Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

• Название: Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.
• Автор: Марк Еленин
• Издательство: Вече. Рипол
• Жанр: Роман
• Год: 1994
• ISBN: 5-7141-0203-7; 5-87907-048-4

Трагедия русского белого движения, крах честолюбивых планов ее вождей, пошедших против разрушителей России, судьбы простых людей, вовлеченных в кровавое горнило гражданской войны — тема романа Марка Еленина «Семь смертных грехов». Действие романа происходит на полях сражений, на далекой и горькой чужбине, особое внимание уделено автором первым шагам дипломатии советской страны.

---

И тут Андрей вспомнил о капитане Калентьеве. А в следующий миг он уже бежал к их совместному жилищу — будь оно проклято!

Калентьев, сидя спиной ко входу, поспешно рвал и жег какие-то бумаги. Собранный чемодан с брошенной на него шинелью стоял поодаль. Едва под ногой Андрея скрипнул камешек, капитан вскочил.

— Руки! — приказал он, взмахнув пистолетом. — А, это ты!

— Уезжаешь, Калентьев?

— Точно так, — спокойно, но с долей не оставившего его сомнения отозвался Калентьев. — Но почему такой вид, князь? И где ты пропадал?

— Я крестик на себе поставил.

Калентьев подумал, пошевелил палкой пепел в костерке, сказал:

— Ну, а если дадут оружие и снова в Россию — поедешь?

— Под командованием «генерала Яши»?

— О, дружище! — удивился Калентьев. — Так ты ничего не знаешь? Командир твой по Москве ходит.

— Не понял. — Андрей взглянул гневно, и Калентьев сразу увидел в нем прежнего вспыльчивого забияку.

— Слащев добровольно вернулся в Россию.

— И его не повесили? Не поставили к стенке?

— Судя по газетам — нет.

— Так... — Андрей опустился на каменный топчан. — Этого можно было ждать. Сейчас всего можно ждать. От каждого из нас... Все попрано, поругано... Спрашиваешь, пошел бы я, как когда-то, с винтовкой — в рост, под красные пулеметы? Нет! Не пошел бы, даже под угрозой расстрела. Капитана Белопольского не существует. Его утопили на Дону! Распял на Георгиевском кресте Слащев в Севастополе! Сбросили в море большевики! — он беззвучно заплакал.

— Что же ты будешь делать тут? — спросил участливо Калентьев.

— Э! Какая разница! — Андрей устало провел ладонью по лицу. — Жизнь подскажет, бог укажет.

— Послушай. Есть у меня идейка. Надо подумать. Но думать, князь, некогда. Через час «Ак-Дениз» уходит... Предлагаю Болгарию.

— Зачем? — изумился Андрей. — Хочешь, чтоб я вернулся к прежней службе? Но кто меня возьмет?

— В армию — вряд ли. Я ведь уже просил за тебя Кутепова. А когда ты запил и перестал исполнять служебные обязанности...

— Какую же должность ты предлагаешь мне? Прихлебателя?! Почему ты такой добренький, Калентьев? Всегда ты отличался от нас... Когда ты появился? — дай вспомнить. Ты появился во время «ледяного похода». Или раньше?

— Ты едешь? Решай! — ушел от ответа Калентьев.

— Разумеется, нет. Не представляю, что я стану делать в Болгарии. Заставите воевать? Против кого? Даже против красных не буду. Надоело. Устал!

— Тогда давай попрощаемся.

— Низко кланяюсь. За все. Провожу тебя. И чемодан поднесу.

— Он пуст, как мой кошелек. — Калентьев отставил чемодан.

— Да, не очень мы нажились. И в званиях не продвинулись, — сказал Андрей. — Иные уже генералы, а мы все капитаны.

— Не в этом счастье. Ну, пошли.

Они одновременно потянулись к чемодану, однако Белопольский первым взялся за ручку. «Пустой» чемодан оказался тяжелым. Офицеры двинулись к берегу. Серая невесомая дымка стлалась над водой. Под ногами скрипела галька и мелкие ракушки.

— Объясни, Калентьев, — навязчивая, беспокойная мысль поянилась у Андрея. — Ты ведь чего-то добиваешься? Я зачем-то нужен тебе, зачем?

— Здесь ты пропадешь, князь. Сопьешься, убьют, заболеешь лихорадкой, умрешь в нищете. А из Софии в Париж или Берлин доберешься. Ты ведь бывший студент? Врангель посылает офицеров в Прагу — учиться. Разумеется, нужны рекомендации. Мы их добудем.

— Мои университеты закончены... Но что у тебя в чемодане? Камни?

— Несколько книг. А ты, видно, изрядно ослабел... Есть еще одно обстоятельство, князь. Как на духу, — Калентьев достал портсигар, вынул папиросу.

— Вистую, — сказал Белопольский, опуская чемодан. — Так что — напоследок? Я чувствовал, оно будет, обстоятельство.

— Человеку нельзя без родины.

— Думаешь, большевики не продержатся долго? Ошибаешься, Калентьев. Это надолго.

— Я говорю о родине, князь.

— У меня нет родины.

— Твой дед рассудил иначе. Он остался в Крыму.

— Как остался?! Врешь!

— Слово офицера. Многие возвращаются в Россию — не сотни, а уже тысячи, князь. Можно их проклинать, но от фактов не уйдешь. За их подлинность я ручаюсь.

