Далия Трускиновская - Рог Роланда

• Название: Рог Роланда
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Научная Фантастика

---

Трубя, Джефрейт поскакал вдоль строя.

- Седлайте Тасендюра! Несите королю доспехи! - велел барон Антельм из Майнца. - Мы возвращаемся в Ронсеваль, бароны! Оруженосцы, подайте королю его Джойоз!

- Монджой! - закричал Датчанин, развернулся в седле и повторил боевой клич франков, чтобы слышали и повторили все дружины.

Тьедри опомнился, подбоднул шпорами коня и поскакал за Джефрейтом. Его место в походе и в бою было при старшем брате и при святой орифламме.

* * *

- Очень любопытная версия, - согласился Каменев. - Но вы, кажется, преувеличиваете. Вряд ли нашелся в средние века монах, который переписал "Песнь о Роланде" лишь для того, чтобы главным героем сделать Тьедри д'Анжу. Это для средневековых монахов чересчур мудрено.

- Так только кажется, они были не глупее нас с вами, - возразила Алиска. - Вот вы скажите - кого из героев "Песни" этот самый Турольдус описал подробнее всех? Единственного? Чей портрет нарисовал?

- Тьедри, - сразу поняв, к чему девушка клонит, отвечал Каменев. Хотя на ум пришли смешные слова - всех доблестных рыцарей, включая Гвенелона, неизвестный автор хвалил одинаково: "широкобедр и статен".

- Не Роланда, не Оливьера, не Карла! Карл вообще там только и делает, что рыдает и рвет свою седую бороду! - Алиска не могла скрыть возмущения. Не Брамимонды! ...

"Сарацинская королева?.." - спросил себя Каменев, но не вслух.

- А только Тьедри д'Анжу! Вот, вот, тут...

И лицо девушки преобразилось. Она заговорила нараспев, подчеркивая чеканку ритма и возвышенность стиля:

- Увидел Карл, что всеми он покинут.

"О, горе мне! " - воскликнул он в печали,

Поник челом; к нему Тьедри подходит Джефрейта брат, анжуйского владыки. Был смугл лицом Тьедри, он худ и тонок,

И невысок, но строен и проворен,

И волоса его черны! ..

Алиска торжествующе замолчала.

- Пусть так, - и Каменев покачал крупной головой. - Но мы, кажется, отвлеклись от темы. Простите, забыл - на каком вы курсе?

- На четвертом. Если вы меня возьмете на полставки, это учебе не помешает. Я знаю, какой у вас график - с семи до часа ночи, потом с часа до семи утра. А у нас лекции два раза в неделю с половины девятого, три раза в неделю вообще с половины первого!

- Ну, что же... Говорите вы убедительно. Я даже заслушался, - Каменев усмехнулся, встал и вышел из-за стола. - "Песнь о Роланде" - тема вашей курсовой?

Алиска помотала головой.

- Я возьму вас сперва на месяц. Мы не можем брать без испытательного срока.

- Это я понимаю.

- Но вы не думайте, что это такая уж романтичная работа. Грязи наслушаетесь, пошлости, истерик...

- Я знаю. Но мне это нужно для дипломной.

- Что - истерики?!?

- И они тоже. У меня такая тема! ..

Тут Каменев вздрогнул - время было позднее, его ждали дома, а увлеченная студентка могла опять усадить его в кресло и начать речь куда длиннее той, что про горестную судьбу Роланда.

Алиска все поняла.

- Так когда мне выходить? - осторожно спросила она.

- С понедельника - вас устроит?

- Вполне!

Она ушла, а ровно две минуты спустя, сбивая лежавшие на столе бумаги в ровную стопку, Каменев заметил желтую книжку - "Песнь о Роланде".

Он усмехнулся - и странные же мысли посещают студентов, непременно им все нужно вывернуть наизнанку и взгромоздить с ног на голову! Песнь - о Роланде, прочие персонажи нужны постольку, поскольку связаны с Роландом... а чем она, кстати, завершается?...

Он открыл наугад - и попал на страницу двести пятнадцатую. Строфа занимала лишь ее верхнюю часть. И две строки были помечены сбоку короткой вертикальной чертой.

- Погиб он смертью труса... Да не станет

Никто своей изменой похваляться! вот что прочитал Каменев, хмыкнул и перелистнул страницу. Дальше были всего две строфы - король впопыхах окрестил мавританскую царицу-пленницу и выслушал доклад об очередном нападении сарацин. И - все! Тот, кого звали Турольдом, утомился и прервал свой труд.

Главное он уже успел сказать, подумал Каменев, теперь и отдохнуть не грех.

И задумался с книжкой в руке. Было ему о чем задуматься, ох, было, и хотя он как человек верующий честно пытался истребить в себе плохие мысли, память оказалась неистребима, и странная студентка, которую он только что взял с месячным испытательным сроком в телефонную "службу доверия", все так некстати разбередила...

* * *

- Перевьючь лошадей, - негромко приказал Тьедри. - Доспехи понесет гнедой, а мешки можно пристроить у тебя за седлом. И если еще раз потравишь коней - быть тебе битым.

