Майкл Гаррисон - Нова Свинг

• Название: Нова Свинг
• Автор: Майкл Гаррисон
• Жанр: Киберпанк
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-10639-0

Майкл Джон Гаррисон – британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм. Его трилогию, начатую неподражаемым «Светом», продолжает столь же прихотливая и многогранная «Нова Свинг».

Через несколько лет после судьбоносного путешествия Эда Читайца к Тракту Кефаучи Гало стало туристическим маршрутом, а Тракт начал расширяться и изменяться, задевая своими областями Землю и создавая Зоны, где Вселенная решила отдохнуть от законов физики. Оттуда просачиваются загадочные артефакты и организмы, сбегают живые алгоритмы, способные спровоцировать непредсказуемые изменения. Для предотвращения этих бедствий существует Полиция Зоны, противостоящая авантюристам и так называемым «турагентам», которые могут управлять – или думают, что могут, – искаженной физикой, перекошенной географией и психическими атаками Зоны. И однажды загадочный и в лучшем случае лишь наполовину биологический феномен находит лазейку в нормальный мир.

---

– Отличные новости, Антуан!

Толстяк, похоже, не разделял его энтузиазма.

– Временную работу, – повторил он.

– А как там Вик?

Толстяк Антуан высосал остаток коктейля и поднялся.

– Ты знаешь, – сказал он, – мне здешнее освещение нравится. Я люблю выпивать при тусклом свете. Мне тут музыка не нравится.

Он утер губы и поглядел на джаз-бэнд с выражением, которое каким-то образом передалось Эшманну.

– Я в любом случае уже ухожу, – продолжил он.

– В этом нет необходимости, – настаивал сыщик. – Послушай, ты просто посиди, пока я себе еще закажу. И тебе, если хочешь. – Он подразумевал, что бесцеремонный уход Антуана его обидит. Подтянув свой стул к барной стойке, где расположился Антуан, детектив некоторое время устраивался поудобнее. – Ты не против, если я к тебе подсяду? Мы тут оба не в своей тарелке, почему бы нам не сесть рядом?

Он взял у бармена меню с небольшой голограммой Живой музыки весь вечер, оценивающе полистал его и заказал еще рому.

– Ты не против, если я сниму плащ, – поинтересовался он, – и положу его вот здесь?

Он поднял бокал к свету и взглянул сквозь него. У него была привычка улыбаться окружающим, показывая, как он доволен ходом вечера. Пару минут сыщик тарабанил по стойке пальцами в такт музыке, затем добавил:

– Я в этом не разбираюсь, но похоже на старое нью-нуэвское танго.

Толстяк отнесся к этой новости без особого интереса.

– Много чего на него похоже, – согласился он.

Эшманн покивал.

– Я слышал, Вик рискует сильнее, чем ему стоило бы, – ввернул он, словно в продолжение реплики.

– С Виком все в порядке, – ощетинился Антуан.

– Но людей это напрягает.

– С Виком все в порядке. Вик Серотонин, мне кажется, никого не напрягает.

– Но ты пойми, он тут шастает между городом и Зоной вместе со всеми этими. Мы не можем их остановить, они находят все новые лазейки. – Тут Эшманн позволил себе чуть слышно фыркнуть. – А если б и так, нам ведь тоже интересно, но мы бы сами не сунулись. Однако на следующий день он возникает в клубе «Семирамида». Он кореш Поли де Раада. Тебе не кажется, что подобные связи навлекают на Вика опасность? Ты так не считаешь? – Поразмыслив минутку, он добавил: – Все эти туроператоры – чокнутые, Антуан. Проблема Вика в том, что он тоже скоро с катушек сорвется.

Ему явилась какая-то новая мысль. Коснувшись плеча толстяка, он привлек внимание собеседника.

– Антуан, Вик тебя ничем не обидел?

Антуан передернул плечами.

– Я тебе Вика не сдам, так и знай, – ответил он и удалился.

– Вик сам себя сдаст, – негромко произнес детектив ему вслед. – И не мне. Тому, что там, в Зоне.

Антуан не ответил, но принялся еще энергичнее проталкиваться к двери. В нем сохранялись остатки собственного достоинства, уцелевшие вопреки его настойчивому стремлению выставить себя неудачником в обществе, где каждый в принципе мог стать тем, кем хотел. Никто не понимал, за каким хреном Серотонин его терпит, но, может, именно за этим. Пару минут Эшманн вертел в голове эту мысль. Затем вернулся в облюбованный уголок, где попробовал заново поймать ритм кафе «Прибой», убивая время над очередным бокалом и потягивая из него ром мелкими глотками, чтобы во рту возникал теплый вкус жженого сахара. Он думал о Вике Серотонине и Поли де Рааде; из этих двоих последний ему нравился куда меньше. Он размышлял о торговле туристическими сувенирами, ну или о том ее сегменте, какой входил в сферу его профессиональных интересов.

