Александр Богатырев - Самолет для валькирии (СИ)

• Название: Самолет для валькирии (СИ)
• Автор: Александр Богатырев
• Жанр: Альтернативная история

Продолжение приключений двух братьев с суперъяхтой и алмазами в 1900 году. Начало см. "Два дурака на чемодан алмазов"   Тексты книги соответствуют соглашению: "Красный конвент"  http://samlib.ru/k/krysolow/redkonvent.shtml Тут: Последнее обновление 02.11.15 17:30 (ссылка)

---

В конце концов, Сергей Алексеевич не выдержал и вспылил. Свидетелями были многие. И дело происходило как раз перед очередными испытаниями самолёта-бомбардировщика возле ангаров.

Дон Румата набычившись выслушал довольно резкие слова господина Ульянина. Причём настолько резкие, что многие были уверены, что без дуэли или чего-то подобного тут не обойдётся. Как минимум без разжалования Сергея Алексеевича.

Тем не менее, Эсторский молча выслушал монолог ничем не выдав своего крайнего волнения. И поколебавшись, будто переступив через что-то в себе, он сказал:

- Сергей Алесеевич. Думаю, что нам надо поговорить начистоту. И не здесь. Нечего других вплетать в личные конфликты. Вы согласны?

Разгорячённый офицер лишь кивнул кипя негодованием и они удалились.

Разговор был длинным и без свидетелей. Что было там, и что такого страшного показал или сказал дон Румата, Сергей Алексеевич никогда и никому не говорил. Но всегда, при упоминании того разговора, он непроизвольно вздрагивал, как от воспоминания о чём-то потрясшем его до глубины души.

Но, тем не менее, он однажды, значительно позже поделился со мной последними словами дона Руматы в том разговоре.

- Всё дело в выборе, который вам придётся делать. Вы можете стать либо всем, либо ничем. Это ваш выбор. Да, и от братьев Эсторских это тоже зависит.

(Да! Он именно так о себе и сказал! В третьем лице. Ни "я", ни "мы" не было произнесено в этом контексте. А именно так - "братья Эсторские".)

- Но тем не менее, - продолжил дон Румата, - обещайте мне под честное слово офицера, что никогда, что бы ни случилось, не покинете Россию...

Сергей Алексеевич, сказал мне, что дал такое обещание. И как следует из всего что с ним было, строго следовал данному слову. Но ни разу он ни до, ни после не говорил что за выбор, предстоит сделать Сергею Алексеевичу. А ведь из контекста сказанного следовало, что про выбор дон Румата сказал прямо и без обиняков.

Когда они после разговора появились на людях, вид у него был потрясённый. Лишь сам дон Румата выглядел каким-то если не довольным, то... разрешившим тяжёлую проблему. Как будто большой груз с плеч снял.

По-прежнему молча они прошли к ангарам, где техники продолжали готовить к взлёту самолёт и находились мы.

Внезапно, уже почти дойдя до нас дон Румата широко улыбнулся и обратился к Сергею Алексеевичу.

- И ещё Сергей Алексеевич! Vi daйrigu ellerni esperanton! Tio lingvo estas tre mirinda kaj havanta futuron!(23)

Неизвестно что больше выбило из колеи офицера -- прошедший острый разговор без свидетелей, или вот эта, брошенная как бы невзначай фраза на неизвестном нам до того времени(но почему-то интуитивно понятном для многих), языке.

Он остановился потеряв дар речи. И когда он к нему вернулся он только и смог вымолвить:

- Откуда вы...

Однако ответ дона Руматы был на русском, почему уже его поняли все.

- Вы же давно знаете, что мы, Эсторские полиглоты. И пройти мимо такой замечательной жемчужины как этот язык, для нас было просто невозможно! А... И Людвиг Лазаревич(24) ничего не передавал?

Последнее обновление

[]

Из воспоминаний, главного редактора "Петербургских новостей"(1937г.). Записано с магнитных лент. Выступление в День Писателя в ДК "Железнодорожник" перед начинающими писателями.

(...)Тогда, на заре века творилось такое, что сейчас, спустя почти сорок лет кажется чем-то нереальным(...).

...Меня часто молодёжь, спрашивает об ужасах царизма. О том, чего я такого видел, что меня бы не просто напугало, а привело в ужас. И ждут, как правило, вполне определённых рассказов.

Да, жизнь простого народа в те времена, была воистину ужасной. И мы, газетчики, кто по роду своих занятий просто обязаны были жить в самой гуще её, знали всё это не понаслышке. Но на ум мне, почему-то всегда приходит совершенно иное.

Нет-нет! Не сожжение на костре сатаниста! Да, ужасно. Но оно было где-то далеко. И тому чудовищному акту я не был свидетелем. Хотя, саму жертву сожжения, кажется, раз видел. В Первой Гимназии.

