Ю. Майерс - Орел/Решка

• Название: Орел/Решка
• Автор: Ю. Майерс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088379-0

Эфраиму Скотту 16 лет. Он живет в маленьком городке Саммерсайд с матерью-алкоголичкой, влюблен в девочку, которая его не замечает, и жизнь его скучна и непримечательна. Все меняется, когда в местную больницу привозят труп человека, невероятно похожего на самого Эфраима. Среди вещей двойника Скотт находит таинственную монету, способную исполнять желания. Бросок – и его мама получает престижную работу, а об алкоголе забывает навсегда. Еще бросок – и та, о которой он мечтал, обращает на него внимание. Казалось бы, теперь в руках Эфраима ключ от всего мира, но у монеты есть побочные эффекты. Исполняя желания, она одновременно изменяет и мир вокруг, зачастую разрушая чужие жизни. Монета может дать своему владельцу все, что угодно – но сможет ли он научиться контролировать ее силу, прежде чем его удача иссякнет?

Лауреат премии Андре Нортон 2012 года, финалист премии Комптона Крука и Британской премии фантастики за лучший дебют, один из лучших романов в жанре подростковой научной фантастики – впервые на русском языке.

---

– Ты хороший мальчик, – сказала она и улеглась обратно на диван. Сын поцеловал ее в щеку и забрал сигарету, затушив ее в пепельнице.

– Я люблю тебя, мама.

Даже если ты безнадежна.

Эфраим прошел на кухню. Ни следов рвоты, ни пурпурных пилюль, рассыпанных здесь прошлой ночью. Хоть так – перспектива убирать весь этот бардак Эфраима не радовала. Может, ему приснился дурной сон или Эфраим просто сошел с ума. Или монетка действительно исполняла желания. Каким бы ни было объяснение, он радовался, что мама жива и сидит дома. Они получили второй шанс. Он быстро позвонил в «Шопрайт», где работала мать.

– Дай догадаюсь, – сказал мистер Словски. – Ей нездоровится.

У начальника явно стоял определитель номера, хотя Словски уже так часто получал это известие, что мог просто угадать.

– Здравствуйте, мистер Словски. Да, моя мама… она больна. Простите, но она не сможет выйти сегодня.

– Я так удивлен. Знаешь, иногда мне очень не хочется идти на работу, но посмотри, я каждую ночь здесь.

Она чуть не умерла прошлой ночью, хотелось крикнуть Эфраиму. Он стиснул трубку.

– Она все отработает. Обещаю.

– Ты обещаешь? Я хочу, чтобы она обещала. Ты-то всегда хорошо работаешь.

– Спасибо, сэр.

– Чтоб больше этого не было, понял? Ей надо собраться. И я сейчас серьезно, – мистер Словски понизил голос: – У нас тут алкоголь пропадает. Надеюсь, это не Мадлен. Наш парень на складе работает не так хорошо, как ты. Так что, может, в отчеты закралась ошибка. На этот раз.

Эфраим вздохнул.

– Спасибо, мистер Словски.

– Присмотри за ней. Захочешь работу на лето, дай знать. Она работает, когда ты рядом. Хоть не для босса, так для сына. Меня устраивает.

– Я подумаю об этом, сэр. Спасибо вам.

Эфраим швырнул трубку на телефон. Он не мог поверить, что мать начала воровать. Если она потеряет работу, то едва ли сможет найти другую. И, скорее всего, даже искать не станет, вот сейчас у нее есть должность, так она особо не горит желанием туда ходить. И пусть мистер Словски часто жаловался, он был к ним более чем щедр.

Эфраим не хотел терять лето, работая в две смены.

Он поискал в сумке матери пакет со вторым бумажником и ключами, но тот пропал так же таинственно, как исчезло из больницы тело. Ну хоть монетка осталась.

Он вошел в свою комнату, сел за стол, отодвинул в сторону клавиатуру и комиксы и положил перед собой четвертак аверсом вверх. Монета казалась такой обычной. Он вытащил из копилки другую, для сравнения.

На обеих был изображен Джордж Вашингтон, но портреты оказались зеркальными: президент смотрел в разные стороны, и картинки немного отличались. На обеих красовались надписи «Соединенные Штаты Америки», «Свобода», «Мы верим в Господа». На обеих виднелась крошечная буква, значит, отчеканили их в монетном дворе Филадельфии.

Он взвесил монетки в руке. Волшебная казалась немного тяжелее и тоньше. Может, в ней настоящее серебро? С 1965 года четвертаки чеканили из меди и никеля; эта была новой, и сейчас состав вполне могли изменить снова.

Он перевернул обе монетки. Ни на одной не было классического орла, но на обеих красовалось «E PLURIBUS UNUM»[1], что бы оно ни значило. На той, что слева, была изображена статуя Свободы под словами «Нью-Йорк 1788» – в этом году город признал конституцию и стал штатом. Внизу виднелась надпись «Врата к Свободе», и цифра 2001: год, когда отчеканили монетку.

Если магический четвертак оформлялся по той же схеме, то Пуэрто-Рико стал штатом в 1998 году, что явно было неправдой. Надпись гласила «Волшебный остров», годом выпуска значился 2008-й – а серия юбилейных монет вышла только в 2009-м. Эфраим задумчиво постучал по монетке указательным пальцем, затем включил компьютер.

