Дэвид Лоуренс - Влюбленные женщины

• Название: Влюбленные женщины
• Автор: Дэвид Лоуренс
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9697-0387-2

Произведения выдающегося английского писателя Д. Г. Лоуренса — романы, повести, путевые очерки и эссе — составляют неотъемлемую часть литературы XX века. В настоящее собрание сочинений включены как всемирно известные романы, так и издающиеся впервые на русском языке. В пятый том вошел роман «Влюбленные женщины».

---

— Вот как! Ведь здесь земля Брэнгуэнов, правда?

— Надеюсь, что так, — сказала Урсула. — Увидев вас на озере, я прибежала сюда, чтобы не мешать.

— А мы загнали тебя в нору.

В том, как Гермиона подняла веки, можно было видеть заинтересованность и одновременно усталость. Она сохраняла характерный для нее странный, восторженный взгляд — неестественный, почти безумный.

— Я шла… Мистер Беркин увидел меня и предложил посмотреть его комнаты. Жить здесь — просто замечательно. Чудесно!

— Да, — рассеянно согласилась Гермиона и, отвернувшись от Урсулы, тут же забыла о ее существовании.

— Как ты себя чувствуешь, Руперт? — пропела она необычно ласковым голосом.

— Отлично, — ответил он.

— Тебе здесь удобно? — Взгляд ее был странным, зловещим, восторженным, грудь конвульсивно сотрясалась; казалось, она вот-вот впадет в транс.

— Вполне удобно, — ответил он.

Воцарилось долгое молчание, и все это время Гермиона смотрела на Беркина из-под тяжелых, набрякших век.

— Как ты думаешь, тебе будет здесь хорошо? — спросила она наконец.

— Уверен в этом.

— Не сомневайтесь, я буду хорошо о нем заботиться, — пообещала жена работника. — И наш хозяин тоже. Так что надеюсь, ему будет здесь хорошо.

Гермиона повернулась и окинула ее долгим взглядом.

— Большое спасибо, — сказала она и снова отвернулась. Приняв прежнее положение, она подняла глаза на Беркина и произнесла, обращаясь подчеркнуто только к нему: — Ты измерил комнаты?

— Нет, — ответил он. — Я чинил лодку.

— Тогда давай сделаем это сейчас, — спокойно и бесстрастно проговорила она.

— У вас есть сантиметр, миссис Салмон? — спросил Беркин, поворачиваясь к женщине.

— Да, сэр, думаю, найдется, — ответила та и заторопилась к корзине. — Не знаю, подойдет ли, но другого у меня нет.

Гермиона взяла сантиметр, хотя женщина протягивала его Беркину.

— Большое спасибо, — сказала она. — Он то, что нам надо. Большое спасибо. — И, обращаясь к Беркину, произнесла, сопровождая свои слова веселой жестикуляцией: — Начнем, Руперт?

— А как же остальные? Им будет скучно, — неохотно отозвался он.

— Вы против? — небрежно обратилась Гермиона к Урсуле и Джеральду.

— Вовсе нет, — был их ответ.

— С какой комнаты начнем? — спросила она, опять поворачиваясь к Беркину и сохраняя все тот же веселый вид: ведь теперь им предстояло заниматься делами вместе.

— Пойдем подряд — от одной к другой, — ответил он.

— Может быть, пока суд да дело, приготовить чай? — предложила жена работника тоже с веселой интонацией: и ей нашлось занятие.

— Если вам не трудно. — Гермиона произнесла это, поворачиваясь к женщине как-то особенно интимно: она словно обволакивала ее своим вниманием, прижимала к груди, полностью выключая всех остальных из этой ситуации. — Мне будет приятно. Где мы устроимся?

— А где бы вы хотели? Можно здесь, можно на дворе.

— Где будем пить чай? — обратилась Гермиона ко всем присутствующим.

— На берегу пруда. Мы сами все перенесем, миссис Салмон, вы только приготовьте чай, — сказал Беркин.

— Хорошо, — согласилась польщенная женщина.

Вся компания перешла через коридор в ближайшую комнату — чистую, солнечную, но без мебели. За окном был виден запущенный сад.

— Это столовая, — объявила Гермиона. — Будем ее измерять. Руперт, иди туда…

— Я могу помочь, — сказал Джеральд, протягивая руку, чтобы взять конец сантиметра.

— Спасибо, не надо, — отказалась Гермиона, склоняясь до пола в своем блестящем синем фуляровом платье. Она испытывала огромную радость от сознания, что она работает вместе с Беркиным и, более того, говорит ему, что делать. Беркин повиновался ей беспрекословно. Урсула и Джеральд наблюдали за ними. У Гермионы была одна особенность: она приближала к себе то одного, то другого человека, забывая об остальных, которые автоматически переходили в разряд наблюдателей. Так она всегда оставалась на высоте.

Они измеряли столовую, обсуждая детали; Гермиона придумала, как можно украсить пол. Любое сопротивление вызывало у нее приступ неконтролируемой ярости. Беркин всегда в такой момент уступал ей.

