Виталий Кулик - Ведьма полесская

• Название: Ведьма полесская
• Автор: Виталий Кулик
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-1-513-03930-5

Белорусское Полесье, середина 19 века… Глухой ночью на незнакомой дороге с главным героем Прохором Чигирём происходит ужасное событие: злой рок сводит его со старой ведьмой, держащей в страхе всю округу. Подавив волю ничего не подозревавшего путника, ведьма заставляет его видеть то, чего на самом деле не было: она предстаёт перед молодым парнем в обличье девушки-красавицы. Но на этот раз матёрая ведьма просчитывается, недооценивает незнакомца, ещё с детства усвоившего наставления своего деда, знахаря из рода Чигирей. Ведьма терпит главное поражение в жизни, получив в противостоянии уродливый ожог лица. Теперь только страшной местью живёт старуха, обманом вовлекши в свои замыслы дочку-красавицу, на свою беду, влюбившуюся в нового панского лесника (Прохора). В жизни персонажей бьют ключи любви и ненависти, ужаса и народного юмора, мистики и реальности, но никто из главных героев даже и не подозревает, что над всеми ими нависла одна общая беда…

---

Вот поэтому, носясь по лесу, собаки всё же не решались удаляться от людей на большое расстояние.

Прохор и молодой Хилькевич осторожно продвигались по лесной чаще. Они держались недалеко друг от друга как, впрочем, и все остальные.

И вот впереди раздался шум схватки охотничьей своры с каким-то зверем. Буквально в тридцати-сорока шагах от охотников слышался злобный лай, рычание и визг. Но из-за деревьев и зарослей почти ничего толком невозможно было разглядеть.

Люди бросились на шум.

— Неужто в медведя вцепились? — на ходу Андрей вопросительно глянул на Прохора.

— Сейчас узнаем.

Буквально продравшись сквозь цепляющиеся ветки, Прохор и Андрей почти одновременно выскочили к месту, где кружился клубок из сцепившихся животных. Вскинутые ружья уже готовы были выплеснуть смертоносный свинец в медведя, но на мушках плясали лишь остервенелые оскалы собак, всей сворой насевших на поверженного в неравной схватке волка.

Подбежавшие мужики начали оттаскивать собак. Войдя в раж, те никак не хотели уступать свою добычу, всё ещё пытавшуюся из последних сил сопротивляться. Вцепившись мёртвой хваткой в одну из собак, изорванный волк словно пытался вцепиться за последний шанс на жизнь.

Вскоре собак оттащили, и на окровавленном снегу остался лежать волк — гроза и хозяин окрестных лесов.

Люди широким кольцом обступили зверя.

— А волк-то — не сеголеток. По всему видать: матёрый. Что ж он так легко дался собакам? — с ноткой сожаления спросил Андрей, глядя на израненного волка.

— Да-а, — тихо протянул Прохор, — такие в вожаках ходят, да, кажись, отгулял казак жизнь свою вольную.

Осмотревшись вокруг и подойдя вплотную к зверю, Прохор уже с уверенностью сказал:

— Не мог он в полную силу за себя постоять. Гляньте, как ноги задние вывернуты, да и следы вон на снегу говорят, что перед этим попало сильно ему по хребтине. И пока непонятно кто его так приголубил — кабан иль медведь. Во всяком случае, заполз бедолага в заросли, надеялся раны зализать да побегать ещё по лесным просторам. Только вот сломанный хребет не залижешь… Собаки прямо-таки выволокли его из убежища. Да-а-а… не повезло тебе, волче.

Люди плотнее обступили истерзанного зверя, и всем собравшимся почему-то вдруг стало жалко умирающего волка. В его угасающих глазах не было больше ни враждебной ярости, ни страха перед окружившими его врагами. На гордой морде истекающего кровью волка отражалось лишь глубокое презрение к лающим победителям.

В народе иногда можно услышать историю о том, как плачут животные, но почти никто никогда этого не видел своими глазами, поэтому все считали такие истории выдумками чудаков. И каково же было потрясение людей, когда все явственно увидели, как из желтых глаз волка на снег упала одна единственная капля. Может это был растаявший снег, а может и слеза — никто с полной уверенностью сказать не мог. Но всем почему-то подумалось, что если это была и слеза, то волк плакал вовсе не от боли и тем более не от страха…

Безмерная печаль в желтых глазах зверя начала медленно, но неотвратимо покрываться пеленою безразличия, которая холодной ладонью закрывала и саму жизнь. Ах, как же не хотелось умирать в самом расцвете сил! До последнего момента в печальных глазах ещё теплилась надежда! Но неумолимая пелена небытия заслонила и эту последнюю искорку, навсегда оставив лишь выражение скорби. Безграничной скорби… Не бегать ему больше по заснеженным полям, не трепетать от охотничьего азарта, не испытать счастья заботы о щенках-малышах. Что ж, оборвалась жизнь волчьего вожака. Не в пору оборвалась! Не успел вволю нагуляться! Слишком смелым и отчаянным был атаман…

Прохор грустно вздохнул.

— Нехай пока тут лежит. Никуда он уже не денется, а нам дальше идти надо. Да смотреть в оба теперь, — предупредил он всех, но ещё раз глянув на умирающего волка, тихо добавил: — С лихвой настрадался, надо избавить его от мучений. Лазбень… ты знаешь, что делать.