Спустя несколько минут чтения Википедии он выяснил, что лягушка на монете называлась «coqui» и была своеобразным талисманом пуэрториканцев, а также лишний раз убедился в том, что Пуэрто-Рико в состав Соединенных Штатов не вошел. Последний раз его статус обсуждался как раз в 1998 году; в результате остров остался в Содружестве Соединенных Штатов. Настоящий четвертак из Пуэрто-Рико имел совершенно другой облик, и его выпустили в 2009 году. Одно это делало находку аномальной. Но волшебной ли? Скорее уж ее специально отчеканили для частного коллекционера.

Эфраим вытащил найденную в шкафчике записку. «Загадай желание…»

Хорошо. Он загадает еще одно желание, чтобы доказать, что первое не было совпадением или безумием.

– Я хочу, чтобы мама не была такой развалиной, – нет, стоило выражаться яснее. – В смысле я хочу, чтобы мама не пила, работала лучше и вела себя хотя бы немного… как мама.

«И подбрось монетку, чтобы желание исполнилось». Откуда автор записки вообще знал, что он найдет четвертак? Еще одна тайна из многих.

Он подкинул монетку. Бросок вышел неуклюжим, и он не сумел поймать четвертак. Тот отскочил от края стола и приземлился на ковер решкой вверх. Эфраим нагнулся и поднял монетку.

Кажется, она слегка нагрелась. Или нет? Он почувствовал головокружение, легкий приступ тошноты, как в прошлый раз, на секунду помутилось в глазах, но в остальном… ничего.

Может, он слишком быстро встал: никакого волшебства. Эфраим вышел в комнату, но мать все еще спала на диване, как он ее оставил. Если бы желание исполнилось, сейчас мама должна была быть на работе.

Он почувствовал себя идиотом. Ведь и правда начал верить – и хотел верить, – что монетка исполнит его желания. Он кинул оба четвертака в копилку и закрутил крышку.

Он хотел выкинуть и записку, но не смог ее найти.

Еще секунду назад лист лежал на столе, но теперь пропал. Эфраим порылся в мусорной корзине на случай, если бумага упала туда, проверил весь пол, но записка бесследно исчезла.

Вот теперь он начал всерьез опасаться за собственный разум.

Глава 5

На следующий день Эфраим проснулся от вкусного запаха жареного бекона.

Лампа у кровати все еще была включена, но ее свечение тонуло в солнечных лучах, льющихся из окна. Когда Эфраим сел, «Властелин колец» в твердом переплете соскользнул с кровати и упал на ковер. Он поднял толстый том и попытался расправить смятые страницы, загнув их в другую сторону, но стало только хуже. Тогда он закрыл книгу, надеясь, что внушительный вес сам все исправит.

Толкина читала Джена, и Эфраим решил ее впечатлить тем, что сам прочитал роман, заинтересовать девушку, но та просто не заметила, как он таскал томик между занятиями весь последний месяц. Сейчас, когда занятия в школе закончились, пришла пора вернуть книгу в библиотеку. Спасибо фильмам и Интернету, можно было притвориться, что прочел, если выпадет шанс поговорить с Дженой.

Эфраим положил «Властелина» на стол, взял смятую футболку, понюхал подмышки и тут же скомкал – ее явно стоило постирать еще пару дней назад. Он ненавидел спать в одежде. Такое чувство, будто не спал вовсе, а день просто плавно перетек в следующий день.

Как ни странно, корзина для белья оказалась пустой. Он стирал одежду на прошлой неделе, но так и не нашел времени, чтобы вытащить ее. Открыв шкаф, он обнаружил, что все вещи аккуратно разложены по ящикам – так укладывала мама, когда на нее находило желание заняться хозяйством.

Он вытащил свежую рубашку, попытался пригладить волосы и пошел на звуки звякающей посуды.

Завтрак уже стоял на столе. Настоящий завтрак. На тарелке красовалась горка хрустящего бекона, бумажная салфетка впитывала жир. Рядом – французские тосты и стакан апельсинового сока.

– Доброе утро, соня, – мама улыбнулась ему от плиты. – Я уже собиралась тебя будить.

– Мам? – Эфраим вошел на кухню. В воздухе плавал дымок, но не от сигарет, а от чего-то жарившегося в масле. – Что ты делаешь?

– Я подумала, что тебе не помешает хорошее начало летних каникул. Не жди такого же каждое утро.

– Но… ты же не готовишь.

«Больше не готовит». Он уже привык к холодным бутербродам, овсянке из бумажных пакетов или холодному печенью «поп-тартс» из фольги, когда опаздывал. Эфраим уже не помнил, когда последний раз мама вставала раньше восьми утра, не говоря уже о том, чтобы была одетой и радостной.

– Милый, все в порядке? – спросила она.

Когда он проходил мимо плиты, мать с нежностью положила руку ему на плечо. Поцеловала сына в щеку, затем потрепала по и так взлохмаченным волосам.

– Ты вчера поздно вернулся, так ведь? – сказала она. – Я просто поставила кофе.

В углу кухонного стола стояла небольшая кофеварка. Сияющая, из яркого хрома и черного пластика.

– Когда ты ее купила?

– Ты заболел? Дай я посмотрю лоб, – она потянулась к нему, но сын отпрянул.

– Я не болен! – Эфраим схватил кружку и наполовину наполненный кофейник. Пахло лучше, чем от растворимого «Фолгерса», который предпочитала мать. А вкус оказался просто замечательным. Эфраим поставил кофе на стол и уселся. – Мама, как ты?

– Хорошая попытка. Вообще-то, я о тебе беспокоюсь. Ты сам на себя не похож.