Иария Шенбрунн-Амор - Железные франки

• Название: Железные франки
• Автор: Иария Шенбрунн-Амор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-092530-8

Что зависит от человека? Есть ли у него выбор? Может ли он изменить судьбу – свою и своего народа? Прошлое переплетается с настоящим, любовь борется с долгом, страсть граничит с ненавистью, немногие противостоят многим, а один – всем. Пока Восток и Запад меряются силами, люди совершают выбор между добром и злом. Лишь страдания делают тебя человеком, только героическая смерть превращает поражение в победу.

Автор осмысляет истоки розни между миром ислама и иудеохристианским миром, причины поражения крестоносцев, «соли земли» XII века. На историческую основу событий, происходящих в Леванте, нанизаны увлекательные злоключения героев, наполненные интригами, любовью и сражениями. Живое, остроумное повествование изящно увязывает сюжетные перипетии далекого прошлого с жестоким настоящим Ближнего Востока.

---

– Муки Христовы! Вот уж, действительно, спешка от дьявола! – в смятении выругался патриарх, мысленно накладывая на себя епитимью за то, что годы жизни среди рыцарей приучили его божиться, подобно солдату. Но как не забыться, если без него, бережливого Уильяма, король того и гляди раздаст врагам все франкские крепости, как юный мот отцовское наследство?! – Напрасно вы усомнились в нас, ваше величество. Беда, когда правая рука не ведает, что творит левая! – с укоризной привел пастырь очередную подходящую поговорку.

К этому времени вокруг собеседников столпилось множество рыцарей из сошедшихся в долине армий. Кто-то радовался спасению монарха, кто-то сетовал на потерю крепости, многие досадовали, что долгий, тяжелый марш был пройден зря: ни славы Господу, ни добычи людям. Впрочем, усталость от бесконечного пути и нестерпимый зной так измучили воинов, что все радовались и злились вполсилы. Король устало махнул на арьергард своего ополчения:

– Зато, друзья, в обмен на Монферран Имадеддин вернул нам нашего славного Триполи и всех прочих пленных христиан…

– Негодная замена одной из лучших моих крепостей! – сварливо прохрипел освобожденный Триполи, единственный, кому усталость и зной не мешали злиться.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – расстроенно промямлил патриарх, с тоской оглядывая освобожденных пленников.

В обозе королевского войска тащились пешком и на полудохлых клячах несколько десятков выпущенных из тюркских застенков исхудавших и оборванных фигур, более похожих на снятых с креста, нежели на доблестных воителей. Всех их теперь придется волочь до Иерусалима и кормить в пути. Вот что творится, стоит оставить короля без патриарших советов и попечения! Воистину, торопливость дурака пути не сокращает!

Фульк выудил из-под седла помятую желтую тряпку, с досадой бросил ее под ноги Гефесту:

– Наглый Занги еще какой-то бабский халат со своего плеча передал… Триполи, я искренне сожалею, что так вышло, клянусь!

Но Сен-Жиль Триполийский гордился тем, что не умел прощать и не собирался учиться этому презренному обычаю даже ради Латинского короля:

– Клянусь муками Христовыми, скоро у меня не останется крепости преклонить свою освобожденную голову!

– Лучше синица в руках, чем журавль в небе, – напутственно воздел палец патриарх, нанизывая на бесконечную нить своих неоспоримых поучений еще один перл драгоценной мудрости.

– Сен-Жиль, его высокопреосвященство хотел сказать, что лучше голова на плечах, чем Монферран в графстве, – благожелательно заметил Раймонд Антиохийский, вытащил флягу, закинул голову и принялся жадно пить. – Все еще не так плохо!

В словах Пуатье Сен-Жилю, обладавшему способностью везде отыскивать самое оскорбительное, почудились насмешка и поругание памяти своего убитого тюрками отца. Он злобно уставился на аквитанского выскочку маленькими, налившимися кровью глазками, как бы спрашивая: откуда ты взялся, Раймонд де Пуатье, что сделали твои предки за огромное и богатое княжество, которое само упало тебе в руки? Был ли твой дед завоевателем Утремера, погиб ли он во время осады твоего будущего владения? Может, сарацины обезглавили твоего родителя? Нет. Похоже, что тебя, любимчика покойного английского короля, не имевшего ни кола ни двора, просто удачно пристроили при владетельной наследнице, и потому ты вообразил, что всем здесь ровня? Сен-Жиль с ненавистью глядел на кадык Пуатье, двигающийся вверх и вниз по белому горлу, и безмолвно желал гиганту самому не сносить головы.

Патриарха разбирало желание напомнить рыцарям, что, пока жив он, Уильям Малинский, у Святой земли останется достойный защитник, но, помня о непомерном рыцарском самомнении, святой отец выразил свою мысль иносказательно:

– Следует помнить, что, даже когда король Святой земли пленен или в осаде, в ней продолжает царить Иисус Христос! – и скромно потупился.

Фульк приуныл, видимо осознав, какой негодной заменой он явился Всевышнему, представленному его доблестным патриархом, и покаянно предложил:

– А не устроить ли нам для сельджука радостный сюрприз и не вернуться ли всем сообща к стенам Монферрана, друзья мои?

