Николай Крюков - Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн

• Название: Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн
• Автор: Николай Крюков
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-98862-208-6

Книга посвящена разгадкам тайны, которая довлеет над русской историей уже несколько столетий. В ней подробно описан механизм возникновения «легенды о норманнах», о так называемом варяжском завоевании, о котором до сих пор известно, главным образом, то, что хотели сказать об этом и охотно повторяют и в наши дни заинтересованные (и не очень доброжелательно настроенные к России) источники.

Сама концепция книги – анализ рукописи Лаврентьевской летописи и сопутствующих ее созданию обстоятельств – максимально открыта для читателя. Кто такой Рюрик, откуда он появился и был ли вообще, какую роль в актуализации проблемы Рюриковичей сыграл Иван Грозный и какие именно династические соображения были тому причиной – все это автор излагает с привлечением самых разных исторических материалов.

Книга будет интересна для читателей, увлекающихся историей.

---

Воин проверялся морем. Море и все, что с ним связано, требовало особого подхода. Оно было капризно и непредсказуемо. К нему надо было приспосабливаться. Менталитет скандинава-мореплавателя был обусловлен именно отношением к морю. Можно выделить два взаимовлияющих фактора, определившие мировоззренческие и поведенческие линии в характере скандинава. Это длительная автономность хозяйствующих единиц и климатические условия. Рассмотрим каждую из них в отдельности.

Выживать в условиях гористой местности с бедными почвами с малым годовым количеством солнечной энергии, влияющей на вегетационный период созревания растений, можно было только большими коллективами. Олицетворением свободы и прав был крестьянин, обладающий земельным участком. Таковых называли бондами. В зависимости от того, сколько было в его владении земли, скота и рабов, определялся его статус обыкновенного или могущественного бонда.

В зимнее время свободные бонды собирались на тинги. Это своего рода собрания, где в то же время пировали и обсуждали насущные вопросы, разбирались претензии. Там же избирался ведущий собрания, в функции которого входила роль третейского судьи. Такого человека называли конунгом. Его звание ни к чему не обязывало ни бондов, ни его самого. Оно было столь же почетно, сколько и опасно. Избранный конунгом принимал на себя сакральные обязанности. Он становился своего рода оберегом от несчастий и бед. В неурожайные и голодные годы конунга могли торжественно и со всеми почестями принести в жертву богам. Поэтому, когда уже в IX в. встанет вопрос о единении страны, а вместе с тем о прямом подчинении всех бондов с выплатой ими податей конунгу, не отмечается какой-либо борьбы между «могущественными бондами» за власть. Бонды по инерции считали, что в таком «могуществе» больше риска, чем привилегий. В суровые и голодные зимы, какие часто случались в Скандинавии, и особенно в Норвегии, новорожденных девочек уносили в лес. Так заботились не столько о продолжении рода, сколько о его сохранении. А конунга могли четвертовать и закопать в разных частях фьорда, веря, что это принесет урожай на следующий год. Хотя эти случаи были скорее исключением, чем правилом.

Характер поселений (родовые хозяйства на удаленных друг от друга фьордах) предполагал автономность и независимость существования. Такая разобщенность долгое время препятствовала формированию единой властной структуры, а вместе с тем определяла и восприятие самой власти. Избираемый конунг не обладал властью, а значит, и отношение к нему было как к равному. В нашей истории мы не найдем много примеров откровенно отрицательного отношения к князьям, царям. Прозвище Святополка – Окаянный – дано народом как обобщенная оценка его деятельности, за то, что с его подачи, как это преподносит летопись, были убиты Борис, Глеб, Святослав.

В остальных случаях мы видим, что прозвища русских князей носили уважительный характер: Владимир – Красное Солнышко, Ярослав – Мудрый. Прозвища, какие присваивались конунгам Норвегии и Швеции в Средневековье, как правило, не несли в себе ни позитивного, ни негативного содержания. Они были скорее с пренебрежительно-безобидным оттенком, как к человеку выделившемуся из равных. Прозвища конунгам давались простым народом за внешний вид правителя или за какой-то его отличительный проступок: Сигурд Свинья, Хаук Длинные Чулки, Эйрик Кровавая Секира, Вемунд Костолом и т. д.

Чтобы представить себе масштабы военных действий с участием корабельного флота викингов, попробуем проанализировать некоторые строки в «Саге об Олаве Святом». Олав плывет к конунгу Эльвиру. У него «…было пять кораблей и три сотни человек»52. «У Асбьёрна был боевой корабль на сорок гребцов. Он стоял в большом сарае… Он созвал своих друзей и собрал около девяносто человек»53. До этого момента Асбьёрн плавал на своем торговом корабле на юг. Урожаи у него становились все хуже и хуже. Надо было купить зерна, солода и муки. Он плавал на юг и брал с собой 20 человек. Другой «конунг (Олав Святой) двинулся на юг в Хёрдаланд. Он узнал, что Эрлинг сын Скъяльга с большим войском на четырех или пяти кораблях уехал из страны. У него самого был большой боевой корабль, а у его сыновей по кораблю на сорок гребцов каждый»54.

