Мишель Роман - Джонни Рики Звезда (СИ)

• Название: Джонни Рики Звезда (СИ)
• Автор: Мишель Роман
• Жанр: Ужасы и Мистика

Из статьи еженедельника «Вся Правда» 13 июля пропал двадцатилетний Джонатан Ричард Бианка. Вместе с подругой он, отправился в поселение на окраине города. Сопровождавшая его Тиффани Пирс вернулась вечером следующего дня и заявила в полицию о пропаже парня. Патрульными были опрошены все жители небольшой коммуны, на территории которой как сообщалось, в последний раз видели Джонатана, но никто из местных жителей не подтвердил факта пребывания молодого человека на территории коммуны. Полицейскими, опросившими жителей поселка, было отмечено странное поведение граждан, выражавшееся в уклончивости ответов и некоторой не состыковки показаний. Полиция и родные пропавшего парня просят сообщать любую информацию, имеющую отношение к делу. ВНИМАНИЕ! В книге описываются сцены насилия и присутствует нецензурная лексика. Замечания по поводу граматических ошибок и невычетанности текста прошу оставить при себе.

---

— Ладно, не важно, прощай Элиот…

— Стой, стой, Джонни! Я пошутил! Слышишь, не бросай трубку! Я просто глупо пошутил. — Элиот перестал хохотать и тяжело задышал, изредка срываясь на смешок.

— Ну ты и… Чудик! Огромный такой чудик, Эл! — Джонни поймал себя на том, что тоже широко улыбается, а еще не замечая того, странно — от волнения — хаотично перемещается по своей маленькой комнате.

— Да, размер имеет значение! Ну я в смысле… Хорошо что ты помнишь какой я. Прости, всегда шучу не в тему. — Элиот тяжело выдохнул, как будто хотел сказать что-то важное, но в последний момент остановился.

— Не спросишь, почему я вдруг, по прошествии стольких лет, взял и просто тебе позвонил?

— А разве имеет значение, сколько прошло времени? Главное что ты вообще позвонил.

— Я… не знаю, просто о тебе вспомнил…

— А я вот часто о тебе вспоминаю. Все порывался приехать, тебя навестить, первое время, а потом как-то не получилось…

— Да уж, вечная история! Вечно чего-то хотеть и вечно самих же себя останавливать.

Джонни перестал перемещаться по комнате и лег на кровать, мастерски закинул ноги на стену, словно готовый пройтись по ней пешком.

Они же били меня. Сильно били! Лицо не трогали, но пинали по всему туловищу… Что я упускаю? Что не так?

— Ну как ты Джонни Рики Звезда? Ты классный парень, добрый, думаю, у тебя всё получилось? — с ностальгической грустью, поинтересовался Эл, не теряя в голосе ободряющего позитива.

— Честно говоря, я бы так не сказал. Все как-то не складно, как в стихах Аллена Гинзберга.

— Это хорошо.

— Что именно? Что я неудачник?

— Нет, то, что ты трезво оцениваешь свое положение. Значит, сможешь все изменить, если захочешь.

— Еще года три назад, я бы поверил, что одного желания достаточно, но не теперь.

С неосознанной подачи Элла, (а может быть наоборот намеренной) Джонни оглянулся на свою жизнь, и невольно ему пришлось сделать переоценку. По большому счету Элиот был прав, Джонни Рики в какой-то момент просто отдался течению, позволив жизни нести его в том русле, в каком ей вознамерится. Сейчас он видел, что в определенные моменты не стоило сдаваться, боятся дать отпор несправедливости, обрушавшейся когда-то. Если бы только он с самого начала отваживался противостоять сложным обстоятельствам и жестоким людям, может в этот момент, оглянувшись назад Джонни, увидел бы что-то менее жалкое и более достойное, представляющее его жизнь.

— Я не слышу в твоем голосе трагедии, и это радует, но чувствуется тревога. Что-то случилось? — голос Элиота стал серьезным и абсолютно заинтересованным. В какой-то момент Джонни почувствовал себя ребенком, который разбив колено, поскорее хочет добраться до родителей за утешениями.

— Если честно, не хочу об этом говорить. Становится мерзко, за то, что они… Зато как я повел себя… — Джонни Рики прервался, внутренне сконфузившись до предела, словно напуганная улитка. В раковине своего сознания. Темного и укромного.

— Никто не имеет права причинять тебе боль, Джонни! Слышишь? Никто! Но они причиняют нам боль, только потому, что мы им позволяем. Бороться необходимо, если хочешь оставить себе собственное имя. Иначе они заменят его другим. Они отберут твое настоящее имя, заменив его унизительным прозвищем. И это ты, им позволишь сделать! Ты хочешь иметь то имя, которое дали тебе при рождении? Или хочешь, новое, например: членосос. Педик. Ущербный. Фрик. И все вокруг вскоре позабудут, как тебя звали на самом деле, окружающие будут знать только твое прозвище, ярлык, из-за которого будут полагать, что безнаказанно могут уничтожать тебя день за днем.

Джонатан застыв в раскинутой позе на кровати, оценивал каждое сказанное Элом слово. Весомость мысли, преподнесенной в неприкрытой, натуральной форме. Без купюр, как говорится. Его возмущал и в то же время будоражил посыл старого друга, агрессивная форма, в которую обличена, правда.

