Дмитрий Ивинский - История русской литературы

• Название: История русской литературы
• Автор: Дмитрий Ивинский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• ISBN: 978-5-4474-1197-8

В книге на русском литературном материале обсуждаются задачи и возможности истории литературы как филологической дисциплины, ее связи с фундаментальными дисциплинами гуманитарного цикла и предлагаются списки изданий и научных исследований, знакомство с которыми поможет заинтересованным лицам научиться отделять существенное от мнимо важного в современной литературной русистике.

---

Началось неизбежное: стало выясняться, что литература не обладает возможностями, на обладание которыми стала претендовать: она не может ни сформировать общественное сознание, ни предотвратить его атомизацию. Начался распад литературного пространства, усугубившийся гибелью политической системы. Русский реализм попытался оживить себя ницшеанством, богостроительством, сентиментально-эротической повестью об утраченном в императорской России, но если индивидуальные опыты такого рода иногда могли быть удачными, время реализма как литературного направления закончилось, и только сложные обстоятельства новой, советской эпохи предопределили возможность его очень своеобразное инобытия в культурных реалиях 1930– 1950-х гг.

Двумя наиболее влиятельными литературными направлениями в России первой половины ХХ в. стали символизм и социалистический реализм. Символизм сумел на некоторое время объединить русскую художественную элиту, социалистический реализм сумел сформировать литературные вкусы нескольких поколений.

Символизм был реакцией не только на натурализм, но и на реализм с его идеологической пестротой и сложностью, с его противоречивым единством тенденций к воссозданию действительности в ее собственных формах и к ее идеализации, с его этическим ригоризмом, сентиментальностью, претензиями на понимание жизни. Символизм решительно вернулся к гнозису, к тамплиерской и розенкрейцерской мистике, к романтизму, к барочной мистерии. Мистики и спириты, «теософы» и «антропософы», духовидцы и пророки были охвачены ощущением неизбежности гибели сложившегося мира и старались угадывать знаки, отражения, отблески тех космических катастроф, которые предопределяли земное будущее. Наиболее известные результаты их творческих усилий – Прекрасная Дама, Мелкий Бес, Дух Музыки; из числа более поздних упомянем образы Спасителя в венке из роз, розы мира, дьявола, приносящего в дар если не спасение, то ничто, вожделенный покой62.

(Рядом с гностиками возникли искатели неомифологизма и неоязычества [«футуризм» в нескольких его разновидностях, «имажинизм» и проч.], а также поэты, склонные к «чистому искусству» и при этом культивировавшие «классицизм» [«акмеизм», «омфалос»]; все они в той или иной степени противопоставляли себя символизму, и некоторые из них остались в истории русской литературы; их кружки были внутренне неоднородными, неустойчивыми по составу, малочисленными, разобщенными; ни один из них не смог сравняться по силе влияния на литературную ситуацию с символизмом. В основном, они лишь окончательно закрепляли литературную ситуацию, которая была откровенно враждебна христианству).

