Игорь Липин - Казаки

• Название: Казаки
• Автор: Игорь Липин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Фантастический любовно-бытовой роман в постнуклеарном стиле с элементами эротики и хоррора.

---

— Чучелку заячью я тебе дам. Сам соорудил. А третьего дня в аккурат пурга начнётся! Это я тебе верняк говорю, к гадалке не ходи. Костьми чую! Ох, и ноют же проклятущие! В самую пургу зайдёшь к домам с наветренной стороны и в шагах трёхстах в ямку заляжешь. Сверху плёнкой-серебрянкой укроешься — я тебе её, так и быть, выдам. Снегом тебя должно полностью занести. А под конец пурги чучелку наверх положишь и будешь палочкой осторожно шевелить — будто зайчишко раненый издыхает. Самое главное, когда под снегом лежать будешь, не шевелись и пар от дыхания под себя через трубочку выпускай. Он, пар-то, скорее всего выдать может.

Упаси Бог, тебе себя обнаружить…

А городской житель дурной. Ему невдомёк будет, что в эту пору зайцев-то в тайге нету. В момент кто-нибудь прибежит за дармовой дичиной. Вот тут-то ты и не зевай. Всё от ловкости твоей зависеть будет. Глуши его, и бегом в лес. Да только не на плечах тащи, а за руки на спине волочи — оно так хоть и неудобнее будет, зато понадёжнее — от выстрела в спину прикроет. Чучелку бросить можешь, а вот плёночку-то прихвати — она общественным имуществом будет, шибко дорого стоит…

Сковорода быстро опустела. Митяй тщательно вымакал пальцами жир и облизал их.

Косточки и крохотные клыкастые черепушки, которые не смог разжевать, аккуратно сложил кучкой на столе. Они, в муку перемолотые, ещё на суп пригодятся.

Кряхтя, Прохор укатил в полумрак складской землянки и, неожиданно ловко перебирая мощными руками по стояку стеллажа, вместе с тележкой взметнулся наверх. Оттуда посыпались какие-то свёрточки и мешочки. Вслед за ними, головой вниз, слетел безногий кладовщик и пружинисто приземлился на руки. Заметив восхищённый взгляд Митяя, подмигнул и довольно заржал:

— Вот видишь как без ног-то оно и сподручнее на складе жить. В тесноте легче управляться! Нет худа без добра!

Придирчиво осматривая каждый кусок, Прохор выдал сухой паёк: пара лепёшек из сосновой коры[2], две горсти сушёного оленьего мяса перетёртого в мелкую крошку, и приличный, в ладонь шириной, шмат медвежьего сала. Скрупулезно записал всё в тетрадь из берестяных листов, аккуратно переплетённых между двумя лиственничными дощечками. Со стуком захлопнул деревянные корочки-обложки с корявой надписью на них: «Амбарная книга складского хозяйства станицы Новоенисейской». Когда Митяй уложил всё в свой рюкзак, кладовщик гмыкнул, почесал в голове и, ни слова не говоря, проворно укатил в сумрак одного из закутков землянки. Не прошло и минуты, как Прохор вновь появился на свету. В руке у него извивалась и пищала большая серая крыса, которую он крепко сжимал за шею соединёнными в кольцо большим и указательным пальцами. Не в силах вырваться, животное судорожно махало в воздухе лапками и хлестало воздух серо-розовым лысым хвостом.

— Это тебе, от меня лично, — он ловко скрутил крысе голову и протянул дергающее агонизирующее тельце Митяю.

— Ты шкурку-то прям сейчас с неё обдери, пока тёпленькая. А мясо заморозь да себе в дорогу стружкой настрогай — в дальнем пути самое милое дело силы строганинкой поддержать. А вот тебе ещё подарочек, мне это уже вроде как и ни к чему… — ухмыльнувшись, Прохор достал из мешки что-то тряпчатое. Приняв мягкий свёрток Митяй развернул его и диву дался. Он держал в руках толстые тёплые кальсоны, а в придачу к ним новенькие трикотажные плавки. Это был шикарный подарок!

С исподним бельём у станичников постоянно была напряжёнка. У многих мужиков, конечно же, были старые латаные-перелатанные трусы, которые одевались только в дальние походы и на вылазки. На постоянку большинство обходилось без всякого нижнего белья, заменяя его пучками сухой травы засунутой в кожаные штаны или присыпая себе в паху древесной трухой. Только не всегда это помогало. Хорошие трусы ничем не заменишь. Частенько многие до такой степени растирали себе междуножье, что потом совсем не могли ходить. По нескольку дней пластом лежали в раскорячку. Бывали случаи что и умирали от этого.

Надеть в дело почти новые кальсоны было не только пределом мечтаний, но и доброй приметой, сулившей успех.[3]

У Митяя запершило в горле. Не в силах выговорить слова благодарности, бухнулся он на колени перед кладовщиком и, коснувшись лбом грязных досок, замер в таком положении. Это было наивысшим выражением благодарности, принятом в отношениях только между близкими и родными людьми.

