Барбара Прайтлер - Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести

• Название: Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести
• Автор: Барбара Прайтлер
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-89353-452-8, 978-3-89806-928-1

В книге обсуждается целый спектр проблем, касающихся процесса скорби и преодоления травмы у людей, чьи родственники пропали без вести – стали жертвами «насильственного исчезновения» в результате войн, обострения политической обстановки или же пропали вследствие стихийного бедствия. Изложены теоретические основы этой новой области исследования и дан исторический обзор событий ХХ века, в которых феномен насильственных исчезновений проявился с особой остротой. Изложен многолетний практический опыт психотерапии родственников пропавших без вести в различных сеттингах, включая работу в кризисных точках (войны, теракты, природные катастрофы). Особое внимание уделяется коллективным стратегиям преодоления травматических переживаний при бесследном исчезновении близких людей и вопросам самопомощи и психогигиены профессионалов, оказывающих им психологическую помощь.

---

«Мы продемонстрировали случай, иллюстрирующий модель, в которой предполагается, что у людей с ненадежной, тревожной привязанностью и дефицитом саморегуляции потеря партнера, обеспечивающего безопасность, может вести к симптомам травматической скорби»

(Prigerson et. al., 1997b, с. 1003).

В своем исследовании вдов и вдовцов в Германии С. Реммерс (Remmers, 2009) нашел существенную связь между депрессией и ухудшением финансового положения этих людей после перенесенных потерь.

6.1.1. «Политические вдовы»

Мамфела Рамфеле приводит пример, как политическое давление может изменить понимание социальной роли человека. В своем эссе «Политическое вдовство в Южной Африке: воплощение неоднозначности» она размышляет о роли вдов в своей стране (Ramphele, 1997, с. 99ff). В обычном случае южноафриканская вдова носит траур по умершему мужу по меньшей мере в течение одного года, вдовец же официально в трауре – всего шесть месяцев. Для женщины траур означает исключение ее из всех общественных мероприятий, в то время как мужчина сохраняет все свои социальные привилегии и свой «голос» в общине.

Скорбящим следует носить и внешние знаки траура, особенно женщинам. Вдовам и вдовцам часто отрезают волосы, они носят одежду особых цветов – черную в Европе или белую в Азии и пр. Иногда формы траура граничат с безрассудством:

«…Это может включать в себя такие вещи, как есть левой рукой – и не с тарелки, а с другого предмета, носить одежду наизнанку, обувать только одну ногу»

(Ramphele, 1997, с. 100).

Во время борьбы с апартеидом традиционные роли вдовства в Южной Африке были пополнены новой ролью: ролью «политических вдов». Таковыми считались женщины, чьи мужья погибли в бою или попали за решетку на длительное время за свои политические убеждения. Такие политические вдовы получали в обществе совершенно иную роль – на время они становились символами геройства их мужей и попадали в центр внимания. Это не оставляло им времени и места для личной скорби.

6.1.2. Ни жена, ни вдова

После войны во Вьетнаме 1200 солдат США были объявлены пропавшими без вести. Обычно их называют «пропавшими в бою» («Missing in Action – MIA»).

Л. Дж. Сполиар занимался процессами скорби у жен таких пропавших на поле боя. Он описывает три формы попыток проработки этой амбивалентной утраты: идентификация, замещение и враждебность.

Подобным же образом, работая с женами пропавших без вести солдат, Дороти Бенсон и ее коллеги определили три группы женщин, по-разному справлявшихся с тяжелой ситуацией.

Первая группа состояла из женщин, которые активно включились в поиск пропавших мужей в «Национальной лиге семей американских военнопленных и пропавших без вести». Они ездили в Юго-Восточную Азию, писали бесконечные письма, выступали перед общественностью и пр. Эти женщины по большей части заново организовали свою жизнь и вновь обрели уверенность в себе. Полин Босс в ходе семейной психотерапии настоятельно рекомендует членам семей пропавшего человека предпринимать все возможное, чтобы получить хоть какую-то информацию о его местонахождении:

«Процесс поиска информации облегчает стресс неопределенности. Когда этот процесс себя исчерпывает и больше информации нет, это тоже становится информацией и помогает людям сделать вывод: „Мы сделали все, что могли“»

(Boss, 1999, с. 112).

Этой своей стратегией совладания данная группа сходна с аргентинской группой матерей Пласа де Майо, ведущих поиск своих пропавших в Латинской Америке детей. Эти женщины не были готовы молча принять свою судьбу, они сделали ее открытой для общества, сплотились и сделали все возможное, чтобы узнать о местопребывании своих близких – в надежде найти их живыми, но и преодолевая страх столкнуться с ужасной вестью об их смерти. Совместная борьба и, как ее результат, поддержка со стороны общества дают им возможность идти по жизни дальше.

