Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1

• Название: Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1
• Автор: Александр Тамоников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83211-8

Император Николай II – последний российский монарх, который своей трагической судьбой завершил великую эпоху российского самодержавия. Личность яркая, сильная, порой загадочная и противоречивая. В годы его правления Россия пережила едва ли не самые трудные, жестокие и страшные испытания за всю свою историю. Волевой, с феноменальной памятью, не теряющий самообладания даже в самые критические мгновения, император Николай II вместе с тем производил впечатление мягкого, порой застенчивого человека. Власть, данную ему, он нес как крест, как веление Бога, без ропота и уныния. Его отречение от престола до сих пор вызывает жаркие споры у политиков и историков, которые пытаются дать исчерпывающий ответ: что стало бы с Россией, со всеми нами, если бы последний император поступил иначе? Этот замечательный роман не претендует на истину в последней инстанции, но тем не менее помогает взглянуть на Николая Александровича Романова совсем с другой стороны и совсем другими глазами…

---

По требованию одесского генерал-губернатора графа Тотлебена Гольденберг был перевезен в этот город. Там он признался в убийстве князя Кропоткина, сказал об участии в подготовке покушения на императора.

13 апреля Григорий был доставлен в Петербург и заключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. В ходе беседы с Лорис-Меликовым и товарищем прокурора Добржинским он дал обширные показания против главных деятелей «Народной воли» – Желябова, Михайлова, Перовской, Плеханова, Морозова, Кибальчича и других. На основании его показаний были арестованы и привлечены к суду многие народовольцы.

Гольденберг осознал, что натворил, впал в отчаяние и 15 июня 1880 года повесился в тюремной камере на полотенце.

– Григорий просто струсил, так как являлся человеком эмоций, да еще и не умел ими управлять, – заявил Желябов. – Он поверил Лорис-Меликову и Добржинскому. Помнишь, что Григорий написал в своей исповеди?

– Как же, помню! Он рассчитывал, что сдаст всех, а правительство в ответ не станет прибегать к смертным казням. У нас будет конституция, свобода слова, амнистия. Настанет время разумно развиваться, учиться. Все обретут счастье. – Перовская скривилась. – Чушь полнейшая. Бредни идиота. Он, видите ли, рассчитывал на милость власти, а мы сейчас потеряли товарищей, должны скрываться, просчитывать каждый свой шаг. Уж лучше бы наш благодетель повесился сразу после ареста. Удивляюсь, как у него смелости хватило выстрелить в Кропоткина. А может, это и не он стрелял, а Кобылянский, с которым Гольденберг выходил на дело?

– Нет, стрелял Гольденберг.

– Удивительно.

– Говорю же, человек эмоций. Они вели его к подвигу и предательству.

– Хорошо, что сейчас у нас нет таких эмоциональных идиотов.

– Ты права. Нам и одного Гольденберга вполне хватило.

Дождь за окном усилился и громко барабанил по стеклу. Дрова в камине прогорели. Желябов бросил туда еще несколько поленьев, и огонь запылал с новой силой.

Андрей сел рядом с Перовской и сказал:

– Ничего, Софушка, рано или поздно, но мы покончим с Александром. Я сегодня встречался с Игнатом Гриневицким. Его люди, следящие за передвижением императора, установили, что после взрыва в Зимнем дворце Александр регулярно выезжает только на смену караула в Михайловском манеже и для встречи со своей любимой кузиной во дворец великой княгини Екатерины Михайловны. Возвращается он по Невскому проспекту и Малой Садовой либо, что происходит реже, по набережной Екатерининского канала.

– Ну и что?

– А то, Софушка, что этим нам и следует воспользоваться. Я и задержался потому, что ездил смотреть одно очень удобное для нас помещеньице.

– Что за помещеньице?

– Полуподвальное, вполне пригодное для того, чтобы из него сделать подкоп под проезжую часть Малой Садовой.

– Заложить в подкоп динамит и подорвать его, когда карета окажется в нужном месте, так?

– Да.

– А если?..

На этот раз Желябов прервал Перовскую:

– А если опять не замкнется электрическая цепь взрывателя, в действие вступят метальщики бомб. Случится так, что они промахнутся, тогда я лично убью императора. Прыгну в его карету и зарежу ножом.

Перовская с восхищением посмотрела на него.

– Ты самый лучший человек на всей земле, Андрей.

– Я обычный, Соня, как все, как любой из нас.

– Мы – люди цели. А мудрец говорил, что цель оправдывает средства.

– Это фраза Никколо Макиавелли и девиз иезуитов.

Софья улыбнулась:

– Мы же не такие грамотные, как некоторые.

– На что ты намекаешь, Софушка?

– Ни на что.

– Нет, погоди. Я сказал что-то смешное?

– Да нет же, Андрей.

– Это кто говорит о безграмотности? Ты? Внучка последнего украинского гетмана Разумовского и дочь генерала, губернатора Санкт-Петербурга? Ты получила хорошее домашнее образование, окончила женские курсы. У тебя диплом народной учительницы. А вот меня, выходца из крепостных крестьян, чтению учил Гаврила, дед по матери.

– А как же юридический факультет Новороссийского университета в Одессе?

– С которого меня погнали как неблагонадежного через два года после поступления. Но ладно, что-то наш разговор пошел не в то русло.

