Ирина Ясакова - Женщина и ее карьера

• Название: Женщина и ее карьера
• Автор: Ирина Ясакова
• Жанр: О бизнесе популярно
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-310-5

Ирина Геннадьевна Ясакова родилась 4 апреля 1965 года в Оренбурге. Начав свою трудовую деятельность в 17 лет с должности техника, в 2003 году возглавила исполнительный коммитет политической парии национально-патриотические силы Российской Федерации. На сегодняшний день Ирина Ясакова – один из самых авторитеных и уважаемых управленцев в своей области. Она является руководителем СРО НП Межрегиональное объединение строительсных организаций «ОборонСтрой», генеральным директором СРО НП Межрегиональное объединение строительсных организаций «ОборонСтрой Проект», генеральным директором СРО НП РОС «ОБОРОНЭНЕРГО» и ряда других организаций. В свободное время пишет книги. Имеет трех дочерей.

---

Так же хорошо у нее получалось создавать знаменитые оренбургские пуховые платки. Эти шали, связанные вручную, были настоящим произведением искусства. Стоили они очень дорого, а на создание каждой из них иногда уходили месяцы кропотливого труда. Ведь процесс состоит из большого числа трудоемких операций, отнимающих немало сил и времени, поэтому в его производстве участвовала вся наша дружная семья. Сначала родители приобретали на рынке особый, очень хороший козий пух, чаще – привозимый из Волгограда. Затем мы его перебирали, вытаскивали из него всевозможный мусор, волосы, потом стирали его в теплой воде, сушили, расщипывали, прочесывали вручную специальными гребенками – ческами, перемешивали (чтобы цвет пуха получался равномерным), еще несколько раз расчесывали. Потом пух нужно было спрясть и затем соединить полученную пуховую нить с другой нитью – хлопчатобумажной.

Когда клубки готовы, можно начинать вязать. Бабушка в основном трудилась над середкой платка. Это самый центр его, который вяжется ряд за рядом только лицевыми петлями. Сколько тысяч петель нужно сделать, чтобы вывязать весь квадрат, – и не сосчитать. Это очень кропотливый труд. Отдельно мама вязала по четыре каймы, то есть к каждой стороне шали. Этот этап работы покороче и поинтереснее других. Здесь можно фантазировать, выдумывать разные, какие угодно душе узоры, по краям выделываются зубчики, и потом каймы крючком присоединяются к каждому краю середины платка. Готовым платкам придавали форму: немного увлажнив, раскладывали их на чисто вымытом крашеном полу и как бы разглаживали ладонями во все стороны.

В этот вьюжный и ласковый вечер,
Когда снежная мгла вдоль дорог,
Ты накинь, дорогая, на плечи
Оренбургский пуховый платок.

Я нередко вспоминаю звучащий из радиоприемника голос Людмилы Зыкиной, напевающей эти замечательные слова. Вскоре и я научалась вязать. Как и любая другая работа, эта тоже получалась хорошо и радовала меня.

Часто летние каникулы мы с сестрой проводили в Казанке у папиных родителей – Ксении Игнатьевны и Кузьмы Матвеевича Никифоровых. У них был большой светлый дом в очень живописном месте. Бабушка была грамотной, ее отец, мой прадед, был сельским учителем. Также она была очень красивой и мудрой женщиной. Почти вся деревня ходила к ней за советом. Бабушка с дедушкой вели большое подсобное хозяйство, у них были две коровы, телята, лошадь, овцы, индюки, куры, гуси, утки, пчелы, а кроме того, два больших огорода. Когда мне было интересно, и я лезла к ним со своими вопросами и со своей «помощью», они никогда меня не отталкивали, что-то старались рассказать, объяснить мне и позволяли «помогать».

В детстве я также любила «помогать» папе, который возился с машиной в гараже: я брала молоток и выпрямляла им гвозди, которые в большом количестве лежали здесь же в стеклянных банках. И хотя эта работа совершенно не вписывалась в систему воспитания девочек, я делала ее регулярно. Иногда папа просил меня подать ему какой-нибудь инструмент или ключ. В итоге благодаря такому окружению и моему неуемному желанию во всем участвовать, в первый класс я пошла, уже умея считать, писать, готовить, убираться, вязать, и даже в общих чертах разбиралась в хозяйственных и автомобильных инструментах.

Глава 4. Школа

В 1972 году я пошла в первый класс самой обычной советской средней школы № 5 города Оренбурга. Находится она на улице Самолетной, недалеко от проспекта Победы, где мы тогда проживали. В ней был актовый и спортивный залы, библиотека, медпункт, а еще музей боевой славы. Это была небольшая комната, вмещавшая в себя богатейший материал о ветеранах войны и труда микрорайона, в котором располагалась школа.

