Генри Олди - Ангелы Ойкумены

• Название: Ангелы Ойкумены
• Автор: Генри Олди
• Жанр: Научная Фантастика

Долг и любовь рвут на части Диего Пераля, учителя фехтования. Эскалона охвачена войной. Честь дворянина, правда солдата зовут маэстро домой, под знамена родины. Но во тьме космоса еще жива душа Энкарны де Кастельбро. Предложение, которое делают Пералю гематр Яффе и профессор Штильнер, похоже на дьявольский искус. Кто, кроме Господа, волен над жизнью и смертью? Ты будешь проклят, маэстро, что бы ты ни выбрал, ты будешь проклят!

Встанешь ли с рапирой против ангела?

«Ангелы Ойкумены», финальная книга романа Г. Л. Олди «Побег на рывок» – очередное погружение читателя в фантастические миры Ойкумены.

---

Кто вы, что вы?!

Люди-человеки мрачно косились на заоконное великолепие. Воротили носы, хмурились, будто тучи, изгнанные за небокрай. Завтракали молча: всё обговорено, обмусолено по сто раз. Хандра висела под потолком, давила на плечи. Даже столовые приборы звякали с глухим унынием. К завтраку выбрались не все: дрых рыжий невропаст, спали близнецы, хозяин имения тоже отсутствовал. Ясное дело, согласился Диего. Дуэль с самим собой – не шутка. Надо раны залечить…

В дверь постучали.

– Да! – гаркнул Джитуку.

И сам смутился: с чего это, мол, я?

– Извиняюсь, господа хорошие, – в дверях возник Прохор, и в зале воцарилось чувство трагического deja vu. – Там это… Врачи прилетели.

В руках Прохор сжимал двустволку со взведенными курками. На лице управляющего читалась решимость: мы теперь ученые, нас врасплох не застанешь!

– Проклятье!

На крыльцо вывалили гурьбой. Толкались, лезли в первый ряд. Диего шагнул правее, стараясь не перекрыть управляющему сектор обстрела. Во дворе – на том же месте, мать его, что и в прошлый раз! – стоял медицинский аэромоб: белый с красной полосой. Дверь со стороны пилота поднялась, из машины выбрался человек в черной форме. Пуговицы и знаки различия сияли золотом; ремень туго затянут, на ткани мундира – ни морщинки.

Капитан, оценил маэстро. Помпилианец. Есть люди, родившиеся в сорочке; есть люди, родившиеся в мундире. Вот сейчас раздастся команда, и «скорая помощь» извергнет наружу взвод солдат с лучевиками наперевес. Ваши действия, сеньор мастер-сержант? Болван, ответил мастер-сержант Пераль. Сортиры тебе чистить, штафирке! У капитана нет оружия. Руки он держит на виду, чтобы кретин Прохор сдуру не пальнул. Солдаты? Вон, гляди: из моба крупный ягуар выпрыгнул. Где у него лучевик, под хвостом? Черт забирай эту вашу Ойкумену сверху донизу! Таскают зверей куда ни попадя…

Ягуар брезгливо потрогал лапой снег, фыркнул – и, подняв лобастую голову, уставился на Диего. Я ему не нравлюсь, понял маэстро. Ну ни капельки не нравлюсь. Даже как еда. В подтверждение этой догадки хищник глухо заворчал. Офицер нахмурился, но объявить любимцу выговор не успел: на крыльце вдруг сделалось тесно. Диего-то ладно, а бедняга Джитуку улетел в ближайший сугроб. Сектор обстрела Прохору перекрыли наглухо; впрочем, теперь это уже не имело значения, потому что сектор перекрыл Голиаф.

У лигров шерсть короткая, объяснил вчера Давид. Не для сеченских морозов. Простудится, расчихается, лечи его потом… По этой причине Давид привез в багаже теплую шерстяную фуфайку с начесом, связанную неведомой бабушкой специально для телохранителя. Расцветкой фуфайка вышла на славу. Громила-лигр смотрелся в ней истинным монстром, плодом мезальянса попугая и мамонта.

Двумя утесами вздыбились могучие лопатки. Голиаф хлестнул себя хвостом по бокам и что-то спросил феноменальным басом. В доме жалобно задребезжали стекла. Ягуар подался назад, но устыдился и, припав к земле, откликнулся драматическим баритоном. Ля-бемоль большой октавы ему не далась, сорвавшись в утробный хрип. Ответ не заставил себя ждать. У ног Диего прозвучал томный шелест, и рядом с лигром на высоту человеческого роста вознеслось гибкое змеиное тело. Юдифь покачивалась из стороны в сторону, развернув широченный капюшон. Выбирала цель: человек или зверь?

– Голиаф, спокойно!

– Гр-р-р?

– Спокойно, я сказал!

– Р-р-ры-ы…

– Извините, это я вас толкнул, – корча зверские рожи в адрес Голиафа, жаждущего хорошей драки, Давид помогал вудуну подняться на ноги. – Он так ломанулся, не угонишься…

– Кто вы такой? – гаркнул Прохор.

– Гр-ра-а?!

– Разрешите представиться, – левый глаз капитана подозрительно блеснул. Казалось, тонкая оптика навелась на резкость. – Манипулярий Тумидус, имперская служба безопасности. Я привез ваших…

– Кого вы еще привезли?

– Кого бы ни привез, надеюсь, их вы примете с бо́льшим дружелюбием.

