Стивен Бакстер - Эволюция

• Название: Эволюция
• Автор: Стивен Бакстер
• Жанр: Научная Фантастика

Сага об удивительных приключениях генов и их носителей. Действие романа разворачивается на просторах пространства, времени, в джунглях, тундрах, океанах и на ветвях генеалогических деревьев приматов и их соседей по планете. Отталкиваясь от современных палеонтологических знаний, смелых и порой неоднозначных теорий, Стивен Бакстер прослеживает возникновение и развитие видов начиная с эпохи динозавров и заканчивая далёким гипотетическим будущим.

---

И вокруг этих растущих газовых гигантов, словно мухи, роились кометы — последние из ледяных планетезималей.

Для комет это было опасное время. Многие из их были затянуты в гравитационные поля Юпитера и других гигантов, и их массы пошли на прокорм этих растущих монстров. Другие были запущены из гравитационных рогаток здешних гигантов внутрь Солнечной системы, в её тёплый и тесный центр, чтобы уже там разбивать внутренние планеты.

Но нескольких счастливчиков, которым удалось выжить, запустили в другую сторону, прочь от Солнца, в обширное и холодное пространство внешней тьмы. Вскоре здесь образовалось рыхлое облако комет, медленно движущихся по протяжённым орбитам, которые могли растягиваться на полпути до ближайшей звезды-соседа Солнца.

Одной из них был Хвост Дьявола.

Здесь комета была в безопасности. На протяжении большей части его долгой жизни ближайший из соседей находился от него на таком же расстоянии, как Юпитер от Земли. А в самой дальней точке своей орбиты Хвост Дьявола преодолевал целую треть пути до ближайшей звезды, добираясь, наконец, до такого места, где само Солнце терялось на фоне полей звёзд, а теснящиеся вокруг него планеты были и вовсе невидимы. Вдали от жара Солнца комета быстро остыла и накрепко замёрзла. Сверху она почернела от силикатной пыли, а эпохальный мороз изваял на её поверхности с низкой силой тяжести экзотичные хрупкие ледяные скульптуры — лишённую смысла страну чудес, которую никогда не увидит ничей глаз.

Здесь комета плавала в течение четырёх с половиной миллиардов лет, пока на Земле континенты встречались в танце, а виды возникали и угасали.

Но слабая сила тяготения Солнца брала своё. Медленно, медленнее, чем достигали своего расцвета империи, комета подчинялась ей.

И она начала двигаться обратно к свету.

Рассвет слегка зардел в восточной части неба. Плыли кучевые облака, а в цвете неба был заметен специфический оттенок фиолетового синяка. В эту отдалённую эпоху даже сам воздух был иным — более плотный, влажный, насыщенный кислородом. Для человеческого глаза даже небо казалось бы чуждым.

Пурга всё ещё путешествовала, истощённая и уже ослеплённая всё усиливающимся светом. Она блуждала вдали от всех лесов. В этих местах росли лишь отдельные деревья, разделённые участками земли, которая была зелёной из-за густого покрова низкорослых папоротников. Деревьями были саговники, высокие деревья с грубой корой, которая напоминала пальмовую, приземистые цикадеоидеи, походившие на странные гигантские ананасы, и гинкго со своими непривычно выглядящими веерообразными листьями — в это время они уже были древней группой, но они доживут и до эпохи человека, и даже переживут её.

Ничто не двигалось в тишине предрассветных часов. Стадам динозавров ещё предстояло размяться, а ночные охотники уже удалились в свои норы и гнёзда — все, кроме Пурги, которая бродила на виду у всех; её потрёпанные нервы отзывались паникой на любой признак опасности.

По небу что-то двигалось. Она припала к земле и стала следить.

Нечто крылатое скользило высоко на небосводе, его очертания отчётливо вырисовывались в серовато-красных лучах рассвета. Это было похоже на самолёт, летающий на большой высоте. Но это был не самолёт, а живое существо.

Инстинктивный расчёт Пурги отнёс птерозавра к тем вещам, беспокоиться о которых совершенно не стоило. Самое свирепое из летающих существ представляло для неё гораздо меньшую непосредственную опасность, чем хищники, которые могли скрываться под этими саговниками — скорпионы, пауки и вечно голодные плотоядные рептилии, среди которых было множество, великое множество мелких и свирепых видов динозавров.

Она остановилась, когда уже собирался рассвет. Растительность постепенно стала редеть, и она полезла по плотным дюнам из красноватого песка. Она забралась на невысокий холмик — и её глазам открылся водоём, на поверхности которого до самого горизонта лениво плескались волны. У воздуха был странный запах: очень солёный и странно электрический.

Она добралась до северного берега большого фрагмента океана, который вдавался в сердце Северной Америки. Она смогла увидеть, как покой воды нарушали огромные медлительные тела.

