Мишель Роман - Джонни Рики Звезда (СИ)

• Название: Джонни Рики Звезда (СИ)
• Автор: Мишель Роман
• Жанр: Ужасы и Мистика

Из статьи еженедельника «Вся Правда» 13 июля пропал двадцатилетний Джонатан Ричард Бианка. Вместе с подругой он, отправился в поселение на окраине города. Сопровождавшая его Тиффани Пирс вернулась вечером следующего дня и заявила в полицию о пропаже парня. Патрульными были опрошены все жители небольшой коммуны, на территории которой как сообщалось, в последний раз видели Джонатана, но никто из местных жителей не подтвердил факта пребывания молодого человека на территории коммуны. Полицейскими, опросившими жителей поселка, было отмечено странное поведение граждан, выражавшееся в уклончивости ответов и некоторой не состыковки показаний. Полиция и родные пропавшего парня просят сообщать любую информацию, имеющую отношение к делу. ВНИМАНИЕ! В книге описываются сцены насилия и присутствует нецензурная лексика. Замечания по поводу граматических ошибок и невычетанности текста прошу оставить при себе.

---

Сэм продолжает держать собаку за шерсть и приближает к ее уху маленькое но от того не менее зловещее оружие, смотрит Тиму в глаза и что-то говорит, улыбается. Огонь уже горит не только в костре, он по-настоящему пылает в глазах этого парня. Сэм наваливается животному на спину и придавливает к земле, от чего зверь скулит, он рыдает как человек, вынужденно вытягивает лапы, царапает землю. Вдруг Сэм заносит над головой руку и резко опускает ее вниз. И Тим видит, что там, где только что была одна лапа рыжего пса, стало две. Нет, не две. Просто Сэм отрубил псу лапу.

Тим кричит во все горло, его уже должны услышать в городе, не то что в коммуне за церковью, но они по-прежнему одни на мрачной поляне. Плачь полного и искреннего сострадания сливается с визгом, вырывающимся из пасти покалеченного животного, он хочет сбежать, но попытки его слабы и не увенчиваются успехом. В черных глазках собаки столько боли и непонимания, что Тим буквально сливается с состоянием пса, он почти стал им и чувствует боль, но не может пошевелиться, а добрые и переполненные страданием глаза животного, продолжают кричать о помощи.

Сэм перехватывает нож другой рукой, крепче надавливает коленом на спину животного и поднимает его горло к небу, собака тяжело выдыхает горячий воздух, и клубы пара рассеиваются где-то в темноте. Сэм подносит нож к горлу рыжей собаки и медленно, но сильно, проводит по нему лезвием. Изможденный стон невинного животного вмиг будоражит обитателей леса, птицы взметают в небо, совы громко ухают. Кажется что даже те самые страшные существа из сказок, которые живут в лесу, прячутся в страхе где-то в своих норках.

Наступает тишина. Тим слышит только собственные всхлипывания. Он тяжело поднимает голову и смотрит на тех собак, что еще живы и привязаны к стволу маленькой ели неподалеку. Животные молчат, как-то мудро и печально нюхая землю, смотрят на сородича с перерезанным горлом.

— Быть мужчиной тяжело. Но я тебя научу. Ты только смотри внимательнее и запоминай урок. — Сэм достает из кармана спортивной куртки какой-то флакон, мгновение рассматривает то, что написано на этикетке и идет к двум собакам на привязи. Обычные дворняжки. Одна коричневая, другая серая с рыжеватыми пятнами. Они лают громче по мере приближения садиста, они, наверное, видят его черное сердце, знают, что в этом человеке живет самое настоящее зло. Может быть, они даже кричат на своем собачеем языке всем родным, просят о помощи, — нас сейчас убьют, скорее, соберитесь стаей и бегите к нам на помощь, но Сэм слишком близко он не боится дворняжек. Отвинчивает крышку флакона и поливает животных вязкой, прозрачной жидкостью.

— Пожалуйста, пожалуйста! Оставь их, я усвоил урок, я буду сильным, как ты хочешь, только не убивай их. Ты же уже убил одного… ну хватит, Сэм! Ради Иисуса, я прошу тебя! — уливаясь слезами, молит Тим, протягивая маленькую ручку к Сэму, будто видит живого миссию. Но тот лишь улыбается на просьбы ребенка.

— Я же говорил что жалость это плохо. А тебе ведь жаль этих блохастых тварей? — Сэм берет из костра пылающею хворостинку и держит над мордами лающих псов. Он выжидает.

— Не причиняй им боль. Они и так страдают, потому что ты убил их друга, разве ты не видишь, что они плачут? — но Тим знает, Сэм не видит, ему просто плевать.

— Тебе их жаль? — кричит Сэм на всю поляну, и капли слюны разлетаются в стороны.

— Да. Мне жаль их. Жаль! Ты доволен?! — рыдает мальчик, окончательно ослабевая и падая на землю.

— Тогда смотри и учись, как нужно избавляться от жалости. — пальцы парня разомкнулись и обхваченная желтым пламенем веточка упала на тела собак и они в миг вспыхнули, как первые яркие звезды в ранних сумерках. Животные заскулили, заметались, но прочная веревка не дала им возможности высвободиться.

Они визжали от боли и горели, метались на месте, сталкивались, падали на задние лапы и снова подымались, заживо сгорая на глазах ребенка. Воздух наполнился удушающим ядовитым запахом горящей шерсти и плоти. Черный дым от горящих заживо собак, распространялся по всей территории поляны, словно зловещий танцор, исполняющий свои жестокие па, под аккомпанемент рыдающих от боли животных.