Они прошли по коридору в следующую комнату, она была меньше.

— Это кабинет, — сказала Гермиона. — Руперт, у меня есть ковер, который так и просится сюда. Позволь подарить его тебе. Пожалуйста… Мне очень хочется.

— Что еще за ковер? — спросил он довольно грубо.

— Ты его не видел. В окраске преобладает насыщенный розовый цвет, а также голубой с металлическим отливом и темно-синий. Думаю, тебе понравится. Как ты думаешь?

— Звучит неплохо, — ответил Беркин. — Откуда он? С Востока? Шерстяной?

— Персидский ковер из верблюжьей шерсти, бархатистый на ощупь. Кажется, их называют бергамскими. Размер — двенадцать на семь. Подойдет?

— Естественно, подойдет, — сказал он. — Только зачем тебе дарить мне такой дорогой ковер? Меня устроит и мой старый турецкий.

— Разреши прислать его тебе. Ну, пожалуйста.

— Сколько он стоит?

Она подняла на него глаза и ответила:

— Не помню. Он довольно дешевый.

Беркин встретил ее взгляд с каменным лицом.

— Я не приму его, Гермиона, — сказал он.

— Прошу, разреши украсить им твое жилище, — умоляюще просила она, положив руку ему на плечо. — Не делай мне больно.

— Ты ведь знаешь, я не люблю, когда ты даришь мне вещи, — беспомощно повторил он.

— Я не собираюсь дарить тебе вещи, — капризно произнесла Гермиона. — Возьми только ковер.

— Хорошо, — согласился он, уступая ее просьбе. Гермиона не скрывала своего торжества.

Все поднялись на второй этаж. Там располагались две спальни — таких же размеров, как комнаты внизу. Одна была наполовину обставлена, в ней явно уже ночевал Беркин. Гермиона обошла комнату, внимательно ко всему присматриваясь, будто искала свидетельства его пребывания там. Потрогала кровать и осмотрела одеяла.

— Ты уверен, что тебе здесь удобно? — спросила она, проверяя подушку.

— Абсолютно, — ответил он холодно.

— Ты не мерзнешь? У тебя нет пухового одеяла. Думаю, без него не обойтись. Оно легкое и теплое.

— Есть у меня пуховое одеяло, — сказал Беркин. — Оно внизу.

Они измерили комнаты и все обсудили. Стоя у окна, Урсула смотрела, как жена работника переносит на берег пруда чайные принадлежности. Ей до смерти наскучила болтовня Гермионы — хотелось чаю, хотелось уйти от этой суеты и видимости деятельности.

Наконец все поднялись на зеленый берег, где должен был состояться пикник. Гермиона разливала чай. Она словно не замечала Урсулу. А Урсула, поборов в себе дурное настроение, обратилась к Джеральду со словами:

— Как же я ненавидела вас недавно, мистер Крич!

— За что? — удивился Джеральд, слегка вздрогнув.

— Вы жестоко обращались с лошадью. Как же я вас ненавидела тогда!

— Что он еще натворил? — нараспев произнесла Гермиона.

— Он заставил свою великолепную нервную арабскую кобылу стоять на переезде, когда мимо с грохотом двигался бесконечный товарный состав; бедное животное чуть не помешалось от страха. Трудно представить более страшное зрелище!

— Почему ты это сделал, Джеральд? — спросила Гермиона с бесстрастным видом.

— Она должна уметь стоять как вкопанная. Какой мне от нее здесь толк, если она станет шарахаться от каждого паровозного гудка?

— Но к чему ненужная жестокость? — не унималась Урсула. — Зачем заставлять ее стоять у шлагбаума? Можно было немного отъехать и дать ей избежать этого кошмара. У нее все бока были до крови исколоты шпорами. Ужасное зрелище!

Джеральд принял холодный вид.

— Я хочу ездить на этой лошади и потому должен быть в ней уверен, — сказал он. — Следовательно, ей придется научиться переносить любой шум.

— А почему, собственно? — выпалила Урсула в негодовании. — Она живое существо. Почему она должна выносить все только потому, что ее купили? У нее столько же естественных прав, сколько и у вас.

— А вот с этим я категорически не согласен, — возразил Джеральд. — Кобыла должна служить мне. И не только потому, что я заплатил за нее деньги, но и потому, что так устроен мир. Для человека более естественно приобрести коня и пользоваться им по своему усмотрению, чем пасть перед ним на колени, умоляя того делать, что он хочет, чтобы исполнить свое высокое назначение.

Урсула не успела еще открыть рот, как Гермиона уже подняла лицо к небу и протяжно завела:

— Мне кажется… мне действительно так кажется, что людям надо иметь мужество, чтобы использовать низших животных для своих целей. Думаю, неправильно видеть во всяком живом существе себе подобного. И полагаю, будет ошибкой приписывать собственные переживания каждому из них. В этом полностью отсутствует элемент различия, критический отбор.