Алексей Егоренков - Змеиный бог

• Название: Змеиный бог
• Автор: Алексей Егоренков
• Жанр: Научная Фантастика

---

Дзинь!

Осколками брызнул фарфор, и черный кофе окрасил сосновые доски пола.

— Я всё же хотел бы поговорить о цене. — Обогнув стол, Бэббидж виновато переступил кофейную лужу. — Всё же, нулевое стекло. Задача была совсем не простой.

Он нагнулся к Пеплу, пробормотал извинение, и, взявшись за спинку кресла, на котором извивался слингер, мягко покатил его вдоль стола.

— Цена останется какой была, Чарли, — возразил мексиканец. — Ты исправно получаешь то, что хотел. Будешь стараться — получишь и впредь.

— Но мне ведь и на стол нужно что-то ставить! — вспылил Куклодел. — Чем я буду кормить гостя в следующий раз? Чем я буду кормиться сам?

— Не знаю, — сказал Пако. — Да и к чему мне. Ты, компадре, не ценишь то, что имеешь. В этом твоя ошибка.

— Но, — начал было хозяин и осекся, встреченный указательным пальцем южанина.

— «ЛА КОНКИСТА ГРАНДЕ»! — рявкнул Пако и тепло блеснул коронками. — Мы уважаем вас.

Он развернулся и вышел, насвистывая Билли Холидей, небрежно забросив винтовку через плечо.

— Прошу прощения за эту сцену, юноша, — пробормотал Куклодел в ухо слингеру, ловко буксируя его в кресле по длинному коридору, со стен которого пялились блеклые портреты и натюрморты. Хозяин добавил: — Эти негодные разбойники, рекетиры без души и совести… Вы, как американец, должны меня понимать.

— Гладко стелешь для убийцы, — процедил Пепел, отчаянно хватаясь за рычаги, но Бэббидж пнул какую-то педаль, и кресло отвердело как позавчерашний труп.

— Убийцы? — эхом отозвался мастер. — Юноша! Как можно. Я намерен лишь умолять вас подарить нам один вечер.

Прекратив бесполезные рывки, стрелок аккуратно потянулся к низкой кобуре, болтавшейся у подлокотника. Увы — блокировав механизмы кресла, Бэббидж остановил и ремни, которые теперь не уступали ни дюйма.

— Лишь один вечер, — пробормотал Куклодел, — прежде, чем вы покинете нас навсегда.

Решительно налегая на кресло, хозяин распахнул ногами слингера тяжелые дубовые створки.

Они оказались у подножия центральной башни, в цилиндрическом колодце шириной в двадцать футов, равномерно опоясанном колоннами и дверьми. У стены напротив, цепляясь креплением за металлический рельс, возвышалась еще одна «Маргарет», куда сложней и крупнее прежней. Железное чудище вздрогнуло и опустило навстречу гостю фотографическое лицо. Из овальной рамки Пеплу улыбалась юная леди, тонувшая в кружевах и бумажных розах. Это был не снимок, понял стрелок. Это был портрет с надгробия.

На штанге под фарфоровым овалом шевелилось не менее полудюжины механических лап — они двигались, вертелись и сменяли друг друга так быстро, что даже наметанный глаз стрелка отказывался прикинуть точное количество.

— Здравствуй, дорогая Аннабель, — позвал хозяин.

Каждая из лап несла на себе маленький заводной кошмар: бритвенные лезвия, дисковые пилы, спаренные иглы и вращающиеся гроздья острых рыболовных крючьев.

— Молодой человек, позвольте представить мою дочь. Аннабель, поприветствуй гостя!

Вззь-ЦНЬ-з-з-з-з-з-зиу!

— Вам уже знаком ее новый облик. И думаю, вам пора узнать Энни поближе. О-ох-х!

Чарлстон Бэббидж, эсквайр, с кряхтением подналег на кресло и толкнул его в железные объятия «дочери». Отпихнув ногами подвижную конструкцию, Пепел откатился назад и треснулся затылком о дверную резьбу. С обратной стороны замка повернулся ключ. Машина пропела струнным аккордом и тонко взвизгнула, задев пилами колонну. В комнате запахло точильным камнем, и в глаза слингеру брызнул раскрошенный известняк.

Фут-фут-фут-фут, — в груди машины колотился тяжелый гироскоп, не дававший ей упасть и накрениться при скольжении. Чуть ниже, в жестяном брюхе, вертелось три игольчатых барабана, вроде тех, что тренькали на банджо в любом салуне. В отличие от них, эти направляли в пространстве гибкую смерть.

Пепел снова подергал рычаги кресла. И снова без пользы — только обжег палец, рванув медную рукоять. Свободными оставались лишь ноги, которыми отбиться от милой Энни не вышло бы: как и «Маргарет», устройство имело осанку богомола.

Механическая дочь изящно развернулась и заскользила вдоль стены, приближаясь к слингеру. Тот быстро оглядел ее рельс. Направляющий желоб опоясывал комнату так, чтобы суставчатые лапы могли добраться до любой мыслимой точки. Но срезать поперек железной деве позволено не было.