Нет. Никакого впечатления он на меня не произвёл. Поп как поп. Каких тысячи тогда были. И не подумаешь, что такую гадость мог выдумать.

Но что меня реально сильно испугало и привело в ужас никак не связано ни с сатанистами, ни с последующей дикой кампании "охоты на ведьм", последовавшей за сожжением "отступника"... Вы не поверите но... Иногда то, что кажется простым и банальным может довести до такого шока... Но лучше по порядку(...).

Наша профессия изобилует множеством приключений. В том числе и теми, что иногда поставляют собственные коллеги. Розыгрышами. Чаще всего это милые и безобидные шутки, иногда, правда бывают и не безобидные. Но эти редкость. Однако то, о чём я хотел бы поведать... По сути -- это тоже розыгрыш. И разыгран был я сам. В котором поучаствовал как мой шеф Румата Эсторский и, как бы это ни было удивительно -- я сам!

Да-да! Получилось так, что я разыграл сам себя!

До холодного пота и заикания. Это сейчас, по прошествии лет нам всем смешно. И прежде всего мне самому. Но тогда было очень не до смеха.

Это случилось в тот самый знаменательный для всех день, первого перелёта Санкт-Петербург-Москва.

С раннего утра за мной заехал Румата. На своём новом автомобиле, которые он неизменно и бесконечно "тестировал". Он так совмещал, как он говорил, "приятное с полезным и необходимым". И пока я пялился на это чудо технической мысли, он быстро посвятил меня в планы на день. Честно скажу, что под впечатлением от увиденной мной машины, я, к стыду своему пропустил мимо ушей часть того, что полковник мне говорил. А когда сообразил, что пропустил, было поздно. Переспрашивать тогда я не решился, так как был молодой и неопытный. Это сейчас, с высоты прожитых лет, наточив зубы и перо на перипетиях жизни, я бы переспросил там же... Но!

Румата человек крайне увлекающийся. И когда он, находясь в предвкушении от предприятия, начинал что-то объяснять таким как я, он часто пропускал в своих речах много деталей. Была у него такая черта тогда -- он разговаривал с нами так, как будто мы все специалисты, всё для нас привычно и все в курсе. А мы все были... Ну кем мы могли быть в той самой царской России? Выпускниками максимум гимназий. Где даже той химии, что сейчас во всех школах преподаётся не было. А тут... он нам рассказывал о таких сложнейших вещах, что голова кругом шла, причём как-то негласно у него предполагалось, что мы все соображаем на уровне инженера, как минимум!

И вот эта самая черта Руматы, вкупе с моей, ещё не истраченной застенчивостью сыграла со мной злую шутку.

Пока я хлопал глазами и челюстями, разглядывая стремительные обводы последнего произведения Фабрики Автомобилей, Румата сказал, что собирается, как он сказал, "слегка эпатировать публику", и спрыгнуть с самолёта на ходу. Причём спрыгнуть с чем-то. Это потом я понял, чем было это "что-то". Но тогда как я это воспринял?

Да как и любой обыватель! Ведь многие у нас спрыгивали с брички на ходу? Да. Многие. Вот и я подумал, что шеф хочет выпрыгнуть из самолёта, приземлившегося и катящего по земле.

Истинно говорю вам! Я именно так это и воспринял!

(смех в зале)

Только никак не дошла до меня соль шутки, что хотел сотворить Румата. А переспросить, как я вам уже сказал, было выше моих сил. Кстати сказать, такими комплексами многие молодые журналисты страдают. А я был именно что очень молодым журналистом! Ну, примерно как вы сейчас.

(...)И вот, после одной промежуточной посадки мы домчались до Москвы. Смотрю я, значит, на Москву, а самого гордость так и распирает. Ведь надо же: я первый репортёр, который видит первопрестольную сверху! Кто раньше, до меня её сверху видел? Птички, да пилот Георгий Михайлович Орлов, что новый самолёт демонстрировал для публики. Тот, который в разобранном состоянии в Москву пару месяцев назад привезли.

А Румата, меж тем собирается.

Вытащил свои "мешки" (это я потом, только после его объяснений на земле понял, что это был парашют!). Нацепил на себя. И улыбочка у него при этом... Счастли-ивая-а!

Перекинулся с Ольгой, ведущей самолёт, парой слов, из которых я ничего не понял, открыл, как ни в чём ни бывало дверь самолёта и, с возгласом "Как я люблю летать!!!"... прыгнул за борт!

Я остолбенел от ужаса, подумав, что на моих глазах, на глазах сотен людей произойдет сейчас страшное несчастье. Даже спокойствие авиатрисс и ободрения, последовавшие от них, с заверениями, что "все под контролем", не могли уменьшить моего смятения. Еще бы! На моих глазах человек выпрыгнул из воздушного суда, несущегося со скоростью, превышающей скорость самого быстрого локомотива, в почти что в версте над землей - и летел сейчас со всей стремительностью прямо к этой самой земле!