Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

• Название: Арабская поэзия средних веков
• Автор: Аль-Мухальхиль
• Издательство: Художественная Литература
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1975

Арабская поэзия средних веков еще мало известна широкому русскому читателю. В его представлении она неизменно ассоциируется с чем-то застывшим, окаменелым — каноничность композиции и образных средств, тематический и жанровый традиционализм, стереотипность… Представление это, однако, справедливо только наполовину. Арабская поэзия средних веков дала миру многих замечательных мастеров, превосходных художников, глубоких и оригинальных мыслителей. Без творчества живших в разные века и в далеких друг от друга краях Абу Нуваса и аль-Мутанабби, Абу-ль-Ала аль-Маарри и Ибн Кузмана история мировой литературы была бы бедней, потеряла бы много ни с чем не сравнимых красок. Она бы была бедней еще и потому, что лишила бы все последующие поколения поэтов своего глубокого и плодотворного влияния. А влияние это прослеживается не только в творчестве арабоязычных или — шире — восточных поэтов; оно ярко сказалось в поэзии европейских народов. В средневековой арабской поэзии история изображалась нередко как цепь жестко связанных звеньев. Воспользовавшись этим традиционным поэтическим образом, можно сказать, что сама арабская поэзия средних веков — необходимое звено в исторической цепи всей человеческой культуры. Золотое звено.

Вступительная статья Камиля Яшена.

Составление, послесловие и примечания И. Фильштинского.

Подстрочные переводы для настоящего тома выполнены Б. Я. Шидфар и И. М. Фильштинским, а также А. Б. Куделиным (стихи Ибн Зайдуна и Ибн Хамдиса) и М. С. Киктевым (стихи аль-Мутанабби).

---

«Привет, привет!..»

Перевод А. Межирова

Привет, привет! Я скоро к вам приду!
Ликуйте же, сильнее бейте в бубен!
Виновных нет, досужему суду
Никто из грешников отныне неподсуден.

Коль пьешь без меры, — значит, щедр душой.
Вино — мой рай, таящий ключ к Познанью.
Скорей же, друг, плащом его укрой,
И ты, флейтист, играй над зыбкой тканью.

Запомните, что в полдень пить нельзя.
Так пейте в полночь — не теряйте время.
Пусть вас ведет блаженная стезя,
И всех забот пускай спадает бремя.

Кровопусканье ждет того, кто пить
Не хочет вволю, кто поет фальшиво.
Святая Дева не могла грешить —
И потому была благочестива…

Пора и мне в тот нечестивый круг.
Наставник ваш возляжет на подушки.
Эй, мальчик, где кувшин — мой лучший друг
Из всех друзей на дружеской пирушке?

Меч на боку и боевой убор —
Из вас любой моей хвалы достоин.
Но целой рати не страшится взор —
Ведь я и сам победоносный воин!

Я нападаю сразу, напрямик,
Я отвергаю долгую осаду.
А тот, кто к винопитью не привык,
Внушить способен только лишь досаду.

Стихи читает — брызжет прочь слюна,
Берет кувшин — а сам дрожит от страха.
Но тот, кто не осилит мощь вина,
Не одолеет и врагов Аллаха!

Когда же наконец закончим бой,
Насытив чрево, напитав утробу,
Вас призовем, забвенье и покой,—
Перехитрив коварную хворобу.

К забору на ночь привяжу собак,
Пускай лежат и дремлют вместе с нами.
Но только лишь рассвет рассеет мрак —
Они умчатся гончими стезями.

Всех вас люблю — любите же меня!
Без вас нет счастья, без меня — веселья.
Нам друг без друга не прожить и дня,
Пока не грянет смертное похмелье.

«Любимая покинула меня…» Перевод А. Межирова

Любимая покинула меня —
И вот вернулась, чтобы мучить снова,
Вновь отвергая и опять маня
Из одного лишь любопытства злого.

Остер как бритва был всегда язык,
Но ты к устам приникла вдруг — и сразу
Он онемел, в гортани замер крик,
Я даже не успел закончить фразу…

Что сладостней и горестней любви,
Спокойней и мучительней разлуки?
И радость и печаль благослови,
Все искусы таинственной науки.

Сиянием затмившая луну,
Подобно ей уходишь с небосвода.
Открой мне наконец мою вину!
Ведь я твой раб, мне не нужна свобода!

Жестокая и добрая, равно
Ты дорога мне. Приходи и мучай,
Ввысь поднимай, и увлекай на дно,
И, как луна, скрывайся вновь за тучей.

Приемлю всё, одной лишь не хочу
Молвы досужей и заботы вздорной,
Советуют, судачат — я молчу,
Не слушая бессмыслицы тлетворной.

Ведь им и мне друг друга не понять.
Ты неверна — зато тебе я верен.
Воистину, мне не на что пенять,
И в торжестве конечном я уверен.

К чему лукавить и зачем спешить?
Соперник мой насмешливый напрасно
Пытается меня опередить —
Любовь к нему пребудет безучастна.

Никто из них со мною несравним.
Свидетельством тому — вот эти строки.
Прими же их — и с автором самим
Ты будешь дружен все земные сроки.

«Любовь моя, ты мне дала обет…» Перевод А. Межирова

Любовь моя, ты мне дала обет —
И обманула, не сдержала слова.
Казалось бы, тебе прощенья нет,
Но, все простив, тебя зову я снова.

