной статистикой на основе косвенных расчетов, судя по которым, в начале 2005 г. в США нелегально проживали 10,5 млн человек (в 2000 г. – 8,4 млн).[132] Экстраполяция этих расчетов на 2006 г. приводит к оценкам, часто появляющимся в СМИ: 11 или даже 12–13 млн нелегальных иммигрантов.

Большинство нелегальных иммигрантов (в 2005 г. – 57 %) составляют мексиканцы. Это обусловлено как географическими предпосылками (американо-мексиканская граница является весьма протяженной – 3226 км – и включает трудно контролируемые участки), так и экономическими факторами, о которых речь пойдет позже. Больше всего нелегальных иммигрантов (26 % от их общей численности) проживает в Калифорнии, самом населенном штате США, граничащем с Мексикой. Вслед за ним идет другой пограничный с Мексикой штат – Техас (13 %).[133] В целом же на долю выходцев из Северной, Центральной и Южной Америки приходится 80 % всей нелегальной иммиграции в США (рис. 4.4).

Рис. 4.4. Распределение нелегальных мигрантов США по региону, из которого они прибыли (оценка на 2005 г.)

В октябре 2006 г. население США достигло 300 млн человек. Оно увеличивается в среднем на 0,9 % в год – в три с лишним раза быстрее, чем население Европейского Союза (рис. 4.5). Чистый миграционный прирост населения США в 2000–2005 гг. составлял 4 человека на 1000 жителей – заметно выше по сравнению с западноевропейскими странами (1.9).[134] Однако в отличие от Европейского Союза, население США растет главным образом за счет естественного, а не миграционного прироста. В США положительное сальдо миграции непосредственно обеспечивает чуть более трети общего прироста населения, остальная часть прироста – результат перевеса числа рождений над числом смертей. В странах ЕС (в составе 25 стран) прирост населения был, напротив, на 80 % обеспечен миграцией и только на 20 % – превышением числа рождений над числом смертей.

Рис. 4.5. Прирост населения крупнейших стран мира в 2004 г. (на 1000 жителей)

4.2. Страна консерваторов, страна либералов

Корни демографических различий между США и Западной Европой, столь заметно обозначившихся в последние годы, лежат как в особенностях новейшей политической истории этих двух столпов западной цивилизации, так и в различии мировосприятия европейцев и американцев. При анализе причин таких различий особого внимания заслуживает феномен американского неоконсерватизма, оказывающий заметное влияние на политическую жизнь и мироощущение американцев на протяжении последних десятилетий.

Термины «либерализм» и «консерватизм» многозначны. Их по-разному, иногда с точностью до наоборот, понимали в разные эпохи в разных странах. Тем не менее, между либералами и консерваторами существует ряд устойчивых характеристических различий. Они, в частности, проявляются в отношении к таким базовым институтам общества, как религия, семья, школа. Консерваторы относятся к ним с пиететом, либералы – со значительной долей иронии; консерваторы считают, что к реформированию этих институтов надо подходить с большой осторожностью, либералы же обычно выступают инициаторами реформ. Во избежание недоразумений следует заметить, что в экономической сфере американские консерваторы придерживаются позиций, которые в современной России ассоциируются скорее с понятием «либерал». Для американских консерваторов, например, характерны попытки «раскрутить» экономику на полные обороты с помощью снижения налогов и предоставления большей экономической свободы крупному бизнесу.

Хотя консерватизм и либерализм являются политическими течениями и направлениями теоретической мысли, о различиях между консервативным и либеральным сознанием можно говорить и на бытовом уровне. Например, при просмотре рекламного ролика, в котором шаловливые недоросли подтрунивают над утрированно серьезной учительницей, симпатии либерала будут, скорее всего, на стороне недорослей, консерватора – на стороне учительницы.

Вторая половина 60-х гг. прошлого века ознаменовалась молодежными волнениями по обе стороны Атлантики. Знаковые события тех лет в США хорошо известны: студенческие волнения в Беркли (1965), беспорядки во время съезда демократической партии в Чикаго (1968), гибель четырех манифестантов, застреленных национальными гвардейцами в кампусе Кентского университета в мае 1970 г. во время протестов против американских бомбардировок Камбоджи и эскалации вьетнамской войны. Острие молодежных бунтов, потрясших США и Западную Европу во второй половине 60-х гг., было, несомненно, направлено против консерватизма как в «высокой» политике, так и в обыденной жизни. Применение противозачаточных таблеток, например, представлялось участникам тех событий едва ли не революционным актом и, по их словам, вызывало острую зависть старших поколений, не имевших в юности возможности столь легко отделить секс от деторождения.[135]