Эмиль Золя - Тереза Ракен. Жерминаль

• Название: Тереза Ракен. Жерминаль
• Автор: Эмиль Золя
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1975

В настоящем томе представлены два романа Эмиля Золя (1840–1902): «Тереза Ракен» и «Жерминаль».

Первый из них — это первый шаг большого писателя на пути литературного новаторства; второй — вершина его творчества и общепризнанный его шедевр.

Вступительная статья С. Брахман.

Примечания В. Балашова и С. Емельяникова.

Иллюстрации Г. Филипповского.

---

— Ах ты кот проклятый! Я тебе нос оторву! Оторву, и пойдет твой нос на затычку! Раскровеню тебе твою смазливую рожу, разобью в лепешку. Прежде шлюхи любовались, а теперь только на корм свиньям она пригодится. Вот тогда посмотрим, как за тобой потаскушки будут бегать.

Стиснув зубы, Этьен дрался молча. Маленький, подобранный, он соблюдал правила: прикрыв кулаками лицо и грудь, подстерегал мгновение и, как развернувшаяся пружина, наносил сильные прямые удары.

Вначале противники не причиняли друг другу большого вреда. Один кричал и «делал мельницу», другой хладнокровно выжидал. Драка затягивалась. Стукнул опрокинутый стул; под грубыми башмаками хрустел песок, которым посыпан был каменный пол. Противники запыхались, дышали хрипло, с натугой, лица у обоих побагровели, словно внутри у них горели раскаленные угли и пламя жаровни сверкало в блестящих запавших глазах.

— На, получай! — завопил Шаваль. — Переломаю тебе все кости.

И в самом деле, взмахнув длинной рукой, словно цепом, он обрушил кулак на плечо Этьена. Тот едва не застонал от боли, но сдержался; слышно было, как глухо шмякнул кулак, ушибив ему мышцы. Этьен ответил прямым сокрушительным ударом в грудь и сбил бы Шаваля с ног, если б тот не отскочил в сторону, так как, увертываясь, прыгал все время, словно коза. Все же его задело по левому боку так сильно, что он зашатался, не мог перевести дыхание, от боли у него вдруг обмякли руки. Тогда его охватило бешенство, он ринулся на Этьена, как зверь, и попытался ударить его ногой в живот.

— А я тебя в брюхо! — бормотал он сдавленным голосом. — Выпущу кишки и на солнышке развешу.

Этьен увернулся. Но такое нарушение правил честной драки возмутило его, и он крикнул:

— Молчи, скотина! Черт бы тебя побрал! Не смей лягаться, а то возьму стул и оглушу тебя.

Поединок стал ожесточенным. Раснер, в негодовании, снова попытался вмещаться, но жена суровым взглядом удержала, его: разве два посетителя не имеют право свести счеты в их заведении? Тогда Раснер встал перед камином, боясь, что противники свалятся прямо в огонь. Суварин с обычным своим спокойным видом свернул папиросу, но так и не закурил ее. Катрин неподвижно стояла у стены, только поднесла бессознательно руки к поясу и судорожными движениями дергала складки платья. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать, не убить одного из противников, выдав своим возгласом, кто ей дороже; впрочем, в эту минуту она в смятении своем даже не знала, кого хотела бы спасти.

Вскоре Шаваль выдохся и, обливаясь потом, бил наугад. Этьен даже и в ярости не забывал прикрываться, отбивал почти все выпады; некоторые удары слегка задели его. У него было надорвано ухо, содран лоскуток кожи на шее, и ссадина эта вызвала такую жгучую боль, что он тоже выругался и ответил ударом в грудь. Шаваль успел отскочить, но Этьен слегка присел и кулаком хватил его по лицу, разбил нос, подшиб глаз. Из носу брызнула и полилась кровь, глаз украсился синяком и сразу заплыл… Шаваль ослеп, оглох, обливался кровью, в голове у него гудело; он без толку размахивал кулаками, и вдруг страшный удар под ложечку доконал его. В груди у него что-то хрустнуло, и он упал навзничь, рухнув, как мешок с алебастром, сброшенный с телеги.

Этьен выждал.

— Вставай! Если хочешь еще получить, давай продолжим.

Шаваль лежал пластом, ничего не соображая, потом зашевелился, потянулся всем телом, с трудом приподнялся на колени и, сжавшись в комок, постоял так секунду, что-то отыскивая в кармане правой рукой. Наконец встал на ноги и с диким воплем вновь бросился на Этьена.

Но Катрин все видела, громкий крик вырвался у нее, словно невольное признание сердца, удивившее ее самое, крик, выдавший то, чего она сама еще не ведала:

— Берегись! У него нож!