Социалистический реализм был явлением сталинской эпохи, рассматривавшей литературу как инструмент и функцию советского имперского проекта. Социалистический реализм мыслился как направление демократическое, и в этом качестве ориентировался на результаты культурной революции («всеобуч») и явным образом подчеркивал свое сознательное стремление к «массовости», к массовой культуре, в частности, к фотографии, кино, эстраде и цирку, газетной публицистике. Вместе с тем социалистический реализм был теснейшим образом связан с политической элитой, с властью, выступая своего рода ретранслятором политических установок, программ, кампаний. При этом сами советские писатели стали частью культурной элиты страны, и только от власти зависели принципы отбора авторов и текстов, которым давались те или иные преференции. Эта литература стала частью общегосударственного дела, а Союз писателей СССР – одним из важнейших государственных институтов. Дореволюционная литература рассматривалась как «классическое наследие», на которое следует опереться, а потому подвергнуть тщательной ревизии на уровне отдельных текстов, авторов, литературных направлений. Востребованы оказались классицизм и романтизм (избирательно: классицизм был важен его государственным пафосом, романтизм – революционными мотивами; в школьном преподавании утвердилось понятие «революционный романтизм»), а также реализм с его критикой той действительности, которая была сметена революцией. Гностицизм был вновь отброшен, романтической мистике и мистике «серебряного века» была противопоставлена идея развития, связанная с практической деятельностью по строительству коммунистического общества и опиравшаяся, главным образом, на ленинскую и сталинскую интерпретации марксизма. Основные ценности социалистического реализма – ленинизм и сталинизм, коммунистическая партия, Октябрьская революция, советская государственность с их сложной, противоречивой, во многом закрытой для публичного осмысления историей, новый человек, устремленный в будущее, готовый к борьбе за коммунизм с внутренними и внешними врагами и посвящающий свою жизнь строительству коммунизма, а потому стремящийся к образованию и самообразованию, которые дают научное мировоззрение, ценящий человеческое достоинство и духовную цельность, особенно выразительно проявляющуюся в экстремальных обстоятельствах, инициативу и находчивость, настойчивость, искренность, отвергающий социальный эгоизм, жестокость и лицемерие буржуазного социал-дарвинистского миропорядка, всякое социальное неравенство, всякое лицемерие, с отвращением воспринимающий криминальные стороны советской действительности как пережиток прошлого и добросовестно приступающий к их искоренению, готовый к самопожертвованию, к страданию, к гибели. Становление личности – едва ли не главная тема социалистического реализма, раскрывающаяся преимущественно в плане оптимистическом (человек торжествует над обстоятельствами, постепенно усваивая идеологию коммунизма), подсвечиваемом описанием тех индивидуальных неудач, которые были обусловлены неверным жизненным выбором (человек не может справиться со своими предрассудками, страстями, заблуждениями: его удел – духовная смерть). Основные этапы этого становления – осознание интересов различных социальных сил, своего места в их борьбе, отрешение от эгоизма и, в первую очередь, собственнического инстинкта. Оптимизм может сочетаться с трагедией: если личностное становление такого рода состоялось, человек исполнил свое предназначение, а потому его смерть лишь подчеркивает значимость его духовного подвига.

С окончанием сталинской эпохи началось постепенное, но все более заметное участникам процесса отступление социалистического реализма; к середине 1960-х гг. он утратил свои позиции; к середине 1970-х процесс его маргинализации в основном завершился63.

«Русский постмодернизм», выплеснувшийся наверх в 1980-е, оказался его зеркальным отражением. Невозможность выраженной индивидуальности, неуместность самой темы становления личности – основной аспект идеологии русского постмодернизма, полагавшего, что человек не может и не должен справляться со своими предрассудками, страстями, заблуждениями: духовная смерть – его столь же неизбежный удел, как и смерть физическая; не может и не должен стремиться к осознанию интересов различных социальных сил, своего места в их борьбе, к отрешению от эгоизма и, в первую очередь собственнического инстинкта. При этом «русский постмодернизм» откровенно паразитировал на русской (отчасти и мировой, но с несколько меньшим усердием) литературной классике, занимаясь ее дискредитацией и обеспечивая новой русской элите возможность комфортного существования в ситуации распада, а вместе с тем и мотивируя ее социальное поведение (если религиозная и культурная традиции ничего не стоят, то позволено все, кроме тоталитарного отношения к жизни и к искусству, основанного на неприемлемой идее иерархии). Основные формы этой дискредитации – пошлейшая игра цитатами и связанными с ними смыслами, переключавшимися из плана идеального в план телесного; стирание границ между текстом и его источником, между автором и читателем, между игровым и серьезным отношением к культуре и религии, истории и общественной жизни, между человеческим и животным. Это было литературное направление, не возвышавшее, а принижавшее и подавлявшее личность в сознательно / интуитивно избранном ариманизме. Как сообщество, неспособное к созданию новых художественных форм и при этом отрицающее идею развития искусства и цивилизации, постмодернизм противостоит авангардистским, модернистским тенденциям в культуре, одновременно апеллируя к барокко, сентиментализму, романтизму. С барокко постмодернизм связывает, во-первых, идея уподобления мира тексту, во-вторых, идея «всеобщей симпатии» вещей-текстов; в постмодернистской интерпретации обе эти идеи лишаются религиозного подтекста, а вместе с тем рассматриваются вне иерархии человеческого и божественного, мирского и сакрального. С сентиментализмом постмодернизм связывает чувствительность особого рода, базирующаяся на признании принципиальной невозможности построения законченной картины мира. С романтизмом – идея безумия как творческого начала; шизофренизация личности, согласно постмодерну, – единственный способ противостояния стереотипам; если романтизм был устремлен к утверждению субъекта, индивидуальности, то постмодернизм констатирует ее смерть: удел субъекта – раствориться в мире симулякров, тяготеющем к утрате языка и избираюшем ничто в качестве метафизического ориентира.