Вначале мне все было интересно, но уже через несколько месяцев стало скучно на уроках, где разучивали азы, которые я уже знала. Видимо, именно тогда заложилась моя привычка не делать уроков – я всегда надеялась на свою память, схватывала все на лету. Как-то само собой получилось, что для учителей я стала лидером, к которому они обращались с различными просьбами и поручениями. Дело в том, что, несмотря на полное отсутствие интереса к учебе, я отличалась дисциплинированностью и аккуратностью, а своим безупречным поведением и усидчивостью даже раздражала одноклассников. Однако я была бескорыстна, очень верна дружбе и поэтому у меня вскоре появилось много подруг. При своей незлопамятности и доброте на обиды и оскорбления я реагировала в высшей степени остро и всегда могла резко дать отпор, поэтому мальчишки-хулиганы меня побаивались и обходили стороной.

Моя сестра Тоня училась в другой школе, и ее все ставили мне в пример, так как она была отличницей. Однажды она вся в слезах пришла домой из-за того, что ей (как ей казалось, незаслуженно) поставили тройку. Помню, что родители восприняли это очень серьезно и даже пошли в школу, чтобы поговорить об этом случае с учителем. В итоге оценку пересмотрели и авторитет сестры вырос еще больше. Она всегда тщательно и подолгу готовилась к урокам, в отличие от меня, стремящейся побыстрее убежать в наш огород или к любимой собаке – овчарке Рене.

Надо сказать, что мою работу на огороде родители поощряли. У нас росли вишня, смородина, крыжовник, также сажали ежегодно помидоры, огурцы и еще много всего, за чем требовался уход. Поэтому вместо уроков я частенько равняла грядки, которые у нас были настолько идеальные, что на них можно было проводить военные парады. Что же касается Рены, то она была всеобщей любимицей: во-первых, ее нельзя было не обожать за чуть ли не человеческий характер, а во-вторых, щенки, которых она приносила, немало стоили, что существенно пополняло наш семейный бюджет.

Несмотря на мое нежелание готовить уроки, в целом я училась хорошо. Меня постоянно выбирали то звеньевой, то старостой, то комсоргом, что в глазах учителей неизменно повышало мой авторитет. При этом я честно старалась выполнять взваливаемые на меня функции, что до поры до времени особо не напрягало, а даже нравилось. Порой я очень сожалею о том, что современные дети лишены дисциплин и общественных нагрузок, которые давались нам в то время. Сбор макулатуры и металлолома, поиск ветеранов и помощь им, подготовка политинформации, участие в игре «Зарница» и в других всевозможных соревнованиях, в которых я занимала призовые места, – все это способствовало и духовному, и физическому росту личности.

Моей любимой книгой был автобиографический роман советского писателя Н. А. Островского «Как закалялась сталь». Когда мне было трудно, я всегда сравнивала себя с героями этого произведения и понимала, что те испытания, которые выпали на их долю, по сравнению с моей ситуацией были просто смертельными, но они справились с ними, и это частенько помогало мне мобилизовать всю мою волю. И еще я любила повторять фразу из этой книги «про бесцельно прожитые годы».

Практически по любому поводу тогда было принято проводить школьные линейки, на которых зачитывали фамилии отличившихся как в хорошем, так и в плохом смысле. Я же часто приносила домой дипломы, похвальные грамоты, благодарности, которым, безусловно, очень радовались все мои близкие: папа, мама, бабушка, сестра. Каждый из них разглядывал и перечитывал, что там написано, и все они гордились мной. В такие минуты я чувствовала себя на седьмом небе. Мне всегда хотелось чем-то отблагодарить моих любимых родителей, которые были просто созданы друг для друга.

В нашей семье никогда не было ссор. Только однажды я стала свидетелем неприятной сцены. Папа очень долго укреплял карниз для штор, а мама все время говорила ему под руку, что «не ровно, не так, не там, сейчас ниже, а теперь выше». Кончилось это тем, что он рассердился, согнул карниз, бросил его и ушел, хлопнув дверью. Мама села на кровать и расплакалась: «Что ж, придется нам разводиться? Как жить-то теперь?» Вот такие были ссоры и проблемы у моих родителей, думаю, как и во многих семьях того поколения. Люди налаживали свой быт и совсем не беспокоились о завтрашнем дне, зная, что обо всем подумают наша партия и ее генеральный секретарь.

Меня, видимо, просто переполняла энергия, поэтому в школе я чего только не посещала: ходила на танцы, в театральный кружок, на акробатику, занималась легкой атлетикой, плаванием, пела в хоре, записалась в радиокружок, где участвовала в «охоте на лис», вязала и шила на уроках труда. И все это давалось мне легко и играючи. По акробатике я даже получила первый взрослый разряд. Моя активная жизненная позиция позволяла мне как находить друзей, так и обзаводиться врагами и завистниками. А вскоре случился и мой первый серьезный школьный роман.

Глава 5. Уроки выживания

Чем старше я становилась, тем сильнее в школе увеличивалась моя общественная нагрузка. В восьмом классе, когда за комсомольскую деятельность стала отвечать завуч Наталья Константиновна Глотова, все это мне стало в тягость. Она была человеком злым, как сейчас говорят, неадекватным, яркой представительницей партийной номенклатуры, возводящей роль партии в воспитательной работе до небес. Очень высокая, худая, с большим носом, она получила прозвище Жирафовна и не пользовалась среди нас, школьников, авторитетом. Однако ее боялись так же, как боятся фанатиков, которые способны пойти даже на убийство ради своих идеалов.