Далия Трускиновская - Деревянная грамота

• Название: Деревянная грамота
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Научная Фантастика

---

Скрипом сапог по снегу Богдаш дал ей понять, что вот он, тут, идет следом, а коли не верит - так может оглянуться и убедиться. Она не оглянулась - знала, стало быть, кто там скрипит!

Богдаш дал ей дойти до середины переулка, и тут нагнал и, проскочив вперед, заступил дорогу.

- Ах! - словно бы удивившись безмерно, вдохнула она морозный воздух, сверкнула белыми зубами. И чуть запрокинулась голова, обратилось вверх румяное лицо - целуй, да и только!

- Ты чья такова? - спросил Богдаш, надвигаясь на красавицу грудью, отгораживая ее собой от всякого, кто вздумает сунуться в переулок.

- А мужняя жена! - женка хотела показать, что и у нее есть норов, что может осадить наянливого молодца одним словечком.

- А что же муж одну в церковь отпускает? - тихим и проникновенным голосом спросил Богдаш. - Не ревнивый, что ли, попался?

- Да не станешь же всякий раз его с собой тащить! Он службу исполняет, отвечала красавица. - А я и сама за себя постоять сумею!

- Ты всегда сюда ходишь?

- А тебе на что?

Как будто она не знала, для чего молодцы такие вопросы задают!

Богдаш взял ее за плечи и приблизил губы к губам...

- Ахти мне... - прошептала она. - Увидят же! ..

Но он и не торопился целовать. По своему и чужому опыту Богдаш знал, что за поцелуй, пожалуй, и оплеуху схлопотать можно, а такое ожидание поцелуя - ненаказуемо! Главное - стоять столбом, а добыча пусть ждет да разгорается.

Тем более, что нужны ему были поцелуи примерно так же, как чирей на гузне...

- Да пусти же...

- Как звать-то тебя?

- А тебе на что?

- А на именины приду.

- Муж-то такого гостя в тычки выставит!

- А мы и без него именины справим...

- Да Господь с тобой! Я, молодец, не такая!

- Тебя во всем мире краше нет!

Такие немудреные, да страстные речи, торопливые и от того вдвойне соблазнительные, Богдаш умел вести превосходно, Да и женка отвечала, как по-писаному. И хотя оттолкнула, да легонько. Хотя закричать грозилась но не закричала же!

- Приходи завтра к ранней обедне, - велел Богдаш, опять же по опыту зная, что выпрашивать у красавицы свидания - семь потов сойдет, а не уговоришь, но коли прикажешь таким вот голосом, в котором скрытое пламя и рокочущая ласка, - на край света в нужный час прибежит!

- А и не приду...

- Муж, что ли, вдруг сторожить примется? У муженька твоего сейчас на Печатном дворе других забот по горло.

- А ты почем знаешь?

- Я про тебя многое знаю... - загадочно и грозно произнес Желвак. Пусть думает, будто он ее давно высмотрел, а ждал лишь того часа, когда в печатне начнутся неприятности и все, там служащие, махнут рукой на домашние дела.

- Ох, не промахнись, молодец...

- Я куда целю - не промахнусь.

Больше в ту встречу Богдаш затевать не стал. Чем время тратить, женку уговаривать, - нужно дать ей вечером, по дому хлопоча, все словечки этой беседы в переулке не раз вспомнить, нужно дать ей ночью от жаркой бессонницы помаяться... К ранней обедне ее душенька как раз и созреет.

На Аргамачьи конюшни Богдаш явился такой мрачный, как если бы не с красивой женкой о встрече условился, а от дьяка здоровый нагоняй получил. Некоторое время спустя прибыл Тимофей.

- А я тебя видал, - сказал Озорной. - Ничего женка! При нужде не страшно будет и оскоромиться.

Тимофей очень четко различал грех, который совершаешь добровольно, от греха, который вынужден совершить, находясь на государевой службе. И погубление своей души ради государственного блага считал, похоже, какой-то особой доблестью...

- У тебя что? - спросил Богдаш.

- Совсем они там с ума сбрели! Мужик мочалу привез, сорок связок, цена той мочале - шесть денег связка, велик промысел! Так и того мужика трясти принялись - давно ли сговорился мочалу доставить да точно ли мочалу привез! Боятся - не подошлют ли кого за грамотой, а подослать могут кого угодно, хоть бы и самого бестолкового мужика!

Озорной усмехнулся.

- А что, и бестолковые мужики были?

- Да был один... Приехал на санках, санки лукошками уставлены. Золу, сказывал, привез. Ему в ответ - да уж куплена зола, поворачивай назад! А он свое гнет - у соседа-де моего золу брали, а моя лучше! Насилу и отогнали.

- На что им зола? - удивился Богдаш.

- Господь один ведает. Про золу-то я от кума знал, он им возил. Сбегал я с утра к куму-то, взял лошадь, взял лукошки. Пока у ворот отирался много чего услышал!

- А кабы вовнутрь пустили с теми лукошками да сказку подьячие отбирать принялись?