Триполи приосанился, взмахнул короткой рукой:

– Наконец-то слова истинного рыцаря, чтоб всем трусам облаткой подавиться!

Фульк повеселел, в живых глазках зажглись озорные огоньки, но Жослен де Куртене ссутулился еще сильнее и кисло пробурчал:

– На меня не рассчитывайте. Пока мы будем осаждать Монферран, Имадеддин разорит мою Эдессу, как лиса курятник.

– Вы что, Куртене, предаете наше святое единство?! – Сен-Жиль обрушился на Жослена со всей злобой, которую ему не удалось выплеснуть на обхитрившего франков Занги.

– Оставьте, Сен-Жиль, крепость потеряна, не просите нас вместе прыгнуть в погибель. Монферран был полезен, но Эдесса нам необходима, – хладнокровный Куртене, похоже, остался единственным, кого не впечатляло бешенство графа Триполийского. – Неразумно бороться за Монферран, забросив все остальные владения.

Триполи не нашелся, что возразить, и потому прошипел, брызжа слюной, как ядом:

– Спасибо, Куртене! Я молюсь, чтобы когда-нибудь Господь подарил и мне возможность отплатить вам такой же поддержкой!

Граф Эдесский побледнел, сморщился и отпрянул, но промолчал. Остальные рыцари отвели глаза. Ни один уважающий себя барон не проявил бы такого презренного самообладания, ибо любой грех и преступление можно искупить, помимо трусости.

– А вы, князь? – Сен-Жиль обернулся к Раймонду: – Вы-то не побоитесь поддержать свояка?

Раймунд де Сен-Жиль недавно женился на тетке Констанции, Годиэрне де Ретель. Правда, всему королевству уже известно, что новобрачные ладят, как кошка с собакой. За сорок лет жизни бок о бок все знатные семейства Утремера породнились, все повязаны родственными и вассальными узами, но узы эти, хоть и крепкие, не всегда оказывались дружескими. Раймонд де Пуатье раздраженно отпихнул морду напиравшего на него коня графа Триполийского:

– Сен-Жиль, легче вас обвинить в смирении, чем меня в трусости. До сих пор Антиохия всегда помогала вам безотказно, как старший брат, но сейчас у меня самого дом горит.

Триполи нагнул голову, уставился на Раймонда с бессильной злобой кабана перед львом, и так рванул удила, что жеребец под ним заржал от боли и закружилась на месте:

– Да я вижу, тут никто не спешился бы Иисуса с креста снять!

– Друзья, наша перепалка на руку одному Кровавому! – в отчаянии напомнил король.

Ох уж эти бароны! Когда Фульк не занимался их спасением, он занимался их примирением друг с другом и с его верховной властью. Все франки повязаны общей спасительной цепью данных и принятых клятв, да только баронам они представляются кандалами. Рыцари не желают повиноваться ни сюзерену, ни союзнику, каждый хочет действовать только по собственному разумению. Так много сил и терпения было потрачено, чтобы как-то сплотить эту непокорную банду сумасбродных баронов, каждый из которых мнил себя героем, страдал от непомерных амбиций и твердо намеревался превзойти подвиги Шарлеманя и Роланда! А сейчас, впервые сойдясь в общем походе, они первым делом перегрызлись!

Пуатье взлетел в седло так легко, словно броня и вооружение были легче пушинки:

– Ваше величество, раз вы свободны, я должен мчаться спасать Антиохию. Мой город осаждает греческое войско.

Он не просил короля о помощи и даже не смотрел на него, но его молчание упрекало совестливого Фулька сильнее, чем громкие требования Триполи. Анжу засопел. Вступаться за Антиохию было бы самоубийственно. Рано или поздно Византия должна была предъявить свои права. Латинское королевство твердо намеревалось установить с Константинополем прочный мир, и нападение Иоанна Комнина на Антиохию – не причина пересматривать этот краеугольный камень стратегии Фулька. За полвека князья Антиохии надавали грекам таких обязательств, что юридические права василевса стали неоспоримыми, особенно когда тот появился с огромным воинством, стоящим тысячи легальных доводов, под самыми стенами Антиохии. Князь молод, силен и раз взялся за гуж, то пусть доказывает, что способен не только ласточкой в седло вспархивать.

Король нахлобучил шлем, словно пытался скрыться под железом брони от бесконечных претензий своих баронов, и сам поспешно забрался на Гефеста. Негоже королю взирать на собственных вассалов снизу вверх. Насупился, пробурчал:

– Князь, постарайтесь договориться с Иоанном миром, врагов нам хватает.

Раймонд усмехнулся, натягивая перчатки:

– Спасибо, ваше величество. Я всегда готов мчаться вам на помощь, чтобы услышать добрый совет.

Фульк покраснел, не выдержал, дал шпоры коню:

– Эх, будь что будет! Не покину вас, друзья мои! Вперед, святой отец, отвоюем франкские земли!

– За Монферран! – прохрипел Триполи.