А на юго-востоке, где разгорался рассвет, в небе висела комета. Её голова была видна как молочно-белая масса, из которой изливались огромные фонтаны жемчужно-белого газа, явственно изменяясь со временем, пока она смотрела на неё. Её двойные хвосты, направленные от Солнца, развевались вокруг Земли в виде беспорядочной, волнующейся массы. Всё это напоминало взгляд изнутри на выстрел из дробовика. И всё это огромное, сияющее зрелище отражалось в мелководном море.

Она вяло съехала вниз, спустившись на пологий пляж. Берег был усеян раковинами моллюсков и наполовину высохшими морскими водорослями. Она порылась в этом мусоре, но водоросли оказались волокнистыми и солёными. И она ощущала запах соли ещё и в воде; здесь нечего было пить.

На своём небольшом возвышении Пурга бросалась в глаза ещё больше, словно сидела в центре ровной арены.

Она заметила древовидный папоротник высотой не больше метра. Прижавшись к нему, она стала копать среди его корней, надеясь устроить простую норку. Но мягкий песок сыпался обратно в её раскопы. Наконец, когда пылающее солнце поднялось над горизонтом, Пурга сумела вырыть достаточно большую нору, чтобы скрыться в ней целиком.

Она затащила хвост внутрь, положила лапки на мордочку и закрыла глаза.

Тепло и темнота норы напомнили ей о доме, который она потеряла. Но запах был неправильным: лишь соль, песок, озон и гниющие водоросли, резкая вонь тех мест, где земля встречается с морем. Её домашняя нора пахла ею собой, тем другим, который был её брачным партнёром, детёнышами, которые пахли как смесь её запаха с запахом её партнёра — это был чудесный ансамбль запахов их всех. Теперь ничего этого нет, всё потеряно. Она чувствовала глубокую и острую боль сожаления, хотя её ум был не настолько развитым, чтобы понять, почему.

Пока она спала весь этот долгий день, её лапки всё царапали и царапали грубый молодой песок.

Земля мелового периода была миром океана, мелководных морей и побережий.

Гигантский океан под названием Тетис — словно сильно разлившееся Средиземное море — отделял Азию от Африки.

Европа едва была чем-то большим, чем рассеянная группа островов. В Африке даже центр пустыни Сахары был дном океана. Мир был тёплым, настолько тёплым, что в нём не было никаких полярных ледников. И в течение последних восьмидесяти миллионов лет уровень моря повышался. Последовавшие за образованием Пангеи раскол континентов и образование огромных рифов и меловых шельфов вокруг их побережий переместили в океаны огромные количества твёрдых материалов: всё выглядело так, словно в полный до краёв ковш воды кладут кирпичи, и поднимающиеся воды океанов хлынули на континенты. Но обширные мелководные океаны почти не испытывали приливов и отливов, а их волны были спокойными.

Жизнь в море была богаче и разнообразнее, чем в любое другое время в долгой истории Земли. Огромные тучи планктона заполнили воды, впитывая солнечный свет. Планктон лежал в основе громадной океанской пирамиды едоков. А ещё в планктоне были микроскопические обитатели под названием гаптофитовые водоросли. После краткой свободноплавающей стадии гаптофиты строили себе крохотные причудливые доспехи из карбоната кальция. Когда они умирали, миллиарды крошечных трупов тонули и оседали на тёплое морское дно, где уплотнялись и затвердевали в единую белую породу — мел.

Постепенно огромные отложения мела, толщина которых измерялась километрами, грозили задушить Канзас и побережье залива, вдававшегося в Северную Америку, и протянулись по южной половине Англии и по северной Германии и Дании. Люди-учёные назвали этот период «меловым» за его самые крепкие памятники, построенные трудившимся над ними планктоном.

Когда свет в небе начал угасать, Пурга выбралась из своего укрытия.

Она с трудом бежала по сухому песку, который вминался при каждом шаге и иногда взлетал волнами вокруг её живота. Она отдохнула. Но она была голодна, дезориентирована и страдала от одиночества.

Она забралась на вершину возвышенности, через которую перебралась вчера. Её взгляду открылась широкая равнина с пологими холмами, тянущаяся до курящихся дымом гор на западе. Когда-то это место затапливало великое Американское внутреннее море. Но сейчас море отступило, оставив после себя равнину, по которой были разбросаны широкие спокойные озёра и болота. Жизнь была повсюду. Гигантские крокодилы, словно морщинистые подводные лодки, курсировали по мелководным участкам, а у некоторых из них на спине катались птицы. Были там и стаи птиц, и птицеподобные пушистые птерозавры; некоторые из них строили огромные плоты, чтобы держать свои гнёзда в центре озёр, вдали от наземных хищников.