- А никого почитай что и не пускали. Уж точно - взяли печатню в осаду! Второй уж день... А что, Богдаш, ведь не зря раньше печатное дело колдовским и богопротивным считали?

- Кто их, грамотеев, разберет! Стало быть, ничего про грамоту ты не прознал?

- Я вот что прознал. Стрельцы строго смотрят, чтобы из печатни не вынесли чего. А есть там сбоку одно окошко - так я сам видел, встала баба на носки да и сунула туда узелок с ковригой, и никто ее не заметил! Помяни мое слово - днем-то поостерегутся, а ночью непременно попытаются из того окошка что-нибудь наружу передать. Они, с печатного двора, уже первый страх пережили, теперь приглядываются, поди, как бы изловчиться?

- Ночью стрельцы вокруг караулом ходят. Вторую ночь, горемыки, маются.

- Может, они и схватят, коли кто чего передаст. И в Земский приказ поведут. Да, чаю, не доведут...

Тут Озорной и Желвак переглянулись и разом усмехнулись.

- Пусть Земский приказ черную работу сделает, а мы, молодцы, можем и на готовенькое...

- Вот потеха будет, коли Данила, а не мы, по верному следу идет!

- Опять же, это одному Господу ведомо.

Данилу они отыскали в шорной, где Семейка обучал его работе с кожей. Там же был им собран и ужин.

Ужинать они собирались попросту - черным хлебом и дюжиной ястыков самой дешевой, ястышной икры, которой не столько съешь, сколько расплюешь, не глотать же все эти жесткие пленки и прожилки. Запить же думали квасом.

- Присаживайтесь! - Семейка подвинулся, освобождая место на узкой скамье. - Тут всем хватит.

Молитву, как старший, произнес Тимофей.

За едой о делах говорить грешно - разве что о самой еде.

- Зернистая икра хороша, спору нет, - рассуждал Богдаш, - да на мой вкус лучше паюсная, посолонее будет. Ее прямо в ястыках солят, потом подсушивают, потом только очищают. Да ты ешь, Данила!

- Будет и на нашей улице праздник, - пообещал Семейка. - Будем и мы зернистой икоркой баловаться. Вон Масленица скоро - уж договорюсь с сестрой, дам ей денег - напечет она нам блинов, накроет стол и со сметаной, и с маслом, и с икрой!

- До Масленицы еще жить да жить... - напомнил Тимофей и отставил пустой ковшик. - Ну, слава те, Господи, напитал нас, грешных! Данила, как твоя девка-то?

- Никто за парнишкой не приходил. Она и вдругорядь была, перед тем, как стемнело.

- А у вас, светы? - спросил Семейка.

- У нас подозрение есть, что коли грамота и впрямь в печатне, то ее ночью попытаются вынести.

- Покараулить, выходит, надобно? - понял Семейка. - Ин ладно. Что, не пойти ли вздремнуть?

Тоже дело было обычное - раз конюх в неположенное время спать завалился, стало быть, ночью отворится известная калиточка у Боровицких ворот и поскачет гонец, и понесется, едва ли не на всем скаку тыча в нос подорожную воротным сторожам. А подорожная-то из Приказа тайных дел...

- А можно! - согласился Богдаш. - Айда на сеновал! Тулупами укроемся а дед разбудит.

И он разбудил к указанному сроку со всей ответственностью старика, которому еще охота пригодиться в важном деле молодым.

Зная, что при нужде Башмаков выручит, конюхи не пешком пошли, а оседлали бахматов. Мало ли - вдруг погоня? Даниле в виде особой милости позволили взять не Голована а конька посмирнее, не такого каверзного.

Выехав калиткой и обогнув прямо по льду Неглинки притихший Кремль, конюхи оказались возле Охотного ряда. Там уж до печатни было рукой подать.

И точно! Прохаживались стрельцы по Никольской! Отходили и приходили! Да не один караул - видать, Земский приказ немалый переполох устроил: конюхи, с другой стороны заехав, и других стрельцов увидели. Отродясь печатню так не стерегли, как в эту ночь.

- Дураком последним надо быть, чтобы попытаться оттуда хоть соломину вынести, - заметил Тимофей.

- Стрельцы вторую только ночь тут торчат, - сказал Богдаш. - Не надоело им еще, видно, усердие являть, и Арсений это понимает. А вот на четвертую ночку, коли стрельцы будут те же самые, с ними какая-нибудь добрая душа разговор заведет, горячего сбитенька предложит.

- Не получилось, видать, у приказных с выемкой-то, - Семейка усмехнулся.

- Так нам же лучше! Кабы сейчас мы стрельцов тут не увидели - стало быть, грамота уж в Земском приказе! И что бы мы Башмакову сказали?

Уговорились так - Данила с Тимофеем поехали обратно, дремать при оседланных бахматах, а Желвак с Семейкой остались караулить с тем, чтобы отдохнувшие конюхи их часа через два сменили.

Но ни в ту ночь, ни в следующую ничего не случилось.