Зоя Туманова - Веточка из каменного сада

• Название: Веточка из каменного сада
• Автор: Зоя Туманова
• Жанр: Прочая детская литература

---

Не везло в этот раз на охоте царю. Прицелился в газель, спустил стрелу. Чудеса! Стрела повернула в полете и убила любимую охотничью собаку повелителя.

Царя поразило недоброе знамение. Решил он искупить свои грехи богатым пожертвованием. Велел мастерам сотворить дивный сад, чтобы деревья в нем были золотые, а листья и цветы на них - из рубинов, бирюзы, сердолика... И сад этот он пожертвовал богу.

"Воистину царский дар! - возгласили шейхи. - Мы будем молиться за тебя, повелитель!" Но едва они начали молитву, разверзлась земля и поглотила волшебный сад. Говорят, он и доныне красуется в подземной тьме... Говорят, смельчаки, что спускаются туда, приносят с собой: кто - золотую ветку, кто - сердоликовый цветок. Вот и моя веточка, должно быть, из сада Шаддода...

Дедушка замолк, поглядев на меня с видом лукавого превосходства. Я засыпал его вопросами - кто видел этот сад? Где?

- Кто ж его знает? По-разному говорят люди...

Больше я от дедушки ничего не выведал.

------

Сон бежал от меня, я вертелся, как мельничный жернов. Передумывал услышанное. А вдруг сказочное это подземелье существует на самом деле? Вдруг - где-то здесь, в горах?

А когда я, наконец, заснул, мне приснилось, что яблоня в дедовом саду стала каменной, ее рубиновые яблоки дождем сыплются на чорпаю, глухо стуча по доскам: туп-туп-туп...

Проснулся: в самом деле - стучат в нашу калитку. Сую ноги в сандалии, примяв задники, набрасываю дедушкин чапан, иду открывать, а глаза все еще косятся на чорпаю и словно бы видят в складках паласа яблоки-рубины, с кулак, поигрывающие алым светом в своей чернобагряной глубине - как те рубины, что в бабушкиных серьгах...

Открыл калитку - и сон слетел с меня разом, как листва с тутовника после первого мороза.

Девочка! Вся в слезах! Задыхается, едва выговаривая:

- Несчастье... мама... Нужен доктор... или хоть кто-нибудь!..

Я не доктор, но я "кто-нибудь" - в прошлом году, перед тем как поехать в лагерь труда и отдыха, сдавал санминимум. Если нужно оказать первую помощь, не растеряюсь!

Что же случилось? Толку не добьешься: девочка тянет меня за собой, плачет, пытается что-то сказать и снова плачет. Наконец выговорила: "У мамы... ее лошадь оступилась, мама упала, расшибла голову... Кровь течет... больно, нельзя тронуть..."

Решаю мгновенно - положиться на свое уменье. Ведь до колхозного медпункта еще дойти надо, да и там только фельдшер, а врача надо вызывать из района.

Девочка бежит впереди, оскальзываясь на примятой траве, я вижу ее платье, сшитое по-городскому. Вдруг узнаю тропу через луг и понимаю, кто эта девочка и кто ее мать. Это же та, Зумрад, - и приемная или родная? - дочка ее!

Сердце мое, трепыхаясь, готово проломить ребра.

И вот мы добегаем. Передо мной дом, куда нет доступа людям Гальвасая.

Но какое это все имело значение перед лицом беды?

Хозяйка дома - да, это была та самая Зумрад! - лежит на постели, бессильно раскинувшись. Надбровье вспухло, синяк уже спустился к глазу. На щеке глубокая ссадина. Кровь больше не течет - запеклась. Глаза прикрыты черной каймой ресниц...

Оборачиваюсь к девочке - резко, решительно. Чувствую себя почти хирургом.

- Йод, бинт найдется? Ну, хоть чистая марля? И ножницы, скорее!

...И вот уже вытираю рукавом чапана взмокший лоб, совсем не подокторски. Кажется, все сделано, как меня учили, рана обработана, бинт наложен туго.

Женщина затихла, перестала стонать. Мы с девочкой поднимаем головы и впервые рассматриваем друг друга...

Девочка эта - Сайера, должно быть, ровесница моя или чуть младше, в самом деле, очень похожа на мать. Брови черные-пречерные, она их нахмурила, точно старуха. Ресницы, еще мокрые от слез, слиплись треугольничками. Глаза смотрят прямо в мои глаза. Думаете, с признательностью? Благодарностью?

Куда там!

Так смотрят на человека, когда очень хочется попросить его удалиться, да что-то мешает - приличие, что ли?

Впрочем, оно мешает недолго.

- А теперь уходи!

Отвернувшись, она говорит это тихо и устало. Я молчу. Она добавляет, еще тише:

- Искать тебя будут. Прибегут...

Хоть бы пол-спасибо услышать за помощь! Нет, видно, права бабушка, такие уж это люди...