Второй группой были женщины, которые решили смириться с амбивалентностью длительного и, возможно, напрасного ожидания. Очевидно, существует корреляция между формой совладания и временем, прошедшим с момента получения известия о том, что человек пропал без вести. Их мужья числились пропавшими без вести как минимум два года. Эти женщины постепенно принимали на себя роль вдов, но одновременно с этим у них еще теплилась надежда, что их мужья могут вернутся.

Напротив, третья группа, которую описывают Бенсон и ее коллеги, это женщины, которые лишь недавно столкнулись с исчезновением их мужей. Здесь явным образом царила надежда, что муж еще вернется. Все остальное категорически отвергалось и отрицалось.

6.2. Потеря одного или обоих родителей

Реакция ребенка на разлучение с родителями навсегда, как это уже было показано выше (см. раздел 3.1), сильно зависит от возраста и степени его развития… Принципиально же условия, способствующие здоровой скорби взрослых, действительны и для перенесших потерю детей.

«В принципе, условия, благоприятные для скорби ребенка, не отличаются от тех, что должны быть у взрослых. Самые важные из них следующие: во-первых, нужно, чтобы у ребенка были достаточно прочные отношения с родителями до их потери; во-вторых,… чтобы ребенок был быстро и правильно проинформирован о том, что случилось, и мог задавать любые вопросы и получать на них, по возможности, честные ответы, а также принимать участие в скорби семьи, включая все ритуалы – похороны и др.; в-третьих, ребенку необходимо чувствовать успокаивающее присутствие оставшегося родителя или, если это невозможно, замещающего его знакомого и близкого человека; кроме того, ребенка надо заверить в том, что эти отношения сохранятся в дальнейшем»

(Bowlby, 1983, с. 355).

В большинстве своем скорбящие дети выражают свои чувства не в словах, а в эмоциях, действиях и, вообще, в поведении. Эмоциональное состояние детей часто меняется: они внезапно переходят от одного чувства к другому – и то вдруг веселы, а то вдруг снова глубоко опечалены. Регресс также может быть формой скорби. Дети ищут большей близости со своими фигурами привязанности, им еще тяжелее будет перенести разлуку с ними, а тем более потерю (Onnasch, Gast, 2011).

6.2.1. Потеря одного или обоих родителей вследствие политических репрессий

Давид Бэккер (Becker, 1992) указывает на то, что процесс скорби сильно затруднен, если люди погибают вследствие политических репрессий. Их близкие родственники лишаются ритуалов и поддержки со стороны социального окружения. Второе и третье из названных Боулби в качестве благоприятных для здоровой скорби условий в данном случае невыполнимы.

«С точки зрения ребенка, гибель отца или матери представляет собой событие, стоящее в ряду других, связанных с насилием, и воспринимается подобным кошмарному сну. Разговору об обстоятельствах трагедии в семье мешает сначала шок, затем всепоглощающий страх… Дети предпринимают отчаянные усилия реконструировать произошедшее из доступных им фрагментов информации. Не имея возможности избавиться от своего смятения, они ощущают страх взрослых, сдерживают собственные чувства и принимают молчание как общий образец поведения. Таким образом, дети начинают отождествлять утраченного родителя с хаосом и разрушением»

(Becker, 1992, с. 105)

Вследствие этого траур считается недопустимым, а процесс скорби продлевается на неопределенное время. Иногда скорбящий становится способен оплакать потерю лишь годы спустя – и то часто только в кабинете психотерапевта.

6.2.2. Потеря одного или обоих родителей вследствие насильственного исчезновения

Бóльшая часть того, что сказано о гибели родителей вследствие политических репрессий, справедливо и в случае их исчезновения. Хотя исследования, которые будут приведены в данной работе ниже (ср. гл. II, раздел 5), показывают, что из-за исчезновения родителей дети существенно страдают от тяжелых патологических реакций и расстройств (Becker, 1992; Zvizdic, Butollo, 2000). Сообщается о регрессивном или асоциальном поведении детей, нарушениях сна, депрессиях, ночном недержании мочи, агрессивности, ухудшении успеваемости в школе. Беккер объясняет это чрезвычайным положением, в которое попадает вся семья в случае насильственного исчезновения ее члена.

«Чрезвычайное положение становится нормой, несущей на себе отпечаток табуизации и запретов: именно о том, что больше всего тяготит, нельзя заговорить, нельзя чтобы скорбь и страх нашли свое выражение»

(Becker, 1992, с. 88).

6.3. Потеря ребенка – «осиротевшие» родители

Формы реакции на потерю ребенка часто сходны с теми, что проявляются, когда умирает спутник жизни. Но имеется одно существенное отличие, на которое указывает Боулби:

«Если после смерти супруга/супруги превалирующим признаком является одиночество, то после смерти ребенка оно не кажется преобладающим. Соответственно, чувство одиночества после смерти супруга/супруги обычно не облегчается присутствием ребенка»