— А об отце, брате, сестре тебе что-нибудь известно? — Андрей все более настораживался, инстинктивно ожидая приближения беды.

— К сожалению, нет. Множество русских уже в Европе. В Болгарии ты, возможно, нападешь на их след. Говорю тебе — едем!

— Нет, — Андрей поднял чемодан. Его подозрения крепли. Вспомнилось их галлиполийское житье, постоянная таинственность, что окружала Глеба, его отлучки, иногда — ночные гости, с ними Калентьев всегда разговаривал на улице.

— Послушай, что ты все темнишь? Все туманишь, врешь, юлишь?.. Кому вы служите, капитан?

— Родине, князь.

— Какой родине? Врангелевцам? Большевикам? Монархистам из Лиги? Извольте объясниться.

— Не считаю возможным. И не могу, поверь, — машинально он расстегнул кобуру.

— Ну, стреляй! Моя жизнь — твоя. Ты же мой спаситель! — Андрей засмеялся, увидев нерешительность Калентьсва. — Иди. К дьяволу! Ты не друг мне более. — и Белопольский повернул обратно, сделал несколько шагов и бессильно опустился на камень...

Калентьев поднял чемодан и двинулся вперед. Не оборачиваясь, он медленно уходил в серое туманное облако. Контуры его фигуры расплывались, тускнели. Еще миг — и он скроется, исчезнет. Навсегда. А если он — последняя соломинка, переброшенная через пропасть, и Андрей не воспользуется ею, не побежит с закрытыми глазами, даже рискуя сорваться и полететь вниз, разбить голову... И тут Белопольский испугался. Впервые в полной мере он испытал страх. Он — офицер, «не подтягивавший голенища» под германскими «чемоданами», ходивший в атаки, поплевывая семечки (выдуманный Слащевым способ показного пренебрежения к смерти быстро прижился в среде первопоходников), перенесший позор отступления от Курска и бегства из Крыма, нищету Константинополя и клопов Галлиполи, отчаяние, безразличие и злобу, — испугался. Он испытывал не просто испуг, а ужас... Белопольский вскочил и с криком: «Глеб! Глеб, постой!» — побежал по берегу, оскользаясь на мокрых камнях и чувствуя, что силы оставляют его. Калентьева не было видно. Он словно в воду канул. Может, действительно, его ждала лодка или катер? Кем же был его комбатант и друг Калентьев? На кого он работал? На Врангеля? Союзников? На большевиков? Тогда — он враг и долг Белопольского сообщить об этом Климовичу или Кутепову. Но кому служит теперь сам Климович?.. Голова разламывалась. «Будь все проклято, — бормотал Андрей. — Разбирайтесь сами... Мне нет дела до вашей политики, жрите друг друга, боритесь за власть, продавайте ее за тридцать сребреников. Я не стану валяться во всем этом дерьме».

2

22 декабря, утром, «Ак-Дениз» прибывал в болгарский порт Варну. Черноморский берег Болгарии был здесь сух, сер и напоминал крымский: широкая полоса серо-желтого песка, чахлые кусты... Шумел на холодном ветру ковыль. Земля твердая, каменистая. На пологих склонах холмов — проплешинами — пожухлая зелень. Выше — сады, виноградники, низкая, стелющаяся лоза, яблони, орешины. На север уходила полоса холмов. Горизонт пуст, безжизнен. Из-за кормы «Ак-Дсниза» поднималось бледно-желтое, холодное солнце.

Кутепову здесь не понравилось. Хуже Турции, хуже Галлиполи, — напоминало Крым. Ехали, ехали и опять туда же приехали. Кутепов, мрачный, стоял на мостике, в группе офицеров, и всезнающий глуповатый полковник Шацкий, упиваясь собственным голосом, рассказывал о городе Варна, что, беспорядочно разбросавшись, приближался к кораблю: основан греческими колонистами, был под властью македонцев, римлян, византийцев, турок. Около реки Девня — город Марцианополис. Правее — скалистый выступ в устье Варненского залива, а где маяк, мыс Галата...

— Хватит! — резко перебил Шацкого Кутепов. Мало того, что эта земля напоминала ему Крым. Она станет напоминать ему Константинополь, напоминать турецкую Галату. Кутепов думал о том, как встретят его болгарские власти. Будут вести себя непочтительно, он может приказать навести здесь должный порядок! И полетят эти как их? — «братушки» к чертовой матери. Он пройдет Болгарию с востока на запад («Сколько там? Километров пятьсот — шестьсот?») за двадцать дней.

— Что вы замолчали, полковник? — спросил Кутепов.

«Ак-Дениз» миновал канал, ведущий в Варненское озеро, мол и вошел в порт. За набережной виднелось приземистое здание вокзала — купол, башня с часами, широкие окна по фасаду, — таможня и больница, железнодорожные пути, составы, портовые краны. Набережная была пуста — ни знамен, ни оркестров. Небольшие разрозненные группки встречающих (а может, просто случайных людей) были лишь на площади позади вокзала и в скверике, у фонтана.

— ... Скифы называли это место — Акшаена, — продолжал звучать вдохновенной голос Шацкого. — Древние греки — Евксинос, что значит — «негостеприимное море».

«Ак-Дениз» швартовался. На набережной появилась группа людей. Все же встречают. Кутепов сказал: