Исмаил Иманов - Не знаю, не помню

• Название: Не знаю, не помню
• Автор: Исмаил Иманов
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064990-7, 978-5-17-065049-1, 978-5-271-26790-1, 978-5-271-26826-7

«Нам тридцать пять лет, и у нас нет детей.

Мы давно привыкли к этому. Мы почти перестали общаться со старыми друзьями, которые давно стали родителями. Стало меньше общих тем для разговоров, а мать моего лучшего друга боится моего сглаза и опасается за внука.

Я устал от тостов за детей на семейных или дружеских посиделках. «А у кого нет, тем желаем поскорей их завести». Заводят собак.

Я устал от бестактных замечаний старых знакомых или каких-нибудь одноклассников. «Как нет детей?» Когда-то я еще врал про семейное планирование и прочую дребедень. Сейчас я просто устал.

Мне тридцать пять лет, и у меня нет детей…»

---

Она словно чувствует, что я пишу о ней. Она позвонила мне на мобильный, напомнила, что вечером мы идем на концерт Натика Ширинова и его ритм-группы. Я конечно же помню, скоро выхожу с работы. Поэтому быстро допишем последний пункт. Как раз к нему и идем.

Пункт шестой. Досуг.

Больше свободного времени. Больше свободы. Больше времени для друзей, для хобби, для поездок.

Через час мы будем слушать выступление нагариста[2] Натика Ширинова. Встретим кучу знакомых. Будем обсуждать концерт.

Вам понравилась композиция «Поезд»? Да, это старая вещь, но такая завораживающая. А вы были на концерте Азизы Мустафа-заде[3] в Оперном театре? Да, это было потрясающе. Я никогда не видела столько любви на сцене и в зале. Да…

Мы свободны. Мы абсолютно свободны.

* * *

Не люблю я эти заседания по субботам. В субботний день надо отдыхать, а у нас незапланированный (они всегда незапланированные) митинг, срочные кейсы, которые надо обязательно обсудить. И поэтому мы сидим за большим столом в конференц-зале, смотрим в свои ноутбуки и отчаянно пыхтим, словно старые чайники. И каждый из нас должен высказаться по всем вопросам в повестке дня, у каждого из нас есть свое личное мнение. Конечно же. Давайте я тоже выступлю, скажу что-нибудь про диверсификацию инвестиционных рисков и оптимизацию расходов.

Мы просидим еще пару часов, дойдем лишь до середины повестки и перекинем оставшееся на утро понедельника – «очень важные вопросы требуют детального рассмотрения». Сразу после заседания я уеду на дачу.

А пока мы пыхтим. Усиленно смотрим в ноуты, будто пытаемся найти там секретную формулу успеха.

Да расслабьтесь, ребята, вид у вас всех нервный и нездоровый, будто завтра вас поменяют на похожих парней в серых или синих костюмах. Не парьтесь, все мы крепко сидим в своих креслах, приносим пользу родной конторе, а она – нам. Ага, у всех нас есть возможность получать здесь дополнительный заработок. Все законно, никакого ущерба работодателю. К примеру, я. А впрочем, неважно. Кто вы? Я вас не знаю. Не звоните сюда.

И я бросаю воображаемую трубку…

Дача задумывалась под ребенка. Если беременность попала бы на лето, мы провели бы этот период на даче. И ребенку в будущем было бы раздолье, не в четырех стенах же сидеть.

Что делать в городе в сорокаградусную жару?

А здесь, в тридцати километрах от Баку, в одном из апшеронских поселков, есть обманчивое ощущение удаленности от города с его беспрерывным шумом и гвалтом. Здесь, в тени тутовника, не так ощущается зной.

Небольшой участок, маленький домик на одну семью (ненавижу эти многочисленные «колхозы» из каких-нибудь теть и двоюродных сестер), хороший сад. Есть место под бассейн, здесь будет песочница, там – качели. А это место между домом и забором всегда в прохладе, бывший хозяин называл его Кисловодском. Идеальное место для лета вне города.

Мы купили дачу десять лет назад за смешные деньги. На самом деле дача нам не нужна, за лето мы остаемся здесь максимум три ночи подряд. Ехать в город на работу утомительно, а отпуск мы, как правило, проводим за пределами страны. Поэтому дачу я рассматриваю лишь как инвестицию. За прошедшие годы цены сильно выросли, поэтому вложение средств в землю себя оправдало. Цены, конечно, неоправданно завышены. Апшерон, этот выжженный солнцем кусок земли на берегу Каспийского моря, – не самое лучшее место для жизни.

Бассейн я так и не построил, качели и песочница тоже не понадобились. Время на даче движется медленно, кажется, что жизнь проносится, кипит и клокочет где-то там, в черте города, а тут, в тени тутовника, ты остаешься на обочине.

Я приезжаю сюда на выходные раз в две недели, проверить, все ли в порядке, подкинуть денег соседу (по совместительству охраннику и садовнику). Впрочем, сегодня я приехал и по другой причине.

Я сижу на веранде в старом шезлонге, укрыв ноги пледом. В воздухе легкая прохлада, я люблю осень, когда уже совсем не жарко, но еще не холодно.

Сижу я так недолго, потому что вскоре на территорию участка въезжает новенький белый Range Rover Sport, за рулем которого мой друг Анар. В машине еще две девицы, лет на десять младше нас, одна его «постоянка», другая предназначается мне. Нет, не шлюхи, вполне приличные девушки, просто легкодоступные.

