Стивен Бакстер - Эволюция

• Название: Эволюция
• Автор: Стивен Бакстер
• Жанр: Научная Фантастика

Сага об удивительных приключениях генов и их носителей. Действие романа разворачивается на просторах пространства, времени, в джунглях, тундрах, океанах и на ветвях генеалогических деревьев приматов и их соседей по планете. Отталкиваясь от современных палеонтологических знаний, смелых и порой неоднозначных теорий, Стивен Бакстер прослеживает возникновение и развитие видов начиная с эпохи динозавров и заканчивая далёким гипотетическим будущим.

---

Когда Топор закончил свою работу, он долго вертел готовый инструмент в руках, показывая ей его чёткие грани, гладко обработанный край. Изделие было великолепно, хотя и непрактично.

Дальняя, окунувшись в несколько иную культуру, совершенно не понимала, что он делал — и ещё её сбила с толку попытка Лица-со-шрамом обмануть её. Но она ощущала интерес к себе со стороны Топора, и в ответ на это в её животе разлилось тепло. И более рационально мыслящая часть её ума была уверена, что, если она спарится с Топором, если забеременеет, то станет частью этой группы, и её будущее будет в безопасности.

Но она ещё никогда не вступала в половые отношения, ни с кем. Охваченная страстью и напуганная, она сидела у края сухого русла, и её ноги по-прежнему были прижаты к груди. Она не знала, как ей ответить.

В конце концов, он бросил красивый топор среди великого множества других. Расстроившись и время от времени оглядываясь на неё через плечо, он ушёл.

Видообразование — появление нового вида — было редким событием.

Один вид не переходил в другой целиком — плавно и постепенно. Видообразование скорее полагалось на группу животных, оказавшихся в изоляции от большей популяции и под давлением необходимости выживания. Изоляция могла быть физической — например, если группа слонов оказалась отрезана наводнением — или же поведенческой, когда, например, некоторая группа гоминид, перешедшая к особому способу питания падалью, избегалась другой группой, которая так не поступала.

Изменчивость неявно присутствовала в геноме у каждого вида. Каждый вид в каждый отдельный момент времени словно находился в некоторой области, ограниченный барьерами, означающими ограничения среды обитания, допускающие его существование. Каждая жизнеспособная вариация, вступающая в игру, заполнит каждый доступный уголок этой области. Изолированная группа находилась бы в отгороженной части области. Но, возможно, небольшой участок внешнего барьера упадёт, открывая новую пустую область, по которой стали бы медленно распространяться члены этой группы. Чтобы заполнить это ставшее доступным место, была бы необходима ещё большая изменчивость — и, если в геноме не было необходимых вариаций, возможно, они могли бы появиться в результате мутации.

В итоге те, кто добрался бы до самого дальнего угла новой области, могли бы удалиться на большое расстояние (в смысле генетики) от тех, кто остался в границах прежней области. Если расстояние становится слишком большим для того, чтобы старая и новая разновидности могли скрещиваться между собой, рождается новый вид. Позже, когда изолирующие барьеры рухнут, появившийся в процессе эволюции вид мог бы взаимодействовать с родительским видом — возможно, даже вытеснять его.

Приблизительно за триста тысяч лет до этого времени, в другой части Африки, группа неописанного вида питеков, обитавшего на краю леса, оказалась отрезанной от своей исходной области распространения лавовым потоком, который изгнал их из леса раз и навсегда.

Им пришлось столкнуться со многими трудностями. Старые привычки питеков охотиться на краю леса были началом, которое ещё предстояло развивать. Но выбор пищи, предоставляемый открытой саванной, сильно отличался от того, что мог предложить лес. Лес бесперебойно снабжал плодами, а главной пищей в саванне было мясо. Мясо было питательной едой, но оно доставалось в виде упаковок, редко разбросанных по засушливому и неприветливому ландшафту, упаковок, которые мог отыскать, присвоить и использовать лишь самый умный. И им, выброшенным в саванну, лишённым защиты, которую давали деревья, было необходимо тело нового типа, способное справиться с сухостью и жарой, требовались новые типы поведения для добывания необходимых ресурсов в новой среде обитания — и для выживания в аду, полном хищников.

Всего за несколько десятков поколений предки Дальней приспособились коренным образом.

Древний план строения тела приматов был перестроен, изменившись почти до человеческих пропорций. Тело Дальней было намного массивнее, чем у предковых обезьян. Она была вдвое тяжелее взрослого представителя грацильных питеков. Это увеличение веса было адаптацией к жизни на открытой местности: тело большего размера лучше запасало воду — это важное преимущество при жизни на равнине, где источники воды отделяло друг от друга много часов ходьбы.