Еще раз оттолкнувшись ногами, Пепел отправил себя к противоположной двери. Механическая дочь, ни секунды не мешкая, продолжила ход, подбираясь к нему по дуге. Стрелок опять выбросил ноги, стараясь откатиться к той двери, что еще не пробовал — одна из них могла оказаться незапертой.

БУМ! Дверь не поддалась. Он так и остался в ловушке.

Многорукая Энни сменила направление и заскользила к добыче кратчайшим возможным курсом. Кто-то наблюдал за ней, догадался Пепел. Наблюдал и направлял ее движения.

— Э-ЭХ, МОЛОДЫЕ! — взревел под куполом дребезжащий голос. Скрипнула рукоять, потом еще и еще раз, тише и тише.

— Прошу прощения, — раздался голос Бэббиджа, еще отдававший жестью, но уже переносимой громкости. — Так лучше? Я говорю: э-эх, молодые, только оставь без присмотра!

Тяжело дыша, стрелок оглядел расписной купол, но репродуктора нигде видно не было.

[ФОН] /// Stars Fell On Alabama /// BILLY HOLIDAY

КРК! Скрытый рупор каркнул, и с потолка заструился медовый джаз. «Падали звезды на Алабаму». Фонографическая запись леди Дэй.

— ВЫРУБАЙ, Куклодел! — крикнул Пепел. Глаза стрелка бегло обшаривали стены. — Я не твой человек. Мексиканец соврал! Я даже не солдат.

Он перевел дух, истекая ручьями пота в чужом мундире.

Репродуктором, не к месту осенило стрелка, был весь параболический купол.

Джазовый фон сделался вполовину тише.

— Я знаю, юноша. — Голос дрожал как листовое железо. — Такова цена, которой я хотел, и мне придется взять ее. Какова была ваша цена — я понятия не имею. Но, раз уж вы явились сюда добровольно, извольте честно ее оплатить. В конце концов, для вас всё закончится, а мои страдания… мои страдания вечны.

Голос утих, и, к облегчению Пепла, механическая дочь остановилась, шевеля конечностями у двери напротив.

— И скольких ты замучил здесь?

— Замучил? — укоризненно каркнул голос. — Юноша, за завтраком вы не слушали меня совершенно.

ДЗИНЬ-нь!

Машина дернулась и снова заскользила навстречу измотанному слингеру.

Фут-фут-фут, — гироскоп колотился в ней словно механическое сердце.

— Это устройство, юноша, — произнес репродуктор, — создано не для пыток. Это памятник юности, любви и нежным ласкам моей Аннабель.

Слингер подобрал колени к груди. Он беззвучно выдохнул, готовясь к новому танцу смерти.

Ловко подоспевший памятник любви цапнул его за плечо, с мундиром прихватив изрядную складку кожи.

— М-м-м! — рявкнул Пепел, отпихнув себя ногами прочь. След от щипцов полыхал на его плече адским огнем. Сквозь сукно мундира проступила кровавая улыбка.

— Не сопротивляйтесь, молодой человек! — посоветовал жестяной голос. — Вы сами делаете себе больно. Доверьтесь Аннабель, я прошу вас.

Сквозь пот и кровавый туман стрелок оглядел похожие двери. В эту он уже ломился… и в эту, и вон ту за ручку дергал, чтоб развернуться… Отсюда они вошли. Всё заперто. Лишь один возможный путь остался непроверенным.

Крепко сжав кулаки, Пепел ждал. Механическая дочь, — фут-фут-фут, — осторожно заскользила ему навстречу.

— Вот и правильно, вот и хорошо, — пробубнил над ним купол-репродуктор. — Аннабель не желает вам зла! Она никому, никогда его не желала, и это качество для меня, ее родителя и автора, по-прежнему свято.

— Поверю на слово, — хрипло отозвался стрелок. Он развернулся и, грохнув каблуками о стену, пронесся в кресле через комнату. Цепкие конечности железной Энни опять ухватили воздух.

БУМ! Последняя дверь подалась и распахнулась у него за спиной. В попытках уберечь равновесие с помощью одних лишь ног слингер пронесся полдюжины футов и рухнул на спину, прямо в кресле, во что-то мягкое.

Над ним расстилался синий балдахин, шелковый небесный свод, испещренный звездами и кометами, меж которых двусмысленно корчился полумесяц. Та перина, что не давала Пеплу встать на ноги, еще хранила запах девичьих волос и парфюмов. Плюшевый заяц валялся на тумбочке у изголовья, воздев к небу черные бусины-глаза.

Стрелок приподнял голову и осмотрел спальню, немедленно обнаружив портрет дочери хозяина, висевшим у изголовья. Та нетвердо улыбалась в окружении омелы и лент, будто желая извиниться за все похоронные хлопоты.

Из башни, не считая джазовых рулад, не доносилось ни звука. Пепел облегченно выдохнул.