Он был без брони, в белой льняной рубахе, белых же штанах, в синей тунике с поредевшей золотой бахромой, в сандалиях со шпорами поверх кожаных чулок - так, как ехал по безопасной местности, так, как ходили почти все во франкском лагере во время дневки. И даже оружие оставил в палатке, но от его небольших, сухих, загорелых кулаков лучше было бы держаться подальше удар Тьедри имел стремительный и меткий.

- Так ведь только буланый и нажрался этой проклятой, дьявольской травы! возразил Гийом, простой вассал, заменивший убитого оруженосца.

- Кто позволил тебе выпускать коней по росе на незнакомом лугу? строго спросил Тьедри. - Ты бы сперва убедился, что все травы доброкачественны. Ни за что не поверю, будто ты впервые увидел эти мерзкие желтые цветочки и ничего не знал о их свойствах! Если это Божье наказание мокрым попадает коню в брюхо, коня так пучит, что он, трижды "Отче наш" прочесть не успеешь, околевает!

Буланый, которого он держал в поводу, тяжело дышал, глаза у него налились кровью, ноги он поставил едва ли не все четыре вместе, подведя их под разбухший живот.

- Но коли сразу не околел - поправится! Я буду водить его там, за палатками, пока ему не полегчает! - пылко пообещал Гийом. - И раздобуду колесной мази. Если взнуздать веревкой, которая смазана колесной мазью, бывает спасительная отрыжка...

- Помолчи! ..

Тьедри повернулся и некоторое время прислушивался. Его ровные черные брови сошлись, усы чуть вздернулись - так скалится дикий зверь, недоумевая, но уже готовясь к схватке.

Невольно стал прислушиваться и Гийом. Но обычный шум военного лагеря не внушал ни малейшей тревоги.

- Это Олифант, - сказал Тьедри. - Клянусь святым Элуа - это Олифант!

Гийом на всякий случай отступил на шаг.

- Господь и Пресвятая Дева с вами, молодой хозяин. Олифант разбит, и обломки лежат в государевом шатре, - осторожно напомнил Гийом, обратившись к Тьедри так, как привык издавна.

- Я сам прекрасно знаю, что он разбит! Но ты прислушайся! Разве ты его не слышишь?

- Нет, молодой хозяин!

- Странно это... - молвил Тьедри.

- Да и с чего бы ему звучать? - видя, что сюзерен в неловком положении, продолжал Гийом. - Ведь мы сделали все, что могли. Мы прискакали в Ронсеваль, мы догнали горцев, мы их крепко покололотили - разве не так? Кто мог думать, что горцы обрушатся сверху на арьергард? Такие же христиане, как и мы?! . Мы нашли тела графа Роланда, Оливьера, прочих пэров, архиепископа... Мы везем их с собой - вон палатки бретонцев, они везут графа Роланда... Скоро мы вернемся домой и с честью похороним их... и их души на небесах прекрасно это знают!

- Но почему же я слышу Олифант? - оценив доводы Гийома, спросил Тьедри. Может быть, граф Роланд хочет мне о чем-то сказать?

Гийом размашисто перекрестил молодого хозяина.

- Ложитесь-ка вы лучше спать, а я буду водить буланого, пока ему не полегчает... - тут Гийому на ум пришла разумная мысль. - Должно быть, это какой-то другой рог. Кто-то весь день охотился в лесу и теперь созывает слуг, чтобы все собрались у костра.

- Ты тоже слышишь?

- Нет, молодой хозяин! Но...

- Это Олифант, его ни с чем не спутаешь... - безнадежно произнес Тьедри. - Или я впадаю в безумие, или граф Роланд зовет меня. А третьего не дано.

- А для чего бы вы ему понадобились? Даже если он домогается гибели предателя - при чем тут вы, молодой хозяин? Мы вернемся домой, король соберет всю знать, принародно обвинит графа Гвенелона, а собрание равных решит, как с ним быть. Вы же, молодой хозяин, всего один барон в собрании равных. Коли на то пошло, граф Роланд, упокой Господи его душу, должен был бы обратиться к своему дядюшке, чтобы наш король настойчивее добивался кары для предателя. Но как решат графы и бароны - так и будет.

Тьедри, слушая Гийома краем уха, стоял в тревожном напряжении пытался понять, точно ли ему еще слышится далекий и протяжный звук Роландова рога, или это случайные проказы эха. Но последние слова оруженосца снова разбудили голос...

- Есть еще и Божий суд, - коротко ответил Тьедри.

Спорить с ним Гийом не рискнул.

* * *

Кабинки стояли у стены впритык, их было три, в каждую вела двойная дверь, обеспечивавшая почти абсолютную тишину внутри. Было в каждой по широкому столу и по удобному стулу с подлокотниками, оставался еще пятачок на полу, чтобы поставить сумку или портфель. На столе разместились маленький пульт, динамик, лампа и микрофон на длинной гибкой ноге.