Ольга Туманова - Судьба

• Название: Судьба
• Автор: Ольга Туманова
• Жанр: Русская классическая проза

---

Ну, и конечно, все обиды отлетели прочь.

3. Константин и Виктор - студенты худграфа - жили в другом общежитии и занимались, в основном, в мастерских, но два раза в неделю у них были семинары по общественным дисциплинами здесь, на третьем этаже, в соседнем кабинете, и, если в тот день преподаватель говорил: "Работаем без перерыва, закончим пораньше", Алена чувствовала себя несчастной.

Когда Алена выходила из кабинета, Костя всегда уже стоял у окна, и бюст его был как портрет со съемным фоном: то Костю освещали яркие лучи солнца, то он виделся в туманной дымке или среди серых струек дождя, и парк подсвечивал его белым снегом или буйной зеленью - и Костя в одной и той же позе, с одной и той же улыбкой и ни на кого не похожий. Все ребята одевались в потрепанные джинсы и пестрые рубахи с распахнутыми воротами, в холодные дни дополняя свой наряд яркими объемными свитерами да ветровками грязно-серого цвета - Костя неизменно был в костюме, чистом, отутюженном, и при галстуке, подобранном к однотонной рубашке. В институте так не одевался больше никто. Виктор, друг Кости, следовал его манере, но костюм Виктора не был безупречен: или чуть мят или нечист, и рубашки не подобраны по тону, а надеты абы какие, и галстук завязан небрежно. Однажды, правда, увидев, силуэт в конце темного институтского коридора, Алена приняла было Виктора за Костю: он стоял у стены, разговаривая с какой-то девушкой, чуть склонившись к ней в изящном полупоклоне, и сердце Алены екнуло ревниво, но тут силуэт поднес руку с сигаретой к губам, и, еще не видя лица, Алена уже знала, что ошиблась: Костя не мог курить, разговаривая с девушкой, даже если девушка курит.

Ребята с худграфа (но только не Костя!) приходили к ним вечером на жареную картошку, могли и бутылочку с собой прихватить, но к себе - да еще не просто поужинать чем-то домашним, как прибегали сами, а на вечеринку - не приглашали ни разу, и никогда еще Алена не оставалась с Костей наедине. Никогда они вдвоем не разговаривали. Никогда не танцевали.

Алена удивленно прислушалась к себе: ей бы задохнуться от счастья, а она лишь удивилась, радостно удивилась, но... и только?

- Я ожидала большего восторга, - сказала Валентина, небрежно запихивая в сумку учебник, - видно слишком долго ты ждала, перегорела, - и добавила с ворчливой укоризной, - ну, ты еще скажи, что ты не можешь, занята, у тебя другие планы, вообще, что ты не рада.

- Я рада. И могу ,- пожала плечами Алена. - Какие у меня планы? Мне один день передохнуть надо. У меня зарубежка изо всех клеточек наружу ползет. Для политэкономии - ну, никакого нет в голове закоулочка.

- Один учебник, - рассудительно ответила Валя, и они пошли к лестнице. Даже если не знаешь ничего, его за пять дней наизусть выучить можно. Не то что литература - сто писателей и у каждого по двадцать книг. Тут ни то что прочитать, тут все фамилии запомнить не успеваешь.

- Я не знаю почему... Не получается у меня, - жалобно сказала Алена. - Я политэкономию читаю, читаю... Пять раз один абзац. Честное слово! И ни слова не помню. В голове: какая сейчас погода, сапоги чинить надо, а в чем тогда ходить... Вот такая ерунда. Да, я не знаю, в какой они комнате... А повод? вспомнила Алена и остановилась.

- У них завтра последний экзамен, - и Валя вздохнула и потянула Алену за рукав. - Хорошо худграфу. А тут еще пахать и пахать.

В вестибюле было сумрачно, ни буфет, ни газетный киоск не работали. Валя поскользнулась на мокрой от снега лестнице.

- Осторожно, - вскрикнула Алена, хватая подругу под руку, и тут же едва не упала сама. Обе засмеялись и остановились у гардероба. Женщина в серой телогрейке, не вставая со стула, махнула рукой: берите сами.

Валя протянула Алене свою сумку и шагнула за барьер гардероба.

- Ну, что ж они тебе портрет за сорок минут рисовать будут? Наверное, у них просто зачеты сделанных работ, - Алена остановилась в дверях. - А сдают только теорию да что-нибудь политическое.

- Они, кажется, атеизм завтра сдают, - ответила Валя, вытягивая пальто из-под вороха одежды. - Нет, ну, ты посмотри, все вешалки пустые, так им надо было...- протянула пальто Алене.

Подхватывая пальто, Алена озабоченно спросила:

- Наверное, надо что-то купить... готовить...

- Да нет, - сказала Валя, найдя, наконец-то, и свое пальто. - Ничего не надо, сказали. Они приглашают, ну, наверное, конечно, рассчитывают, что мы все равно что-нибудь притащим. Нет, ну ты посмотри, - сказала, сердито разглядывая оторванную вешалку. Махнула рукой. - А... Может, пирог? Тебе разрешит хозяйка? Кстати, как тебе у нее?

- Нормально, - ответила Алена. Она решила не пугать Валю своими ночными страхами, такими глупыми поутру.

