Алексей Лебедев - У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)

• Название: У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)
• Автор: Алексей Лебедев
• Издательство: Гангут
• Жанр: Военная история
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-904180-22-5

Монография А.А. Лебедева «У истоков Черноморского флота России» — первое в отечественной историографии комплексное исследование истории Азовской флотилии (1768-1783 гг.). В работе затрагивается широкий круг вопросов внешней и морской политики Российской империи в Черноморском регионе на протяжении второй половины XVIII в.

---

Эти изменения заставили Константинополь в марте 1772 г. предложить России мирные переговоры. Петербург согласился, после чего в Джурджу 14 мая 1772 г. было подписано перемирие на Балканском театре. Стороны должны были оставаться на своих позициях. 20 июля перемирие в Архипелаге подписал Г.А. Спиридов. После этого начались уже сами мирные переговоры.

Они проходили в два этапа, с 27 июля 1772 г. по 9 марта 1773 г., в очень напряженной обстановке. Среди требований России значились: независимость Крымского ханства, переход к России Азова, Таганрога, Керчи, Еникале, Кинбурна и Очакова, свобода мореплавания по Черному морю — практически все они были крайне болезненными для Турции.{859}

Первый этап, проходил в Фокшанах в июле-августе 1772 г. Возглавлявший русскую делегацию Г.Г. Орлов пренебрег инструкцией — сперва выдвинуть принцип «uti possidetis» («как владеете»), чтобы иметь резерв для отступления, и сразу начал обсуждение с вопроса о независимости Крыма — одного из самых трудных для турок вопросов. Турки сразу же оказали жесткое сопротивление, и переговоры зашли в тупик. В итоге они ни к чему не привели и закончились отзывом турками своих представителей в конце августа.

Большое значение для такого развития событий имело и то обстоятельство, что в августе для России резко ухудшилась международная обстановка. В Швеции Густав III произвел переворот, в результате которого к власти пришла агрессивно настроенная по отношению к Петербургу группировка. Осложнилась обстановка и в Польше: Станислав Понятовский вдруг отказался собирать сейм для санкционирования польского раздела.{860}

Однако убедившись, что Россия на изменит своих позиций, и будучи не готовыми к войне, а также лелея план подкрепления своих позиций, турки предложили продлить перемирие,{861} на что П.А. Румянцев согласился.

Между тем, турецкое правительство активно работало над воплощением своего плана. Его суть заключалась в том, чтобы, усыпив переговорами бдительность командования русским флотом в Архипелаге, неожиданно нанести стремительный и мощный удар своим флотом по Аузе и сжечь находившиеся там русские корабли. Для этого капитан-паша исподволь собирал все имевшиеся у турок силы флота в дульциниотскую и тунисскую эскадры и готовил ударный кулак в Мраморном море. Но А.Г. Орлов, продолжая внимательно наблюдать за турками, вовремя обнаружил эти приготовления. Разгадав замысел противника, он нанес упреждающие удары, которые оказались губительными для турок.

21–22 октября 1772 г. в боях при крепости Дамиетта лейтенант Алексиано уничтожил 2 турецких фрегата и взял в плен несколько малых судов, захватив на одном из них главного начальника над турецкими войсками в Египте пашу Селим-бея с несколькими высшими начальниками.{862} А в сражении у крепости Патрас 26–29 октября 1772 г. эскадра капитана 1 ранга М.Т. Коняева нанесла сокрушительное поражение турецкой дульциниотской эскадре: у противника после сражения из 9 фрегатов и 16 шебек уцелели только 8 шебек. Причем потери русской эскадры в Патрасском сражении составили только 7 человек!{863}Фактически это была новая Чесма. Таким образом, турецкий план разгрома русского флота в Архипелаге оглушительно провалился. Значение этих побед оказалось огромным. После них турки уже ни разу, вплоть до конца войны, не осмелились потревожить русский флот в Архипелаге,{864} и он до конца войны был полным господином Восточного Средиземноморья.

В октябре 1772 г. в Бухаресте начался второй этап мирных переговоров, которые с русской стороны проводил теперь опытный дипломат A.M. Обресков. Екатерина II сразу же очертила минимально допустимые условия мирного договора, считая, что необходимо добиваться независимости крымских татар, возможности судоходства по Черному морю, а также права на создание крепости в Керченском проливе.{865}

Но и здесь турки отказались признать основные требования России. Особенно упорно они возражали против независимости Крыма, права России держать военный флот на Черном море и перехода к ней крепостей Керчь, Еникале и Кинбурн. Правда, действовали теперь хитрее. Независимость Крыма они обставили такими оговорками, что не выдержавший A.M. Обресков поинтересовался: «Я бы желал знать, что Порта переменяет в прежнем татар состоянии»{866} (уже к 19 ноября 1772 г. Обресков убедился, что турки решили всеми способами бороться против самостоятельности Крыма{867}). Против русского торгового мореплавания турки вроде бы тоже не возражали, но запрещали русским судам иметь пушки и выходить в Средиземное море, а Россия не должна была получить ни одного порта на Черном море.{868},[124] Турция по-прежнему считала Черное море своим внутренним.