Спустя растянувшееся до бесконечности мгновение, псы затихли. Сначала серый с рыжеватыми пятнами, затем бурый. Теперь их было уже не различить. Обуглившиеся тушки, источающие удушающий аромат жженой плоти.

Сердце Тима сжалось в третий раз и будто исчезло, уменьшившись до бесконечности. Ребенок потерял сознание и провалился в глубокий темный сон. Ему снилось, что при свете дня он резвиться с тремя псами на залитой солнцем поляне. Рыжий пес с добрыми черными глазами, бурый и серый, все они живы. Они его друзья. Собаки путаются под ногами, бегают за ним, прикасаются холодными мокрыми носами, и никто из них не чувствует опасности. Её здесь нет. Потому что нет в этом мире и людей.

* * *

Пятница, 6:00 утра

Джонни, любивший, когда друзья зовут его составным прозвищем Джонни Рики Звезда, смотрел через пустую оконную раму на родную улицу. Все тот же голый двор, каменные клумбы, два одиноких фонаря. Ничего не меняется. И не менялось раньше. Он ощущал себя потерянным во времени, когда уже не знаешь, движется ли оно вперед, или как тебе все больше кажется, упрямо стоит на месте. Джонни хотелось, чтобы что-нибудь произошло, просто изменилось, хотя бы на миллиметр сдвинулось с исходной точки. А начало это — он сам, его жизнь. Отвергнутый большей половиной общества мальчик гей, с лишившейся рассудка матерью, унизительной работой в секс-шопе, не имеющий постоянного партнера и преследуемый кучкой имбицилов, из-за которых, он, собственно и смотрит на ненавистную ему улицу через пустой оконный проем. Вчера отморозки снова решили напомнить ему, что таким как он не место в их «нормальном» мире и не придумали ничего лучше и умнее как бросить камень в его окно.

Когда поздним вечером окно Джонни Рики Звезды разлетелось вдребезги и он, прячась за шторкой, выглянул наружу, разглядев на улице трех парней и ребенка, ему в голову пришла мысль — что по большей части мир за последние две тысячи лет не слишком-то изменился. Да мы носим в карманах дорогие Айфоны, преодолеваем расстояния за считанные часы и научились побеждать многие болезни, но ненависть и нетерпимость по-прежнему в образе камня прилетает в чье-то окно, или того хуже, в чью-то голову.

Джонни еще несколько секунд пялился в зияющее пустотой окно, а потом принял решение затянуть дыру полиэтиленовой пленкой и липкой лентой. Вставлять стекла, он не умел. Да ему было и плевать, как это смотрится со стороны, главное чтобы по квартире не гулял сквозняк. Пусть они хоть все окна выбьют в его квартире — ему наплевать, так будет даже лучше, зато не придется выглядывать наружу и видеть эту чертову улицу.

Он осторожно вынул из деревянной рамы оставшиеся осколки стекла, натянул по всей длине рамы прозрачную пленку и закрепил её липкой лентой. Когда работы была закончена, он с облегчением выдохнул. Джонни отнес матери завтрак, который она долго отказывалась, есть, но он все, же проследил, чтобы она проглотило все до последнего кусочка, и устроился на деревянном стульчике в кухне, с кофе и сигаретой.

Джонни сидел спиной к окну, неспешно потягивал кофе и делал глубокие затяжки дамских сигарет. Он не любил жалеть себя, раз за разом напоминая какая у него паршивая жизнь и что в принципе, если очень внимательно представить будущее, перспектив у него совсем совсем не много. Он обречен, и тут не надо быть ясновидящим. По этому, не желая углубляться в уныние и новую, более серьезную стадию депрессии, он стал думать о своем сне этой ночью.

Тот же сон что и всегда.

Он заперт в зале для панихид, наедине с мертвым отчимом. И когда он понимает что нужно бежать, спасаться из этого места, зло в образе мертвеца открывает свои пустые глаза и встает из гроба. Джонни задыхается от ужаса, спотыкается, падает, снова встает на ноги, бежит в единственное укрытие на втором этаже. И вдруг он понимает, что это место вовсе не укрытие, а новая, безвыходная ловушка, из которой ему точно никуда не деться. Он в панике, по его щекам текут слезы, ужас захлестывает его с такой силой, что у него трясутся ноги, и он физически чувствует слабость. Джонни прислушивается к грохоту в траурном зале на первом этаже, он знает, что покойник, шаркая по полу, тяжелыми холодными ногами, изо всех сил спешит к нему, вот он добирается до лестницы и делает свой первый шаг на встречу перепуганному до смерти Джонни…

Странный сон. И в эту ночь он немного изменился: покойник сделал шаг на встречу к нему, раньше дальше паники в пустой комнате и предчувствия приближающейся катастрофы ничего не продвигалось. Теперь угроза во сне уже обрела форму. Сегодня это шаг. Завтра, посиневшее, с заострившимися чертами лицо покойника в темноте на лестнице. И главный вывод из всех этих снов — неизбежность смерти. Джонни всегда знал, даже когда он впервые увидел это сновидение, уже тогда он понимал что покойник рано или поздно до него доберется. Неизбежность. И в его голову все сильнее и сильнее закрадывалось ощущение, что сон этот не просто картинки отключившегося на ночь сознания, это какое-то предостережения.