Ганна Ожоговская - Не голова, а компьютер

• Название: Не голова, а компьютер
• Автор: Ганна Ожоговская
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1982

Увлекательная повесть известной польской писательницы о шестиклассниках. С большим юмором рассказывается в ней о жизни школьников, об их повседневных делах и заботах, о дружбе и вражде, об отношениях с родителями.

---

— Он, он самый! Если с палаткой, значит, он! — воскликнула мать Костика. — Он выиграл палатку, я ее видела, и к нам принес, когда меня не было дома. Они разбили ее с моим сыном прямо в комнате, привязав к чему попало. Пришла я с работы, все вверх дном перевернуто. Разбито, переломано, ну содом настоящий! Я тут же его прогнала. Стоит ему прийти — хлопот не оберешься. И вообще, откуда у него палатка? Говорят, выиграл, но правда ли еще это?

Солянская переменилась в лице. Фамилия ее сына до сих пор не называлась, и она была благодарна за это классной руководительнице. Но сейчас не выдержала.

— Позвольте мне сказать! Детям, особенно мальчикам, приходят в этом возрасте в голову самые нелепые затеи. Хорошо, если родители вовремя узнают об этом. И хорошо, когда им известно, с кем их дети дружат, кто влияет на них. Я присоединяюсь к вашей просьбе, — это относилось к матери Костика. — Пусть наши дети не сидят больше за одной партой. Даже эти несколько дней до конца года. И я тоже хочу уберечь своего сына от дурного влияния. Что же касается палатки, выиграл ее не мой сын, а ваш…

Атмосфера опять стала накаляться. А тут еще поднял руку Патерек-старший с последней парты, намереваясь, видимо, рассказать про цирк.

Но этого пани Пусек уж ни за что не хотела допустить и, посмотрев на часы, она сказала:

— Уже поздно, давайте закончим на этом наше собрание. Благодарю вас и прошу: не думайте плохо о своих детях. Они этого не заслуживают. А что шалости у них на уме… это пройдет, как прошло у нас с вами. Обязательно пройдет…

Родители с трудом выбирались из-за низких парт и направлялись к выходу.

Когда последний родитель получил исчерпывающий ответ на свои вопросы, Пуся поспешила в учительскую, но в дверях канцелярии столкнулась с выходившим оттуда Патереком-отцом.

У открытого окна в учительской на фоне заходящего солнца стояла Скочелёва. Услышав Пусины шаги, она быстро обернулась.

— Ничего себе номера откалывает ваш Солянский!

18

Ничего не подозревая, Марцин с Костиком возвращались в тот вечер с пустыря на Черняковской улице, где играли в футбол, забив своим противникам четыре гола. По дороге они присели передохнуть в парке на скамейке, и тут Марцин обнаружил, что у правой сандалии отстала спереди подметка.

— Гляди, казалось, им сноса не будет, а уже каши просят.

— Не беда. Только поскорей в починку отдай, — посоветовал Костик. — В лагере в рваной обуви пропадешь! Где там искать мастерскую?

— Кровати обязательно рядом займем, — напомнил Марцин. — Лучше всего в углу около крайнего окна. Оттуда, как с наблюдательного пункта, все видно, что делается в комнате, — объяснял он Костику, который только второй раз ехал в лагерь.

— Спать можно где угодно, — сказал Костик, — а вот в столовой очень важно занять хорошее место. Надо обязательно к котлу поближе или окошку, в общем, к тому месту, где еду раздают. Тогда и тарелку мигом донесешь, и добавку легче просить.

— А палатку возьмешь с собой?

— Нет. Пусть у тебя в подвале полежит. Сам знаешь, какие ребята. Посидеть да полежать в палатке охота каждому, а свертывать и затаскивать в дом желающих нет.

— Это верно. Я в рюкзак суну домино и какую-нибудь книжку поинтересней. И ты возьми, только потолще!

Приятели расстались возле дома Костика.

Возвращаясь с собрания, мать Костика заметила их, но они ее не видели.

— С кем это ты шляешься? — на лестнице накинулась она на сына. — Связался с самым испорченным мальчишкой в классе! Это не только мое мнение, все так считают. Теперь я все знаю! Ничего себе, любопытные вещи выплыли. Ни одно озорство, ни одно хулиганство без твоего дружка не обходится!

— Ну уж, прямо!

— Прямо или криво, но чтобы ты с завтрашнего дня пересел, слышишь?

— Почему?

— Потому что он хулиган.

— Нормальный парень. Как все.