А её обмен веществ стал успешно создавать и сохранять подкожный жир, поскольку жир был важнейшим запасом энергии. Десяти килограммов жира было достаточно для поддержания её жизни на протяжении сорока дней без пищи — достаточно, чтобы выдержать всё, кроме самых серьёзных сезонных изменений. Жир придал дополнительный вес её телу, сделав округлыми её груди, ягодицы и бёдра — фигура приобрела значительно более человеческие очертания, в противоположность питекам, сохранившим облик, близкий к шимпанзе. Но Дальняя не была круглым шаром; вместо этого она была высокой и стройной, поэтому её тело также эффективно рассеивало ненужное тепло, а когда солнце палило сверху, воздействию прямых солнечных лучей подвергалась лишь сравнительно небольшая часть её кожи.

И ещё больше адаптаций к жаре: за исключением головы с участком волос для взаимного ухода, её кожа была почти голой. И, в отличие от Капо, в отличие от любой другой обезьяны, не принадлежащей к тому же семейству, что и её вид, она потела, потому что голая потеющая кожа был лучшим терморегулятором, чем волосы у существ, обречённых проводить свою жизнь в местах, открытых тропическому солнцу. Потение было парадоксом, поскольку это означало, что Дальняя теряла воду. Поэтому она должна была быть достаточно умной, чтобы искать источники воды для восполнения запасов организма, и, в отличие от некоторых истинных обитателей саванны, её вид всегда будет до некоторой степени привязан к руслам рек и побережьям.

Самые характерные для обезьян особенности питеков — их хватательные ступни, длинные руки и качающаяся походка — были вскоре утрачены. Ступни Дальней были больше пригодны для бега и ходьбы, чем для лазания по деревьям: большой палец её ноги теперь был похож на соседние пальцы, а не на большой палец руки. Но грудная клетка Дальней была лишь немного выше, а плечи были узковаты: даже сейчас её тело всё ещё несло следы исчезающей адаптации к жизни на деревьях — то же самое будет и у современных людей, и у Джоан Юзеб.

Тем временем её мозг вырос более чем в три раза по сравнению с мозгом питеков, чтобы лучше решать загадки сложного ландшафта и запутанности ещё более сложных обществ больших групп собирателей из саванны. Этот крупный мозг был очень энергозатратным приспособлением, но рацион Дальней был значительно богаче, чем у любого из питеков; он включал множеством богатых белком пищевых продуктов вроде мяса и орехов, добывание которых, в свою очередь, требовало большего интеллекта. Таким образом, движущей силой её ума стал добродетельный замкнутый круг развития.

Все эти изменения были резкими, но их всё равно удалось достигнуть в рамках поразительно экономичной эволюционной стратегии. Она называлась гетерохронией — это означает различное время появления тех или иных признаков. Младенцы ходоков во многом выглядели как их более обезьяноподобные предки — словно человеческие младенцы — с относительно большим черепом и маленькими лицом и челюстями. Если бы захотите стать Капо, просто отрастите себе челюсть побольше, и оставьте мозг относительно небольшим. Но мозг Дальней вырос большим, тогда как челюсти остались маленькими. Даже значительно больших размеров тела удалось достичь за счёт растяжения стадии роста: её тело обладало пропорциями, напоминающими нечто вроде эмбрионального состояния Капо, увеличенного до взрослого размера.

Но эти большие размеры тела и крупный мозг имели свою цену. Она родилась не полностью развитой, потому что это был единственный способ, позволяющий её голове протиснуться сквозь родовые пути своей матери. Она родилась недозрелой. В отличие от обезьян, и даже от питеков, младенцы ходоков не могли прокормить себя сами ещё долгое время после отнятия от груди: в дополнение к их физической незрелости способность использовать источники пищи вроде мяса животных, моллюсков и орехов с прочной скорлупой не была заложена в мозг новорождённого ребёнка от рождения, и по этой причине её нужно было приобретать в ходе обучения. И в это же время дети ходоков рождались в аду хищников, которым была саванна. Поэтому, пока дети были маленькими, им требовалось очень много заботы.

Эти дорого дающиеся и зависимые от взрослых дети затруднили ходокам различных разновидностей конкуренцию с быстро размножающимися питеками, с которыми им часто приходилось делить одни и те же места обитания. И именно поэтому ходоки стали жить дольше.