Таким образом, самый большой корабль мог вмещать до 90 человек. Собрать пять кораблей по 90 человек означало обладать большим войском. О самом большом количестве кораблей, которые удалось выставить совместно конунгам Швеции и Норвегии против английского флота, говорят следующие строки: «Как вы, Олав-конунг, знаете, – обращается к нему Энунд, конунг шведский, – этим летом мы вместе отправились в Данию и много там воевали. Мы взяли большую добычу, но не захватили никаких земель. У меня летом было три с половиной сотни кораблей, а теперь осталось не больше сотни. Сдается мне, что с таким малочисленным войском нам не добиться большего, хотя у вас и остались все шестьдесят кораблей, которые были у вас летом». Но этот описываемый в саге случай – скорее исключение. Все-таки речь здесь идет не только о захвате в Дании добычи, но и о независимости самих Норвегии и Швеции. Бонды выставили своих людей, имея свои интересы. Как только стало ясно, что англичане в ближайшее время не появятся у их берегов, они уплыли в свои хозяйства, не посчитав нужным спрашивать разрешения у своего конунга. Итого – 3600 воинов со всей Норвегии и 21 тысячу со всей Швеции в XI в. могли выставить в случае чрезвычайной опасности правители этих стран. Эта цифра, конечно, условна. И, надо думать, к этому времени у конунгов было больше возможностей собрать людей и настроить кораблей, чем в годы так называемого периода заселения Скандинавии в начале IX в.

Отношение к монархии было по-прежнему непростым. Бонды до последнего старались сохранить свою привычную самостоятельность. А самое главное, это не способствовало организации крупных викингских походов, о которых сложено много мифов и легенд. В повседневной практике бонд или конунг выходил в поход, имея в подчинении пять-семь кораблей, не более. В качестве еще одного примера, где авторов саг трудно заподозрить в преувеличении или дезинформации, можно привести следующий отрывок: «Он (конунг) вышел к морю и стал снаряжать там корабли. Гуннар из Гельмина дал ему боевой корабль с двенадцатью скамьями для гребцов, второй такой корабль дал ему Лодин из Виггьяра, третий такой же корабль он получил из Анграра на Несе – этой усадьбой владел Хакон-ярл, а управлял ею человек по имени Бард Белый. У конунга было еще четыре или пять легких кораблей, и он быстро собрался и поплыл по Фьорду»55. Итого, по максимуму, восемь кораблей по 12 гребцов без самого конунга и его окружения. Всего до 200 человек. Вот и весь набор сил для грозного похода на соседние страны и города.

Что же представлял викингский поход для скандинава с учетом местных климатических условий? Уходя в плавание, люди прекрасно осознавали, что впереди их ждут непредсказуемые трудности, что они вообще могут не вернуться домой, что они во многом зависят от того, какая погода их ожидает в море. А море капризно! Стихия уже за следующим выступом скалы может встретить страшными порывами ветра и накрыть снежной бурей в середине лета. А может погрузить в густой туман, пятном сползающий с гор, словно огромная голова змеи, и надо скорее выплыть из него, чтобы не оказаться вдалеке от берега и не потеряться в безбрежных просторах океана… Выражения, постоянно встречающиеся в сагах, – «плыли вдоль берега», «корабль шел вдоль берега», «продвигались вдоль берега» – не литературные штампы. Это естественная тактика поведения на море: нельзя далеко удаляться от материка, надо плыть только вдоль берега. Но чтобы попасть на материк, надо все равно пересечь пролив. Ориентироваться в пространстве по звездам было сложно. У средиземноморских мореплавателей чистое небо примерно 360 дней в году, а над Скандинавией оно почти всегда скрыто от глаз облаками. Ночное небо может также неожиданно осветиться звездами, как и так же неожиданно разочаровать навевающим тоску ненастьем. Потому в стихах воинов-путешественников, испытанных морем, мы не найдем упоминаний о звездном небе, о значении ночных светил в навигации. Плавать старались в дневное время суток, ориентируясь на видимый берег. Викинги различали только основные направления движения: север-юг, восток-запад. Русь для них была на востоке, а не на юго-востоке, как правильнее должно быть.

Круг земной скандинавы делили на три части света. Согласно древней мифологии, пересказанной в саге об Инглингах, из океана, окружающего землю, на север тянется длинный залив. Он называется Черное море. Этот залив разделяет сушу на три света. То, что к востоку от него зовется Азией, а то, что к западу, – Европой. На юге – Великая страна Сарацин. Таким образом, можно объяснить, почему для авторов саг Йорсалаланд (Палестина) географически по отношению к Скандинавии относился к востоку: потому что он находился в Азии – в далекой, неведомой, мифической части света, о которой больше слышали, нежели бывали в реальности. Страна Гардарики, хоть и относилась к западной части света, пространственно находилась гораздо ближе. О ней знали. Но имели ли полное представление о всех территориях Древней Руси? Вряд ли. Гардарики для викинга-норвежца располагалась на востоке непосредственно за Швецией, то есть в пределах прибрежных районов Балтики.