— Ага, — с готовностью согласился мужик, вытаскивая из-за кушака топор и приближаясь к волку.

Есть в мужицком лексиконе такое слово «хрясь», означающее сочный размашистый удар. Именно хрясь и раздалось в затихшем лесу. Жуткий звук вобрал в себя и глухой удар обуха по голове, и треск костей, и громкое непроизвольное клацанье зубов от обрушившегося удара, и старательный резкий выдох человека: «Ы-ых!». Такая вот незавидная кончина выпала на долю лесного смельчака.

Несколько мгновений люди ещё стояли в задумчивом молчании. Глядя на бездыханного волка, они почему-то на этот раз вовсе не разделяя неистового торжества своих друзей — собак.

Ещё раз проверив есть ли порох на полках в кремниевых ружьях, охотники начали осторожно продвигаться дальше по лесу. Немного удалившись от оставленного волка, мужики опять спустили собак с поводков. Теперь собаки вели себя ещё более настороженно.

Вскоре охотники увидели место, где волки зарезали дикого кабана.

— Долго серые возились здесь с ним. А кабан-то толк в обороне знал. Глядите, Андрей Семёнович, как вытоптан снег у этого дерева… — молодой охотник указал рукой на комель вековой сосны. — Когда волки начали наседать со всех сторон, и стало ясно, что убежать от них не удастся, кабан искал защиты у дерева. Прижавшись задом к толстому стволу, он в какой-то мере обезопасил себя с тыла. И это была его последняя и отчаянная попытка спастись… — Прохор по ходу тихо растолковывал паничу то, что видел на снегу.

— А вон там стая всё же и завалила свою добычу, — сказал в свою очередь Андрей, указывая чуть дальше на большое кровавое пятно и клочья шерсти вокруг.

— Точно. Если уж стая почувствовала скорую расправу — ни одно дерево уже не поможет.

Приблизившись к кровавому месту, охотники наконец-то увидели здесь и следы медведя. Догадаться, что тут произошло дальше, было нетрудно.

Видимо, когда стая уже начала рвать издыхающего кабана, в их трапезу вмешался медведь. Завязалась схватка. Каждая из сторон знала, чем и ради чего рискует. И победа досталась тому, у кого другого выхода просто не было — или пан или пропал.

Андрей сам всё это понял и возбуждённо произнёс:

— Заявился косолапый без приглашения на пир, да ещё и кровавый хоровод устроил.

— Ага, почитай, так и было. Дал по хребту самому смелому, а остальные, покружив вокруг да попробовав на зуб крепость медвежьей шкуры, решили, что своя шкура всё ж дороже.

— И тушу утащил в более укромное место. Волкам такое не под силу.

— А им это без надобности. Где завалили, там и проглотили. Благо вокруг всё их владения. Хозяевами, значит, себя чувствовали. Ан, нет! Не вышло! Ещё один владыка объявился. Да только и на этого владыку управа найдётся. Я верно говорю, Лазбень? — спросил Прохор у подошедшего мужика.

— Дык… видать, так. А як же ж инакше? — не поняв суть вопроса, смущенно ответил Лазбень, а потом, заметив кровавое пятно, с неподдельным удивлением спросил: — О, а де ж кабан девся?

— За волками погнался, — усмехнулся Прохор.

Тоже не скрывая улыбки, Андрей с интересом глянул на чудаковатого мужика. Подошли и остальные селяне.

Пока охотники разглядывали следы да тихо переговаривались, собаки с некоторой опаской, но подстёгиваемые охотничьим инстинктом, делали свою работу. Намного в стороне от того места, куда были обращены настороженные взоры людей, лесную тишину опять разорвал их яростный лай, временами переходящий в надрывный рёв, и на этот раз прерываемый грозным звериным рыком. Теперь никаких сомнений не было: собаки нагнали спешно уходящего медведя.

И снова продираясь сквозь заросли и петляя средь толстых стволов вековых деревьев, люди бросились на шум.

Охотничьи собаки, обнаружив грозного и незнакомого зверя, сначала держались на почтительном расстоянии, оглашая округу своим лаем и оценивая на что способен этот зверь. Но, видя перед собой неповоротливого увальня и подбадриваемые своим численным превосходством, они быстро осмелели. Наиболее ярые уже решались по волчьей тактике, напав сзади, тоже проверить на зуб крепость медвежьей шкуры.

Медведь же, вдоволь насытившись, не имел никакого желания опять вступать в стычку. Тем более на этот раз — с оголтелыми и шумными тварями. Звериный инстинкт подсказывал, что за этой бешеной сворой обязательно появится самый опасный враг — человек!

Пока что шатун отпугивал собак грозным рыком и вялыми выпадами в сторону слишком самоуверенных псов. Он был готов без всякого сожаления уступить остатки своей трапезы этой пестрой стае и с миром удалиться подальше от поднятого невообразимого гвалта. Но, видимо, этих бестий не интересовали останки кабаньей туши: все, как один, кружили вокруг медведя. Это противоречило канонам лесной жизни, и инстинкт зверя уже не подсказывал, а просто бил тревогу, что нужно немедленно уходить. Да и чутье уже ясно улавливало запах особо опасного противника. Человек хитёр и коварен, не чета этой обезумевшей своре. И это уже сулило настоящую угрозу. Теперь уж точно не до жиру, быть бы живу!