Упорствуй же, обманывай, гони,
Скупись безбожно, обделяй дарами,
Ругай отца и мать мою кляни,
Меня чести последними словами,

Кощунствуй своевольно, прекословь,
Своди с ума и насылай несчастья —
Все испытанья выдержит любовь,
Не находя ответа и участья.

Кто видит молодой луны восход
В ночь праздника, тот прославляет бога.
По праздники бывают дважды в год —
Ты неизменно рядом, недотрога.

Я славлю этот день и этот миг,
Когда тебя увидел я впервые.
Уста — что сахар, не лицо, а лик,
И аромат — как травы молодые…

Любимая, будь с любящим нежна,
Не помышляй о гибельной разлуке!
Повсюду обо мне молва слышна:
«Всех мудрецов он превзошел в науке.

Все испытал, все знает, все постиг —
Историю, Коран, искусство слова…
Рассказ его — струящийся родник,
Стихи его — из жемчуга морского.

И сравнивать его ни с кем нельзя —
Ученость безгранична, мощен разум.
Там, где других в тупик ведет стезя,
Он все вопросы разрешает разом»,

Все лучшее во мне воплощено,
И даже зависть не колеблет славу.
Достойного награды все равно
В свой срок однажды наградят по праву.

Не поливаешь поле — никогда
Хорошего не снимешь урожая.
Путь к совершенству — это путь труда.
Всегда трудись, познанья умножая.

Но забывая сокровенный долг,
Я вижу лишь в тебе свою надежду.
«Себя не жалко — пожалей хоть шелк.
Зачем же с горя раздирать одежду?

Все жалобы напрасны. Ты ведь был
Уже допущен мною в дом однажды».
Насмешница! Утишь любовный пыл —
Сгораю я от неизбывной жажды!

И эта милость краткая — сама
Мучения мои усугубила.
Зачем сводить несчастного с ума,
Когда бы и взаправду ты любила?

Клянусь в любви, но ты не веришь мне.
Ведь я не вор, укрывшийся Кораном.
Любовью ранен по твоей вине —
Позволь же исцелиться этим ранам!

Быть может, заблуждаюсь я.
Ну что ж, Я молод, и Аллах простит ошибку.
Доколе мне сносить хулу и ложь,
Сто унижений — за одну улыбку…

Да что там я, когда и аль-Ахнаф{370}
До дна испил из этой горькой чаши!
У всех красавиц одинаков прав,
Что им страданья и мученья наши?

Мой покровитель, посочувствуй мне.
Ты добр и мудр, ты кладезь совершенства,
И как ни славить — ты велик вдвойне,
С тобою рядом быть — уже блаженство.

Смысл жизни для тебя всегда в одном —
Помочь, утешить, проявить участье.
Твои щедроты золотым дождем
Текут на землю, умножая счастье.

Ты благодетель мой, и на тебя
Я уповаю страстно и всецело.
Коль будет нужно — жизнь отдам, любя,
Они твои, душа моя и тело.

А ты, читатель строгий этих строк,
Вновь подивишься мастерству поэта
И скажешь: «Ибн-Кузман, жестокий рок
Напрасно тщится сжить тебя со света.

Пусть выкупом я буду за тебя,
Чтоб отступили прочь твои невзгоды,
Чтоб, недругов безжалостных губя,
Ты был на высоте своей природы.

Благословен твой несравненный дар,
Свободный от лукавства и притворства.
Что перед ним тщета враждебных чар
И клеветы бессмысленной упорство?

Завистник, каждый ненавистник твой
Пусть в плутовских сетях бессильно бьется
(Кот гонится за мышью в кладовой,
Но с полки упадет и разобьется)».

«Встречаясь с ней…» Перевод А. Межирова

{371}

Встречаясь с ней, не поднимаю глаз,
Безмолвствую. К чему слова привета?
Когда бы не любил ее — отказ
Навряд ли вызвал отчужденье это.

Но я люблю и нахожу в ответ
Капризы, своеволие, коварство.
Ужели от болезни этой нет
Нигде на свете верного лекарства?

Какую власть над нами дал господь
Красавицам безбожным и жестоким!
В них нет души — всего лишь только плоть.
Что ж делать нашим душам одиноким?

На этом свете их любви не жди
И не надейся даже на свиданье,
Обещанное где-то впереди,—
В загробном мире сдержат обещанье!

Постигнув это, вывод сделал я
Единственно разумный и возможный —
И сразу изменилась жизнь моя,
Рассеялся туманом призрак ложный.

Не любит, любит — ах, не все ль равно?
И как могла тревожить эта малость?
Я развлекаюсь вволю, пью вино,
Не ведая забот, забыв усталость.

Что пользы от бессмысленной любви?
Что эта жизнь презренная без денег?
Коль ты богат — судьбу благослови,
А нищ — мытарствуй, мыкайся, как пленник.

Всего важнее золото — и вот
Властителей восславил я по праву,
Которые от всех своих щедрот
Лишь одного не делят с нами — славу.

Ибн-Фарадж, благ её достоин ты.
Ты праведен и мудр, ты щедр безмерно
И лишь увидишь скверну нищеты,
Как сразу отступает эта скверна.

Все, чем владею, — мириады слов,
Которыми тебя я славлю ныне.
Хоть не судил мне рок иных даров,
Что выше этой дивной благостыни?

Моих стихов чудесное вино
Таит в себе усладу и блаженство.
Ничто с ним не сравнится — ведь оно
Является залогом совершенства.

Так будь же щедр и милостив ко мне,
А если ты ответишь мне отказом —
Уж лучше бы тогда сгореть в огне,
С собою и с нуждой покончив разом!

«Вздыхала ласково…»