— Что значит «нормальный»? Я запретила тебе произносить это слово. Я уже тогда, во всей этой истории с палаткой, этого парня раскусила. Все вверх дном перевернуть в чужой квартире и даже не извиниться, будто так и надо. А неприятности с Малиновской у меня из-за кого? Если б не он, ты белье не перепутал бы. И вдобавок еще врун! Сказал своей матери, что палатка твоя, а не его. Как это тебе нравится? И будто ты ему взаймы даешь. Уму непостижимо! Откуда у тебя могут быть деньги? И мать его мне тоже не понравилась. Я бы со стыда на ее месте сгорела, а она еще его защищает, своего драгоценного сыночка. Говорят, он в этой палатке цирк устраивал и деньги брал за вход! Наверно, про них он и сказал, будто ты ему дал. Отец одного мальчика хотел поподробней рассказать, но учительница отозвала его в канцелярию. И еще упоминали про какое-то общество жертв… И все это его художества! Не смей с ним больше водиться! Ты должен в люди выйти. Вырасти порядочным человеком! Почему ты не дружишь, например, с этим… Ну как его… Необычное такое имя… Его еще ваша классная руководительница хвалила, хотя родители его не пришли. Ты знаешь, о ком я говорю.

— Немек, что ли?

— Да, да! Сплошные пятерки… Ага… Чуть было не выскочило из головы! Ну-ка, поди сюда! Посмотри мне в глаза! Когда это я тебя к батарее привязывала, а?

Костик был ошарашен.

— И об этом тоже на собрании говорили?

— Не тоже, а почти исключительно об этом, понял? Я просто не знала, куда деваться! Это надо же такое выдумать! А дружок твой не то цепь какую-то чистит, не то сладкого ему не дают, не помню уж, какие он для себя придумал пытки. — Тут мать вспомнила, что сама терпит пытку, сидя в туфлях на высоких каблуках, и поспешно сняла их, а Костик услужливо принес шлепанцы. — Все сразу догадались, чьи это проделки.

— А кто рассказал? Пуся? — спросил Костик с совершенно убитым видом.

— Что еще за Пуся? Никакая не Пуся, а молоденькая учительница. Она, бедняжка, все за чистую монету приняла, расстроилась прямо до слез!

— Это не учительница. Она только еще учится на учительницу.

— Ни стыда, ни совести у вас нет…

После ужина, когда Костик мыл посуду — теперь ежедневно была его очередь, так как Алиция уехала в отпуск, — мать пришла на кухню и, тяжело опустившись на табуретку, спросила с беспокойством:

— Костик, скажи мне правду! Только, слышишь, чистую правду! Откуда у тебя деньги?

— Какие деньги?

— Которые ты якобы дал… Солянскому?

— А что? Я правда ему одолжил.

— Ты даешь взаймы деньги?! Нет, просто уму непостижимо! Говори сейчас же, откуда они у тебя?

— Чего ты так нервничаешь? Что я, маленький, что ли? Тоже мне деньги, подумаешь! Алиция дала двадцать злотых на кино за то, что мы с Марцином белье сняли за нее. В кино мы не пошли, ну я и дал ему.

— Двадцать злотых! — ужаснулась мать. — Такие деньги тратить на кино! Вот уж не подозревала, что Алиция такая транжирка, швыряется деньгами без нужды.

— Нужда-то, положим, была. Она в новый костюм вырядилась и помчалась куда-то сломя голову, — рассказывал Костик, довольный, что удалось переменить разговор.

— Да… А теперь ни с того ни с сего в отпуск укатила… — вслух размышляла мать. — Собиралась осенью, и вот вдруг приспичило… Сдается мне…

Она не договорила, а Костик не расспрашивал: своих забот хватало.

До конца учебного года оставалось два дня, а маме взбрело на ум, чтобы он на другую парту пересел. Ну кто сейчас пересаживается? И главное, зачем?

* * *

В среду с самого утра стояла страшная жара. И директор распорядился отправить детей в парк.

И хорошо сделал, потому что в учительской тоже становилось жарко, хотя и не от солнца.

— В лагерь не поеду, никто меня заставить не может! — упрямо твердила Скочелёва.

— Как же так? Ведь вы сами согласились несколько месяцев назад, — неизвестно в который раз терпеливо повторял Томашевский.

— Прекрасно помню. Можете мне не напоминать, — отвечала историчка. — А теперь вот заявляю, что не поеду. Пусть другого начальника лагеря назначат.

— Вы шутите! — воскликнула математичка. — В последнюю минуту? Когда у всех путевки и билеты в кармане? Послезавтра все разъезжаются, а я завтра ночью уезжаю.

— Я тоже человек! Тоже имею право отдохнуть! И потом у меня на многое глаза открылись.

За несколько минут перед тем в учительскую вошел директор и молча прислушивался к спору. Потом сказал:

— Не хотите ехать — заставить вас мы не можем. Найдем какой-нибудь выход из положения. Но объясните, по крайней мере, что произошло? Еще вчера вы были полны энергии, делились со мной своими идеями и планами, как лучше организовать жизнь в лагере, а сегодня…

— Вот именно: идеями! Вы попали в самую точку! Боюсь, в лагере на меня обрушится такая лавина смелых, оригинальных идей, что мне это будет не по силам. Я сама понимаю, отступать поздно, но только вчера мне многое стало ясно — на родительском собрании в шестом «А». Солянский — это действующий вулкан. Ни днем ни ночью я не буду знать покоя! Мои идеи плюс его — согласитесь, это многовато.