В вопросах же о праве России на военно-морской флот на Черном море и переходе к ней крепостей Керчь и Еникале и вовсе последовало жесткое «нет». По поводу данных крепостей турки сформулировали свою позицию так: «Нет такой крепости ниже такого места», — говорил Абдур-Резак (глава турецкой делегации), которое могло бы равняться с Керчью и Еникале, а потому «необходимо нужно, чтобы сии оставались во владении Порты, для удостоверения собственной ее тишины и безопасности».{869} Более того, заявив, что «Еникале ничего России не поможет», Абдур-Резак невольно указал на то, что отделение Крыма от Турции, даже при переходе к России крепостей на его побережье, не является для нее решением крымской проблемы.{870}

Керченский пролив. Карта крымского берега с указанием территорий, переданных Крымским ханством России

Возмущенная Екатерина II писала в своей записке в Совет: «Я ни под каким видом не хочу, чтобы мне турки предписали, какой род кораблей иметь или не иметь на Черном море, не им России предписать законы, в противном случае еще могут отведать счастие…».{871} Однако на турок не повлияло и сообщение о провале их планов в Архипелаге.

Между тем, России удалось добиться крупного успеха в переговорах с крымскими татарами. 1 ноября 1772 г. был подписан договор с Крымским ханством о его независимости от Турции и переходе под покровительство России. К последней отходили крепости Керчь и Еникале.{872} Впрочем, даже это не изменило позиции турок.

Здесь важно отметить, что непримиримости Турции в значительной степени способствовали европейские державы. Еще в ноябре 1772 г. Обресков узнал, что представители Австрии и Пруссии в Османской империи доводили до Порты сведения не только о планируемых Петербургом уступках, но даже и о тех, на которые он идти и не собирался. Причем, если Пруссия желала, чтобы война окончилась возможно скорее, но с наименьшими выгодами для России, то Австрия определенно старалась затянуть войну. Вена очень хотела, воспользовавшись затруднениями Турции, отхватить у нее Сербию и Белград.{873}

Еще больший вред принесла политика Франции. С середины 1772 г. она начала хитрую игру. С одной стороны, французы откровенно толкали турок на продолжение войны, рассчитывая побольше ослабить Россию, а с другой — начали настойчиво предлагать России посреднические услуги, надеясь с их помощью свести на нет все успехи русского оружия. Ввиду затруднительного положения России в связи с неудачей Фокшанского конгресса и шведским переворотом, а также сложной обстановкой в Польше, в Париже появились надежды на то, что Петербург примет посредничество. Однако на этом игра Франции не закончилась. Она начала зондировать почву в Англии на предмет совместных выступлений против России как в Турции, так и в Швеции. Английскому представителю в Париже усиленно доказывали, что необходимо помешать России проникнуть на южные моря.{874}

Однако Англия и без того уже вела свою игру. Будучи абсолютно не заинтересованной в укреплении французских позиций в Швеции, она решительно воспротивилась отправке французского флота в Балтийское море. Но свой протест Лондон скрыл от Петербурга. Этим, а также прекращением выплат прорусской партии в Швеции Англия хотела заставить Россию занервничать, чтобы та уменьшила свои требования по отношению к Турции и уж точно отказалась от идеи прорыва русского флота через Дарданеллы. В результате нараставшая отчужденность между Лондоном и Петербургом была замечена Турцией, тем более что английский представитель в Константинополе, Мэррей, явно демонстрировал протурецкие настроения.{875}

Кроме того, определенный вклад в то, что Турция не была сломлена в 1772 г., внесла и сама Россия. Весной 1772 г., когда велись переговоры об установлении перемирия между Россией и Турцией, А.Г. Орлов запретил нейтральным судам вход в Дарданеллы и предписал Г.А. Спиридову, чтобы тот и при выдвижении условий перемирия настоял на этом запрещении. Но Высочайший Совет (в первую очередь, в лице Н.И. Панина) выступил против, указав А.Г. Орлову, что «это может не только удержать турок от заключения перемирия, столь нужного для России, но и обратить против малочисленного русского войска все силы и притом ввесть нас в новую войну с ненавидящими нас французами».{876} Более того, 20 августа 1772 г. А.Г. Орлов получил рескрипт императрицы, где содержалось требование пропускать в турецкие порты нейтральные суда с провиантом.