— Да ладно, ладно, будет тебе… — неожиданно срывающимся голосом проговорил Прохор, неловко пытаясь приподнять голову подростка и гладя его по волосам.

— Вот вернёшься с задания, поговорю с атаманом, чтоб я тебе заместо батьки был.

Будем вмести жить… Люб ты мне… на отца своего дюже похож….

— Тока потом это всё будет, а сейчас давай-ко дела закончим, — он поспешно отвернулся, откатился к столику, раскрыл записи и сухим тоном продолжил:

— Так, тебе из снаряги можно получить: палатку брезентовую, топор, котелок, верёвка в шестьдесят локтей длиной и компас. Ну, плёнку-серебрянку ещё дам, в виде исключения. Вот и всё. Что брать-то будешь?

От всего перечисленного Митяй отказался. Палатка в одиночной вылазке совсем не нужна — через пару дней обледенеет и будет неподъёмной; топорик у него свой есть, острый, звонкий, с удобной рукоятью — не чета общественному колуну; котелок вообще насмешка — варить-то нечего; верёвка и компас тоже ни к чему.

Правда, насчет компаса засомневался — может, зря не берёт? Взрослые мужики говорили, что по компасу идти по тайге не в пример лучше и точнее получается.

Только ведь ответственность огромная — всего три компаса было на всю станицу.

Потерявшего или повредившего этот хрупкий прибор ждала казнь на месте. Поэтому и остерегалась молодёжь брать его в вылазки. Ладно, как-нибудь обойдётся — зря что ли их на курсовой подготовке учили ориентироваться по звездам да и по другим приметам. Авось не заблудится…

А вот плёнка-серебрянка — вещь изумительная. Её брать обязательно надо! Из неё легко можно экран теплоотражательный возле костра соорудить или, просто завернувшись в неё, спать на снегу. При всём том она была очень лёгкой, почти невесомой. Один только недостаток: уж очень непрочная, обращения бережного требовала — легко рвалась и хрупкой становилась на морозе. Про себя решил Митяй: если выживет после первого своего испытания, то на первой же Ярмарке купит себе такую плёнку — чего бы она ему не стоила…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вечером с сожалением повертел в руках Митяй прибор ночного видения и отложил в сторону. Без аккумуляторов он бесполезен. Таким же бесполезным был и старый карабин оставшийся после смерти отца — патроны ещё дороже батареек!

С тоской достал Митяй арбалет с плохонькой деревянной дугой, поставил новую тетиву, долго точил ржавые наконечники стрел-болтов. Потом подштопал ветхий маскхалат из ткани, которая почему-то называлась «парашютной» и тщательно осмотрел крепления лыж. Любой казак знает, что лыжи — это самая главная часть снаряжения. Верная гибель будет, если они подведут. В глубоком снегу человек просто утонет, не в силах передвигаться. А уж от погони и подавно не уйти!

Лыжи у него были знатные. Старинные, ещё от деда достались. Вся станица завидовала. Скользящая поверхность из тёмного просмоленного дерева с металлической окантовкой по бокам. Сверху, на почти стёршейся лаковой поверхности, читалась загадочная надпись: «Мукачево-Бескид». Скорее всего, это было какое-то старинное заклинание, приносящее удачу охотникам. Лыжи были на удивление прочные и вместе с тем лёгкие. На них одинаково хорошо скользить и по плотному весеннему насту и тропить лыжню по снежному пухляку…

Достал из чехла нож. Внимательно осмотрел лезвие. Вроде в нормальном состоянии, но подточить лишний раз не мешает. Некоторые поширкают по ножу любым наждачным камнем и считают что всё готово. Не, нож точить — это целая наука! А науку эту ему отец преподал. Лучше него в станице никто не мог режущий инструмент вострить. Хитростей хватало: начиная от того, как руку держать при заточке и заканчивая тем, на какой полоске кожи бритвенную остроту задавать. Сначала надо на крупнозернистом наждаке под нужным углом обновить режущую кромку. Потом, постоянно смачивая водой, доводить на мелком оселке. А в конце навострить на мыльном камне и о кожаный ремешок пошоркать. Остроту проверить легко. Волосок из головы вырвал и на весу рубанул по нему ножом. Если волос не перерезался — точи снова! Всё заново повторять надо…

Пошарив по полке, нашёл пылившийся там свинцовый кастет. Отец давно собирался из него пули отлить, да только без надобности было. Когда пороха и капсюлей нету, то пули-то вроде как и не нужны.

Митяй примерил кастет на руку. Оружие это, конечно, было никчёмное. В ближнем бою нож всегда лучше, но сейчас в запланированном деле кастет мог очень даже хорошо пригодиться. По задумке, подсказанной хитроумным Прохором, собирался он только оглушить свою жертву, чтобы потом не тащить на плечах, а на своих ногах гнать по лесу.