– Но нельзя же все время только о делах говорить.

Желябов встал с кровати, прошел до окна, посмотрел на улицу.

– Дождь успокоился. Идет по-осеннему тихий, мелкий. Знаешь, Соня, я хотел задать тебе один вопрос.

– Ты смущаешься? Отчего?

– Вопрос деликатный, Соня, возможно, даже неуместный.

– Да прекрати, Андрей! Не чужие. Спрашивай, что хотел. Что замялся?

Желябов повернулся к любовнице:

– Ты, Софья, никогда не хотела создать семью, нарожать детей и жить спокойно?

Перовская от души рассмеялась:

– Что? Семью, детей, спокойную жизнь? Ну ты даешь, Андрюша. – Она тут же посерьезнела и проговорила: – Во-первых, если бы я хотела создать семью, то давно уже вышла бы замуж. Папенька подобрал бы мне достойную пару, и жизнь моя была бы обеспеченной и спокойной. Во-вторых, я не переношу детей. Они вызывают у меня раздражение, особенно маленькие, сопливые, капризные. В-третьих, Андрей, спокойная жизнь не для меня. Я создана для борьбы. В ней и моя любовь, и моя семья, и мои дети.

– Мне казалось, что каждый человек, особенно женщина с ее материнским инстинктом, хочет иметь семью и детей.

Перовская скривилась и проговорила:

– Вот-вот, именно казалось. А что же сам-то бросил семью? Ведь насколько мне известно, ты женат на некой Ольге Яхненко и сын у тебя есть.

– Да, формально женат и сын есть.

– Где они сейчас?

– Не знаю. Где-то в Киевской губернии.

– Так найди их, только перед этим попросись на прием к Лорис-Меликову, покайся в грехах, передай ему наши планы, адреса конспиративных квартир. Он за тебя императора попросит. Тот милостив, простит, прикажет отпустить за такие-то заслуги. Найди свою Ольгу с отпрыском. Кстати, сколько ему сейчас лет?

– Шесть.

– Мал еще, не осудит, потому как не понимает ничего. И живи спокойно с семьей. Без работы не останешься, в агенты подашься. Люди с твоим опытом охранке ой как нужны.

Желябов подошел к Перовской.

– Ты, Софья, говори, да не заговаривайся. Я раньше тебя начал революционную деятельность и сделал больше в борьбе с самодержавием. Я не Гольденберг, чтобы предавать товарищей. Лучше на плаху пойду.

– Андрей, прости, я погорячилась. Но и ты больше не задавай провокационных вопросов. Мы делаем одно великое дело, живем вместе. Наши личные отношения вполне естественны. Я даже люблю тебя, но семьи у нас не будет. – Перовская поднялась, обняла Желябова. – А не выпить ли нам шампанского, Андрей, перед тем как лечь в постель? Вино расслабит нас, изгонит плохие мысли. Все будет хорошо. Я соскучилась по тебе.

На следующий день Желябов ушел рано. У него была назначена встреча на углу Невского проспекта и Малой Садовой. Его уже ждали мужчина и женщина, самая обычная семейная пара, вышедшая на улицу по своим делам. Это были народовольцы Юрий Богданович и Анна Якимова-Диковская.

Желябов пожал руку мужчине, улыбнулся женщине.

– Вы прямо как муж и жена.

– Стараемся, Андрей Иванович, играть свою роль. Только пока непонятно, зачем это нужно.

– Объясню. Для этого я и пригласил вас сюда. Взгляните на окна полуподвального помещения углового дома.

– И что?.. – осведомился Богданович, посмотрев в указанном направлении.

– Хорошее место для открытия, скажем, сырной лавки, да?

– Почему сырной? – спросила Якимова.

– Да это я так, для примера. Можно и мясную лавку открыть или скобяную.

– Но зачем?

Желябов отвел товарищей в сторону.

– А теперь слушайте. Вам надо снять это помещение.

Богданович хотел что-то спросить, но Желябов жестом остановил его.

– Задумка такая. Вы арендуете помещение, устраиваете в нем сырную лавку. Закупаете товар. Как только обоснуетесь, мы из этой лавки начнем рыть подкоп под проезжую часть Малой Садовой. По этой улице царь каждое воскресенье возвращается в Зимний из Михайловского дворца. В конце подкопа заложим мину и подорвем, когда карета окажется над взрывчаткой.

– Но, Андрей, мы с Анной не знаем, как взрывать мины, – сказал Богданович.

– А от вас этого и не потребуется. Подрыв проведет другой человек, специалист. Вам надо первым делом арендовать помещение, быстро переоборудовать его, открыть торговлю. Надеюсь, это не составит для вас особого труда?

– Ты хочешь, чтобы мы сняли лавку на свои фамилии? – спросила Якимова.

– Ну что ты, Анна, это же смерть для вас. Конечно нет. На квартире Веры Фигнер и Григория Исаева получите паспорта и станете супругами Кобозевыми. На эту фамилию и оформите сделку. Деньги также получите от Фигнер. Ну а как откроетесь, начнем рыть подкоп. С хозяином подвала поторгуйтесь для вида, но не усердствуйте. Упустим это помещение, другого такого не найдем. Поэтому всю работу по заключению сделки следует провести сегодня.