Этьен едва успел поддать предплечьем под руку, нанесшую первый удар. Его вязаную шерстяную фуфайку раскроил нож с толстым лезвием, острый нож с деревянной самшитовой рукояткой, которую скрепляло с клинком медное кольцо. Схватив Шаваля за руку, Этьен стиснул ему запястье; началась ужасающая борьба; один знал, что погибнет, если выпустит эту руку, другой дергал руку, вырывался, чтобы ударить и убить. Рука с ножом постепенно опускалась, напряженные мышцы обоих противников ослабевали; два раза Этьен ощущал, как холодная сталь касалась его кожи; собрав все силы, он так больно сдавил запястье противника, что тот не выдержал, разжал руку и выронил нож. Оба бросились на пол. Этьен первым успел схватить нож и замахнулся. Он опрокинул Шаваля, прижал коленом к полу и грозил перерезать ему горло.

— Ах ты сволочь проклятая! Зарежу!

Какой-то голос звучал в его ушах, оглушительно громко кричал: «Убей!» Голос поднимался из темных тайников его существа и, как удар молота, отдавался в голове: «Убей!» То было внезапно налетевшее безумие, жажда крови. Еще никогда она так не потрясала его. А ведь он не был пьян. И он боролся против этого наследственного безумия, весь трепеща, как человек в любовном исступлении борется с соблазном совершить насилие. Наконец он победил себя, отшвырнул нож и хриплым голосом сказал:

— Убирайся!

На этот раз Раснер бросился к противникам. Но все еще не решался встать между ними, опасаясь попасть им под руку. Он заявил, что не допустит смертоубийства в своем заведении, он сердился, возмущался. Жена, наблюдавшая за поединком из-за стойки, заметила ему, что он всегда кричит раньше времени. Суварин, которому отлетевший нож чуть не угодил в ногу, решился наконец закурить папиросу. Так все, значит, кончено? Катрин смотрела на противников, не веря своим глазам. Неужели оба живы?

— Убирайся! — повторил Этьен. — Уходи, а не то прикончу тебя.

Шаваль поднялся, вытер тыльной стороной руки кровь, все еще лившуюся из носа по подбородку, и, ничего не видя заплывшим глазом, еле волоча ноги, поплелся к выходу в бешенстве от своего поражения. Катрин машинально последовала за ним. Тогда он выпрямился во весь рост, разразился потоком грязной ругани.

— Ну нет! Нет! Раз ты его выбрала, так и спи с ним, шлюха поганая! И чтоб твоей ноги у меня не было, если хочешь жива быть!

И он вышел, громко хлопнув дверью. В жарко натопленной комнате опять стало тихо, слышно было только легкое гудение огня в камине. На полу валялся опрокинутый стул; песок, покрывавший каменные плитки пола, впитывал капли крови, дождем окропившей его.

«Жерминаль»

IV

Выйдя от Раснера, Этьен и Катрин долго шли молча. На дворе начиналась оттепель, а все же было холодно; грязный снег, потемневший от промозглой сырости, еще не таял. В белесом небе сквозь большие облака тусклым пятном проглядывала полная луна; черные обрывки туч неслись с бешеной быстротой, гонимые ветром, бушевавшим в высоте; а на земле стояла полная тишина, слышны были только звуки капели да с глухим, мягким стуком падали с крыш белые комья снега. Этьен был полон тяжелого смятения и не знал, что сказать женщине, которую любовник отдал ему. Мелькнула было мысль увести ее в Рекильяр и спрятать в своем тайнике, но он счел это нелепостью. Он предложил Катрин отвести ее в поселок к родителям, — она отказалась, и в голосе ее слышался ужас. Нет, нет, что угодно, но только не это! Разве она может просить у них помощи, после того как бессовестно покинула их! Оба умолкли и, не проронив ни слова, шли куда глаза глядят по дорогам, обратившимся в реки жидкой грязи. Сначала спустились к Воре, потом свернули вправо, на тропинку, пролегавшую между терриконом и каналом.

— Надо же тебе где-то переночевать, — сказал наконец Этьен. — Будь у меня комната, я бы, конечно, повел тебя туда…

И вдруг в приливе какой-то странной робости оборвал свою речь. Вспомнилось прошлое: грубое вожделение и душевная борьба, стыдливость, помешавшая их сближению. Быть может, его все еще влечет к ней; а иначе почему же он так взволнован и в сердце как будто вновь зажглось желание? Мысль о пощечинах, которыми она наградила его в Гастон-Мари, теперь не только не вызывала в нем злобы, но возбуждала его. И опять он поймал себя на мысли, что было бы так просто, так естественно увести ее с собой в Рекильяр. Там он мог бы обладать ею.

— Ну вот… Скажи, куда мне тебя отвести? Значит, ты очень меня ненавидишь, раз отказываешься сойтись со мной?

Катрин медленно брела позади него, отставала, поскользнувшись в деревянных своих сабо, увязала в рытвинах. В ответ на слова Этьеиа она тихо сказала, не поднимая головы:

— И так мне тяжко, господи боже мой! Не прибавляй хоть ты горя! Ну зачем ты это просишь? Ведь у меня теперь любовник, да и у тебя есть женщина.

Она имела в виду Мукетту, думая, что Этьен живет с ней, — такие слухи ходили в последние две недели. А когда Этьен поклялся, что это неправда, она покачала головой, вспомнив тот вечер, когда видела, как он целовался с Мукеттой около Рекильярской шахты.