Выпрямляюсь, запахиваю поглубже свое одеянье и шагаю, гордо выпрямившись, стараясь, чтоб не очень высовывались из-под чапана мои ноги, чтоб им отсохнуть! И слышу брошенное вслед:

- Не говори никому!.. Мама не велела!..

------

Вечером сидел я, весьма раздосадованный несовершенным устройством мира, где старшие, неизвестно на каких основаниях, взяли себе право указывать, что следует и чего не следует делать. И не малышам, что было бы естественно, а просто людям, несколько менее старшим, но вполне уже самостоятельным.

Перебираю в памяти события этого длинного, совсем не тихого дня...

Моего выступления в роли "Скорой помощи" никто не заметил спал-то ведь я в саду, а старшие - в доме. Очень хотелось рассказать самому, и не было особой причины помалкивать - мало ли чего взбредет в голову девочке, у которой и подруг-то нет! Но я, удивляясь сам себе, все-таки держал язык за частоколом зубов.

После завтрака Муйдин-бобо поднялся, покряхтывая, обругал поясницу, которая-де в последнее время совсем разошлась в доставлении ему неприятностей, и отменил свой каждодневный обход ульев. Бабушка взялась готовить ему растиранье из каких-то заветных листьев и корешков, а я направился в огород, который моими стараниями уже был доведен до такого состояния, что осталось выпалывать только овощную рассаду...

Итак, сорняков нет, чем же прикажете заняться? Я положил бесполезный кетмень и замер, словно чего-то ожидая... Минуту или две пребывал я в таком оцепенении? Не знаю. Только вдруг калитка хлопнула, как пушка, и на нашем дворе послышался такой топот, будто вбежал туда табун неподкованных лошадей. Еще минуту мое любопытство боролось с моей же ленью - и одолело. Вот какую картину я застал, вернувшись во двор: дедушка, во всем своем величии, выпрямившись, опираясь на высокий посох, отчитывал за буйное и бесцеремонное вторжение гальвасайских мальчишек. Было их душ семь или восемь, все в выгоревших майках и выцветших брючишках; босые ноги - голубые от налипшей пыли; на локтях бурые нашлепки - следы недавних ссадин... Оправдывались они по-мальчишьи, нещадно привирая:

- В горы мы ходили, хотели дикой малины набрать...

- Муйдин-бобо, испугались мы очень...

- Косматый джин таился в кустах...

- И как зарычит!

- Врешь, не рычал он! Смотрел только...

- Там, за родниками! Где камень, похожий на быка!

- Глаза у него человечьи. А борода - во все лицо! Даже носа не видно!

Вот ведь как перетрусили малые! Я едва удерживался, чтоб не расхохотаться. А дедушка...

Странное дело, на дедушку произвела впечатление эта местная версия сказочки про "снежного человека". Он уже не гневался. Встревожен был, озабочен. Глядел в землю, свесив на глаза курчавые свои брови. Потом сказал, вздохнув:

- Ладно, мальчики. Должно быть, почудилось вам. А может, жайра дикобраз шевельнулся в зарослях... Ничего страшного. Но не ходите больше к родникам. Младшие из вас могут заболеть от испуга...

Тут появилась бабушка и послала всю компанию мыться к арыку, пообещав за то чай со свежими лепешками - только что из тандыра...

Мы вернулись в дом, и я, несмотря на хмурый и замкнутый вид дедушки, пристал к нему с расспросами. Никак не укладывалось в голове: неужто он, знающий здешние места, как свою ладонь, поверил, что ребятишкам встретился и в самом деле кто-то "косматый и с человечьими глазами". Может, на медведя они наскочили?

Муйдин-бобо отвечал неохотно:

- Об эту пору медведи выше, в лугах держатся. Кормятся там корешками, луковицами, горной гречихой, сурков ловят. Только ведь и медведи бывают неразумные. Потянуло кого-нибудь в лес, хотя нет еще ни спелых орехов, ни боярки, ни диких яблок...

И, сверкнув большими своими глазами, неожиданно продекламировал:

Коль разум вожатым не станет тебе,

Дела твои сердце изранят тебе!

Я почувствовал, что продолжение разговора пока что не ко времени. Но отказаться от своего замысла тоже не собирался...

------

Как писали в старинных романах, судьба мне благоприятствовала: дедушка был приглашен показать свои пчеловодческие достижения на областной сельхозвыставке. Он уехал на три дня.

А мне больше и не надо!

Наставление Муйдина-бобо насчет руководящей роли разума во всех делах не прошло бесследно. Я не спешил: торопится, говорят, бык на бойню. Начал с расспросов. Не один дедушка знает горы, есть и другие. Рассказали мне, как пройти к родникам и к валуну, похожему на быка. И еще, что гораздо интересней, рассказали о притоке Гальвасая, у которого и названия-то нет, зато по берегам - россыпи красивой, разноцветной гальки. На осторожные намеки насчет хищника - отвечали улыбкой: крупней барсука и дикобраза не попадалось тут живности уже много лет...