Пока он так сидел, музыка джаз-бэнда произвела на свет двух-трех тощих парней в белых однобортных пиджаках, при серьгах и шипастых кожаных ремнях. Эшманн пристально наблюдал, как те силятся протиснуться из туалета на липкий призматический свет. Вид у них был, по его впечатлению, удивленный. И незавершенный – они явно не ожидали здесь оказаться. После этого музыка вызвала старуху в шляпке и синем бумажном платье, и какое-то время все четверо нестройно колыхались из стороны в сторону, будто в такт ей. Воспоследовала лакуна, момент искажения и неправильности, все вокруг словно накренилось в распространявшейся от них волне, а потом кафе «Прибой» снова стало самим собой. Новоявленные посетители заказали себе выпивку и, шатаясь, утянулись в ночь.

Эшманн стоял в дверях и смотрел им вслед. Следующей ночью он арестовал кое-кого из них.

Арест прошел незамеченным. Трое женщин и мужчина прошли две мили от кафе «Прибой» и, не найдя там другого бара, попытались заняться друг с другом любовью. Было похоже, что они плохо представляют, как это делается, но полны желания научиться. Эшманн, которому просигналила форменная лычка, связался с ассистенткой и послал ее туда.

– Отведи их в КПЗ, – велел он. – Я сам не могу.

Он был занят – бродил по окраине некорпоративного порта, расследуя затяжную серию преступлений против женщин, – но упускать такую возможность представлялось неблагоразумным.

– Не допрашивай их, – распорядился он. – В принципе, нет ничего преступного в том, чтобы заняться сексом на задах бара, иначе мы бы все давно в кутузке сидели. Ты просто запихни их туда и отправляйся домой. А, и еще одно.

– Что?

– Убедись, что им никто не навредит.

Ассистентка снова связалась с ним примерно через час. «Задание выполнено», – доложила она. Все равно что беженцев задержать. Незнакомцы оказались странно сговорчивыми, но назвали себя не сразу. От них слегка попахивало. Не похожи на чужаков. И вроде бы не голодны. Чипов у них нет, как и, насколько можно судить по выдаче клеточного анализатора, никаких обычных ДНК-маркеров; таким образом, выяснить, из какой точки гало они прибыли, ей не удалось.

– Кого они тебе напоминают? – спросил Эшманн.

– Идиотов, вот кого, – ответила она.

Когда они в последний раз попались ей на глаза, то именно так и выглядели. Было это, наверное, во втором часу пополуночи. Они всю ночь стояли в центре камеры, озадаченно озираясь, изредка переговаривались друг с другом низкими протяжными голосами; а наутро их не стало.

– У меня нет этому объяснений, – сказала она.

По ее коже бежали данные. Как информационный выпот. Нервничая или гневаясь, она сжимала и разжимала кулак, словно, накачивая плечевые мышцы, могла заодно пришпорить и математичку. Он задумался, входит ли это в курс ее навыков – или просто привычка.

– Вы гляньте на записи с нанокамер! У нас исчерпывающая сводка. Не получается зафиксировать четкий момент их исчезновения. При определенном освещении даже кажется, будто они до сих пор тут, даже сейчас. А сбежав из КПЗ, они, как выясняется, еще какое-то время шлялись по участку. – Она обвиняюще воззрилась на свое плечо. – Ну что могло произойти? Не было ни минуты, чтобы их там не видели. Они будто испарились.

– Объяснений этому у меня нет, – снова заключила она.

Эшманн почесал голову.

– Большие шишки могут себе одного затребовать, – предположил он. – Но у нас сейчас нет нужды им это показывать. – И – стараясь ей помочь: – Никто не мог такого предусмотреть.

Она потребовала обыскать кафе «Прибой».

– Еще рано, – сказал он. – Но день сегодня неплохой. Посетим его всеми возможными средствами.

Она уставилась на него.

– Что?

– Тебе полезно будет попрактиковаться за рулем, – заявил он ей и дал выходной своему шоферу. Двадцатью минутами позже она уже увязалась с ним. Сидя на переднем пассажирском сиденье со скрещенными на груди руками, он удовлетворенно улыбался. Розовый «кадиллак» с откидным верхом скользил по дороге, ведущей от офиса в сторону Корниша, между пальмами Манитауна и белыми дизайнерскими дюплексами Марикашель-Хилл. С утра шел дождь, но потом выглянуло солнце, и последняя влага быстро покидала воздух. Он любил, когда его везли, и гордился своей машиной. Спустя несколько минут он сказал:

– Вот видишь? Тебе уже лучше. Получай удовольствие.

Она искоса глянула на него.

– О нет, – протянул Эшманн, – только не говори, что я тебя расстроил.

– Не могу поверить, что вы так невозмутимо к этому относитесь. Не могу поверить, что вас это не завело.

– Меня завело, – ответил он. – Но я не на тебя злюсь.

Позволив ей это переварить, он решил сменить тему и завел рассказ об убийствах в некорпоративном порту. На месте исходного преступления, несколькими годами ранее, он обнаружил две стихотворные строчки, вытатуированные под мышкой у жертвы: «Ниспошли мне сердце неоновое, Обезоруженное девичьей походкой».

– Это была Мона, прибывшая из места за пять световых отсюда по Пляжу. Обычная девчонка в свежеиспеченной полиуретановой обувке. Татуировка же уникальна, – говорил он, – в том отношении, что неумная. Обычные чернила, нанесенные на кожу каким-то древним методом. Судмедэксперт установил потом, что нанесли татуировку уже после того, как сердце девушки перестало биться, в стиле тату-мастера, ныне мертвого, но популярного за пару лет перед тем.[7]