Свет на лестнице не горел, и Алена никак не могла попасть ключом в замочную скважину, но дверь открылась, и Егор впустил Алену в квартиру.

Шепнув "спасибо", Алена собралась было скинуть пальто, но почувствовала, как ей уверенно и осторожно помогли руки Егора. Она вновь шепнула "спасибо" и наклонилась под вешалку за тапочками.

"Ну?" - спросил Егор. Алена удивленно вскинула голову, встретилась взглядом с Егором и смутилась, вспомнив свои ночные фантазии. Должно быть, Егор в тот час еще не спал и, в отличие от матери, понял причину ее ночных метаний по квартире.

"Ну? - вновь спросил Егор, и тон его стал настойчивее и даже суровее. Что молчишь?"

- О чем вы? - пробормотала Алена, тщательно поправляя тапки, и без того прекрасно севшие на ноги, и пряча лицо от пристального взгляда Егора.

- Что значит о чем? Ты на экзамене была? Или где? Что у тебя за настроение? Завалила? Пересдашь. Не переживать надо, а отдохнуть и сесть за книги. Боишься без стипендии остаться? Не на улице живешь. Давай, быстро руки мыть и обедать. Настроение паническое оставить, - он говорил твердо и спокойно, и, слушая его, нельзя было не понять, что нерешаемых проблем в мире не бывает, а Алена, не двигаясь, все стояла у вешалки, с трудом, как из-под груды одежды, выбираясь из вороха мыслей и, уяснив, наконец, основное в словах Егора, протянула с обидой:

- Чего б я заваливала экзамен? Да еще по зарубежной литературе?

Егор обернулся с порога кухни: "И на сколько?"

- На отлично, - с гордой обидой, как ребенок, надув губы, ответила Алена и так, обиженная, и пошла в ванную.

- Ну... - услышала сквозь шум воды и по голосу почувствовала, как добро улыбнулся Егор, - уважаю. Переволновалась, значит? Ну, давай, ешь. И отдыхай.

Алена остановилась в дверях кухни, притулилась к косяку, и, глядя на широкую спину Егора, подумала, не спросить ли ей у него, как ей расплачиваться с Ульяной Егоровной. Егор обернулся, усмехнулся, глянув на ее позу, и сказал с деланной ворчливостью:

- Мне приказано тебя накормить. Я человек дисциплинированный. Приказы привык выполнять. А потом могу предложить тебе программу отдыха, - и тут же, увидев по растерянности на ее лице, что у нее планы были свои, но и отказать ему ей неудобно, спросил поспешно, - или ты куда собиралась?

- Да нет, я просто хотела...

- Побыть одна, - понял он тотчас и уже другим тоном, как бы не о ней уже думая, сказал, - понимаю.

Алена действительно хотела побыть одна. Она так долго ждала свидания с Костей, так долго мечтала о нем, что, кажется, даже и не осознала еще реальность завтрашней встречи.

Ей хотелось просмотреть свой небольшой гардероб, продумать каждую мелочь: шарфик, клипсы, подготовить платье, все почистить, погладить, чтобы соответствовать элегантности Кости; продумать, о чем говорить, чтобы ему было интересно с ней. О художниках она знала, ну, непростительно мало, и один день в библиотеке не смог бы заполнить подобный пробел. Не намного лучше были и ее познания в музыке. Общение с музыкой сводилось, в основном, к приятным мыслям под негромкий звук приемника, а о жизни композиторов, о вехах их творчества, исканиях, терзаниях и прочих важных вещах, о которых надо вести беседу в такой компании, как Костина, она не знала, практически, ничего и ужаснулась своему бескультурью. Как же много нужно ей преодолеть, чтобы стать достойной Кости!

Конечно, она могла говорить о литературе, да и то... Она вздохнула, критически оценивая свои возможности. Она знала наизусть много стихов, и не только современных поэтов, но немножко, так, кое-что из Данте, Шекспира, Гейне... И, конечно, русскую поэзию девятнадцатого века... кое-что. И кое-что из серебряного века... все кое-что, нет никаких основательных знаний даже в литературе, - так оценила Алена свои познания и интеллектуальные сбережения и расстроилась.

Она забралась на диван, закуталась в плед и - тут же уснула.

- Ты бы сюда пригласила девочек, - сказала Ульяна Егоровна. Она помогала Алене благополучно преодолеть трудности незнакомой духовки, а потом они склонились к пирогу, стараясь достать его из большого противня во всей красе и нетронутости, и голос Ульяны Егоровны прозвучал глухо, и Алена неожиданно для себя пробормотала, что договорились без нее, что она узнала об ужине только на экзамене и даже не знает, сколько девочек придет, и совсем не помянула, что кроме девочек будут и парни и что, говоря откровенно, еще вопрос: для кого она так расстаралась с пирогом. Конечно, она и для подруг с радостью бы испекла пирог, и не один, но такие по размеру, чтобы спокойно поместились в сумку, а не устраивала себе головную боль: нести в руках и все думать, как бы не споткнуться и не надломить свое творение. И Алена чуть покраснела от мысли, что почему-то солгала Ульяне Егоровне, а впрочем, у них у обеих щеки пылали от нагретой духовки.