Школьный друг Анар – налоговый инспектор, гроза бакинских предпринимателей, кошмарный сон бизнесменов нашего города. Раньше он был счастлив, когда ему что-то давали в зубы, теперь он называет конкретную сумму, с которой не скинет ни копейки. За годы у него выработался иммунитет, ему чихать на возможные «пожелания» потратить деньги в аптеке. Поэтому внедорожник под задницей, телефон «Верту» в руке, дорогие костюмы, дизайнерские джинсы. И плевать на проклятия за спиной. Вдобавок он возьмет товар на немаленькую сумму (самое настоящее натуральное хозяйство), если приходит в какой-нибудь магазин одежды. Даже женской одежды. В два пакета. Один – жене, второй – любовнице. Вот этой, не помню, как ее зовут.

– Ха-ха, у вас тарелки со Спанджбобом!

Это она говорит.

Тарелки у нас одноразовые (легче убираться за собой), но Анар – большой оригинал, купил в супермаркете детские тарелки с каким-то мультяшным героем.

– Как будто с детского дня рождения остались, – продолжает вторая.

Дура ты, не было здесь никогда никаких детских праздников.

Анар разливает в рюмки водку. Рюмки у нас настоящие. Девчонки пьют чилийское вино. У моей высокая грудь в облегающей майке и шаловливый взгляд.

Анар рассказывает что-то про работу, про кадровые изменения.

А помнишь, мы с тобой ехали на рыбалку? На какое-то вонючее озеро где-то в Бинагади[4]. На твоем стареньком «Опеле», помнишь? Мы умудрились застрять в луже, машина не могла ни проехать, ни подать назад. Ты ушел искать рыбаков для подмоги, а я сидел в машине под палящим солнцем, в этой луже, в компании лягушек и стрекоз. Ты помнишь?

Теперь у тебя внедорожник, на нем бы мы там проехали. Но мы не едем больше на рыбалку. Как давно это было.

Как же ее зовут, черт?

У нее очень красивый изгиб спины, пшеничные волосы, раскиданные по спине.

Я беру ее сзади, глубоко проникаю в нее, мну руками ее груди. Они висят, вызволенные из плена пуш-апа, как висячие сады Семирамиды. Да, я знаю, я пьян.

Она, безусловно, красива, но мне хочется разрушить эту красоту. Я наматываю ее волосы на кулак и тяну на себя. Она вскрикивает, но улыбается. А нам нравится грубый секс, оказывается.

Я тяну волосы сильнее. Она смеется, пытается смотреть на меня. Правильно, Семирамида, смотри на меня, когда я с тобой трахаюсь, show me your beautiful eyes, да-а-а-а…

Вечером я вызываю местного таксиста, и он увозит девушек в город. А мы пока не расходимся, вскоре к нам присоединяется Поэт.

На самом деле Поэт – это два разных человека, но когда они вместе, мы называем их Поэт, потому что одного зовут Микаил, а другого Мушфиг[5].

Мы о чем-то разговариваем во дворе, смеемся. Потом заходим в дом, присаживаемся за журнальным столиком. Микаил достает целлофановый пакетик с планом. Я протягиваю ему старую газету.

Действия Микаила выдают в нем любителя анаши со стажем. Мы сидим в помещении, сквозняка нет, но все равно Мика прикрывает ладонью горку перемешанной с табаком анаши на газете. Правой рукой он забивает косяк. Подсасывает со стороны фильтра. Трамбует ключом от машины край сигареты и закручивает его. Потом принимается за второй…

Раскуренный Микой косяк идет по кругу. Все сосредоточенно затягиваются. Мушфигу хорошо уже до затяжки.

– Анекдот, – объявляет Микаил, – Мирза Алекпер Сабир[6] приезжает в какую-то деревню на литературный меджлис. Незаметно наступает вечер, и Мирза Алекпер Сабир решает заночевать в деревне. «Mаni haml tanlylr, liboy[7] qaplnl döyа bilаrаm[8]». Стучит в первую же дверь, а там шейхор[9] сидит, план забивает. «Kimdir?»[10] – шейхор спрашивает. «Mаnаm, Mirzа аlаkbаr Sabir». – «Ale, üçüvüz sikdirin!»[11]

Этот глупый старый анекдот мы все знаем, но под план он всегда идет хорошо. Мы хохочем.

– Трое: Мирза, Алекпер, Сабир… – перечисляет Мика и смеется.

Всем хорошо. Мушфигу еще лучше. Он бьет себя по животу.

– Это что такое? Ха-ха. Bu nаdir?[12]

– Опять началось… – говорит Анар.

Микаил бережно кладет второй косячок в карман.

– Поехали на море.

Через пять минут Range Rover Sport осторожно подкатывает к берегу моря. Идиотская идея, конечно, ехать затемно на пустой осенний пляж, и хорошо, что сегодня безветренно, песок не шуршит по бортам машины и не метет в открытые окна.

– Bu nadir? Я не чувствую свой живот. Ха-ха.

– Бля-я-я, – произносит Анар, не глядя на Мушфига и вытягивая голову, чтобы оглядеть дорогу.

Он останавливается в двух метрах от моря. Мы выходим, ступаем по влажному песку. Стоим в свете фар.

Микаил раскуривает второй косяк.

После затяжки я смотрю вдаль, туда, где темное небо сливается с морем. Я смотрю в море, и мне кажется, что я смогу пройтись по воде, и там за горизонтом я найду успокоение, там я найду ответы на все вопросы. Но Анар меня опережает.