Каждое слово — правда.

Призыв к действиям. Призыв к поиску справедливости.

До самых личностных глубин. Затрагивание главного, первостепенного. Самоуважения.

— Я хочу вернуть собственное имя. — произнес глухим шепотом Джонни, чувствуя как от волнения и надвигающейся истерики, дрожит подбородок. Дрожат губы. Дрожит все его естество, словно от нарастающей агонии.

— Дай им отпор.

— Я не смогу… У меня не хватит сил.

— Я помогу тебя. Я буду стоять за твоей спиной.

— Тебя здесь нет, в это самое время, когда ты мне необходим.

— Мы всегда одни, Джонни. Только мы сами и наша решимость.

— Мне страшно. Страшно, что эти ублюдки могут со мной сделать.

— Джонни, они практически победили, они почти, что убили тебя. Что еще нового они могут сотворить? Ты жмешься спиной в стену, тебе некуда бежать. Так позволь же им услышать твое имя!

Разве это Эл!? Разве может далекий, пропавший на годы человек, забраться в самую суть душевных терзаний и практически тебя не зная, наставить на путь? Как можно не зная, знать человека так хорошо.

— Я хочу все изменить.

— Тогда измени. Желание — это начало.

— И как мне это сделать?

— Встреться с ними лицом к лицу. Посмотри им в глаза. И дай отпор. Заставь их сбежать, поджав хвосты.

Джонни слышал биение собственного сердца — хоть он и был эмоционально крайне взволнован — оно отстукивало ровный, не сбиваемый ритм. Внутреннее спокойствие. Стоит лишь заглянуть в себя.

— Я попытаюсь.

— Я буду рядом. Только вообрази.

— Можно я тебе еще позвоню когда-нибудь?

— Не надо.

— Хорошо…

— Потому что я приеду… Я за тобой вернусь.

Джонни выглянул на улицу. Неизменная пугающая Шап-терн стрит. Ее ни что и никогда не изменит, она может стать только хуже. Насколько бы сильно не светило солнце, как бы заливисто не пели птицы, эта улица всегда для него останется кошмарной. Уже начало темнеть, тени вытянулись до предела, словно руки мертвецов, охватывая двор и немногочисленных прохожих. Те трое отбрасывают безобразные, бесформенные тени, а когда в припадке истеричного животного смеха они вскидывают руки, Джонни кажется, что руки эти могут в любую секунду сомкнуться на его шеи. Им ничего не стоит добраться до него. Они хотят этого. Но у него для них есть кое-что. И это ни слезы, ни мольбы и даже ни глухие призывы к человечности. Это кое-что новое, такое, чего они точного от него не ждали.

Джонни Рики отходит от окна и с невозмутимым выражением лица проходит через всю квартиру. Он полон решимости. Матери нигде нет. Хотя он ее и не ищет. Впервые есть что-то важнее беспокойства за нее.

Он еще не решил, что возьмет в руки, но память выдает ему информацию, способную помочь. На первом этаже дома живет мальчик по имени Тимати Далтон. Тимати примерно около десяти лет, он любит кататься на велосипеде, занимается плаванием несколько раз в неделю (Джонни слышал, как они с матерью обсуждают прошедшее соревнование), а еще мальчик играет в бейсбол. Он превосходно ловит мяч. Он лучше всех в команде отбивает. Он мастерски владеет битой.

Вот оно! Бейсбольная бита. Тяжелая, но управляемая.

Джонни не закрывает за собой входную дверь на замок, выходит в подъезд. Перед ним лестница ведущая вниз. Как символично — думает он. Через считанные мгновения ему предстоит спуститься к самым низам, где беснуются его страхи. Он у черты сражения, очень скоро он ее перешагнет.

Ступени. Ступени. Ступени, неизбежно ведущие вниз. Площадка первого этажа вымыта и выглядит вполне достойно, для дома в таком неблагополучном районе. Неуместны лишь детские вещи. Облокоченный о стену велосипед, со спущенным передним колесом. Проколотый мяч, напоминающий не получившийся блин. И старая деревянная бита, основание которой облупилось и по всей длине теперь торчат маленькие деревянные пики. Бита, похожа на розу с шипами, бутон которой срезан.

Джонни Рики медленно поднимает тяжелую палку, когда-то именовавшуюся бейсбольной битой, и разводит локти, пытаясь представить, как играть на поле в бейсбол. Получается с трудом. Он никогда не интересовался спортом, а бейсболом тем более. У него лишь общее представление о том, что происходит в этой игре. Он не сильно расстроен своей неосведомленностью.

Джонни берет биту в правую руку и, сделав глубокий вдох, выходит на улицу. Ну, вот и оно — поле его битвы!

Почти окончательно стемнело, лишь край далекого горизонта, еще пылает заходящим солнцем, как последняя ветка, в погасшем костре. Воздух свежий и прохладный, несколько секунд Джонни Рики просто стоит и наполняет легкие сладковатым кислородом. Он не думает о том, что ему предстоит сделать через пару мгновений. Ему впервые не все равно, что будет дальше с собственной жизнью. Хочется, наконец, изменить жизнь, взять судьбу за горло, чтобы стать хотя бы чуточку счастливее. Но для этого придется сразиться. Дать бой. Стать тем — кем он не признаваясь даже самому себе — боялся стать. Мужчиной.