На губах манипулярия играла кривая усмешка. За всё время звериной ссоры он и бровью не повел, словно на него каждый день наводят ружья и выпускают лигров с кобрами. Тертый калач, подумал Диего. Тертый, безмолвно согласился помпилианец. Он смотрел на кого угодно, только не на Пераля. Чистая, незамутненная, бритвенно острая ненависть – маэстро нутром чуял, какая тонкая грань отделяет манипулярия Тумидуса от того, чтобы вцепиться в глотку Диего Пералю.

За что, недоумевал маэстро. Что я ему сделал?

– Друзья мои! Как я рад вас видеть!

Из грузового отсека – премьер-тенор с коронной арией! – объявился Спурий Децим Пробус, живой и невредимый. За ним, как на привязи, следовал Якатль: шорты, безрукавка, голова яйцом, улыбка до ушей.

– Конфликт исчерпан! Я снова с вами благодаря господину Тумидусу! Если бы не его ум, честь, совесть и высочайший профессионализм…

– С вами хорошо обращались?

– Вас били?

– Пытали?!

– Допрашивали?!

– Помилуйте, дорогуша! Вы оскорбляете мою прекрасную родину! Помпилианец помпилианцу – друг, товарищ и брат! Я вас прощаю, вы не со зла, вы тревожились…

– Но ведь вас похитили!

– Чистое недоразумение! Уверяю вас! У Великой Помпилии больше нет претензий к вашему покорному слуге! И вот я снова с вами!..

– Якатль! Это ты его нашел?

– Я!

– Как?!

– Я побежал.

– Куда?

– Следом.

– Ну, ты даешь!..

Тумидус молча наблюдал за бурной встречей. Цепкий взгляд манипулярия фиксировал одного коллантария за другим, за исключением Диего. Маэстро не мог избавиться от впечатления, что в коллантариях Тумидус видит его и только его – Диего Пераля. Ягуар вылизывался, демонстративно презирая всех и каждого, затем встряхнулся и намекнул Голиафу: мр-рау? Кошки двинулись по кругу, держа четко выверенную дистанцию: у хозяев свои дела, а мы на службе, ничего личного…

Давай знакомиться?

Юдифь свернула капюшон. В позе кобры читалось королевское высокомерие: теплокровные, что с них взять?

– Душевно благодарен за доставку, господин Тумидус!

– Честь имею, – кивнул манипулярий. – Катилина, ко мне!

Миг, и аэромоб ушел вертикально вверх, на лету закрывая дверь.

– Зачем? – спросил Диего, не рассчитывая на ответ. – Зачем прилетал этот капитан? У них что, водители закончились?

– Ради вас, – откликнулся Гиль Фриш. Он стоял за левым плечом Диего. – Хотел составить собственное впечатление.

– Ради меня? Вы шутите?

– Шучу. Гематры, как известно, раса шутников.

Крыльцо опустело: спектакль закончился.

– У меня к вам серьезный разговор, – сказала Джессика Штильнер.

Она стояла за правым плечом маэстро.

IV

– Входите.

– Извините, – Диего отступил на шаг. – Я не могу.

– Входите же!

– Достойный сеньор не должен входить в спальню незамужней сеньориты. Даже в присутствии…

Маэстро вспомнил замечание дона Фернана о дуэнье. Кобра уже вползла в комнату, выделенную хозяйке добрым ангелом Прохором, и свернулась в клубок у окна, рядом с радиатором батареи.

– Даже в присутствии дуэньи. Такой поступок может скомпрометировать…

– Что?!

– Урон чести сеньориты…

– Урон чести? Экскурсия в спальню, и прямо-таки урон? А когда вы гоняли меня в зале, как последнюю шлюху – это был не урон? Когда я пыхтела, потела…

– Ерунда! – возмутился маэстро.

– …корячилась…

– Вы забываетесь, сеньорита!

– …а вы орали на меня благим матом…

– Я не орал! Я объяснял…

– Орали! Самым вульгарным образом! Это не урон, да?!

– Как вам не стыдно! Сравнили палец с… э-э… Фехтовальную залу со спальней! Как к этому отнесется ваш благородный отец? Ваш дед?! Да я из дуэлей не выберусь…

Джессика ласково погладила его по щеке:

– Вам уже говорили, что вы идиот? Неужели я первая? Входите, рыцарь, или я втолкну вас силой!

Позже, вспоминая выражение лица Джессики Штильнер, мимолетность ее прикосновения, анализируя ситуацию с беспощадностью скорее гематра, чем эскалонца, Диего признался себе, что понял больше, чем хотелось бы. Все закончилось в этот хрупкий миг, все, что едва успело начаться. Дружба, защита, благодарность, любовь, лишенная страсти, желания обладать и отдаваться, светлая печаль по несбывшемуся, соболезнования, поддержка – целый ворох чувств в одном-единственном взмахе руки. И еще – прощание. Прощание с тем Диего, который мог бы быть; приветствие тому, который есть, и спасибо за это.

«Хватит! – велел из космической дали Луис Пераль, тиран и диктатор, когда речь заходила о постановке спектакля. – Сцена никуда не годится! Вымарываем ее, и играем дальше…»

– Сдаюсь, – кивнул маэстро. – Я бился до конца, я повержен.

В спальне царил, говоря по-солдатски, бардак. Полный и окончательный, бардак скалился пастью раскрытого чемодана, шевелил бретельками нижнего белья, благоухал колбасой надкусанного бутерброда, высился грудой свитеров. Постель была не застелена, одеяло сползло на пол, и в смятых простынях, бесстыже обнажена до половины, лежала она.