Джоди Эллен Малпас - Одна обещанная ночь (ЛП)

• Название: Одна обещанная ночь (ЛП)
• Автор: Джоди Эллен Малпас
• Жанр: Эротика
• Год: 2015

   Ливи заметила его в ту же секунду, как он зашел в бистро. С ошеломляющей внешностью, способной остановить сердце, и таким пронизывающим взглядом голубых глаз, от которых она растерялась настолько, что оказалась практически не способна принять его заказ. Как только он вышел за дверь, она подумала, что никогда снова его не увидит. А потом она нашла записку, оставленную им на салфетке….с подписью М. Всё, чего он хотел - одна ночь, чтобы насладиться ею. Ни чувств, ни обязательств, ничего, кроме удовольствия.    Все защитные механизмы Ливи, строящиеся в течение всей её одинокой жизни, оказались под угрозой уничтожения этим сбивающим с толку мужчиной. Наглый, но при этом с отличными манерами. Джентльмен, но холодный. Страстный, но бесчувственный. Только влечение настолько велико, что Ливи не может винить его…или себя. Он пробуждает в Ливи что-то, глубокое, вызывающее привычку, что-то, о существовании чего она не подозревала – то, что, она боится, только он в силах удовлетворить.    Только вот она чувствует, что за спортивными машинами, дорогими костюмами, роскошными апартаментами, внутри ему больно. Чтобы заполучить его, тело и душу, ей придется бросить вызов его тёмным тайнам. Погружаться в его мир и ломать защиту становится её одержимостью – одержимостью, которая сможет разбить её сердце без права восстановления.

---

Он рычит и, думаю, закрывает глаза. Или я закрыла свои? Я даже не уверена.

– Оливия Тейлор, когда ты проснешься утром, я собираюсь восполнить то, чего ты лишила меня этим вечером.

– Ты сам себя лишил, – спорю я. – Только сначала напомни мне, – шепчу, когда он тянет меня, чтобы получить свое. – Улыбнись мне.

– Оливия Тейлор, если у меня будешь ты, улыбка не сойдет с моего лица до конца жизни.

ГЛАВА 18

Мозг как будто покорежен, и в своей темноте я пытаюсь найти ответ на вопрос, какой сейчас год. Наверное, прошло много времени, но я отчетливо понимаю, как буду себя чувствовать, открыв глаза. Во рту сухо, тело холодное и липкое, а тупой стук в голове будто готовится перейти в полномасштабный фестиваль безжалостных бонго, как только я отрываю голову от подушки.

Решив, что наилучшим выходом будет еще немножко поспать, я переворачиваюсь и, найдя холодное местечко, зарываюсь обратно в подушку, счастливо вздыхаю, радуясь новой уютной позе. Слышу сладкий успокаивающий звук низкого, мирного мурлыканья.

Миллер.

Я не вытягиваюсь по струнке, потому что тело этого не позволит, но я открываю глаза и нахожу шокирующе синий улыбающийся взгляд. Хмурюсь и перевожу глаза к его губам. Да, он улыбается, как будто солнечный свет пробивается сквозь серые тучи и делает все просто идеальным. Ярко. По–настоящему. Но чем он так доволен и как я здесь оказалась?

– Я сделала что-то смешное? – хриплю я. В горле першит и жжет.

– Нет, не смешное.

– Тогда почему ты так улыбаешься?

– Ты заставила меня пообещать, что я буду, – говорит он, едва уловимо касаясь губами кончика моего носа. – Когда бы я ни дал тебе обещание, Ливи, я его сдержу. – Он подтягивает меня на свою половину кровати и дарит мне свое, располагая меня под собой и крепко обнимая, зарывается лицом в изгиб моей шеи. – Я никогда не соглашусь на меньшее, чем преклоняться перед тобой, – шепчет он. – Никогда не воспользуюсь тобой нетрезвой, Ливи. Каждый раз, когда я тебя беру, ты запомнишь. Все и каждый момент навсегда запечатлеется в этой прекрасной голове, – он ласково целует мою шею и обнимает чуть сильнее. – Каждый поцелуй. Каждое прикосновение. Каждое слово. Потому что именно так все для меня.

Воздух застревает где-то в горле, его слова посылают тепло в самое мое естество, искреннее счастье пробивается сквозь расплывчатое сознание. Но я хмурюсь. Такое чувство, как будто он один посвящен в какой-то тайный заговор.

– Я прекрасно выполняю свои обещания, – он отстраняется и внимательно изучает мое лицо. – Ты огорчила меня прошлой ночью.

Его легкое обвинение пробуждает смазанные воспоминания обо мне… и другом мужчине… и большом количестве алкоголя.

– Это была твоя вина, – заявляю тихо.

Он удивленно вздергивает бровь:

– Не припомню, чтобы просил тебя позволить другому мужчине попробовать тебя на вкус.

– Я не позволяла и я не помню, чтобы давала тебе согласие везти меня сюда.

– Я и не жду, что ты многое вспомнишь,– он наклоняется и цепляет зубами мой нос. – Тебя стошнило на меня и мой новый клуб; ты падала, больше чем раз; и мне пришлось дважды останавливать машину, поскольку тебе было плохо. И еще тебя успешно стошнило в моем мерседесе, – он целует меня в нос, пока я съеживаюсь, чувствуя унижение. – И потом ты украсила пол в вестибюле моего многоквартирного дома и пол моей кухни.

– Мне жаль, – шепчу я. У него, должно быть, случилась паника с его манией чистоты.

– Прощена, – он садится и поднимает меня к себе на колени. – Моя милая сладкая девочка превратилась в дьявола прошлой ночью.

Вспыхивает еще одно воспоминание. Моя Ливи.

– Твоя вина, – повторяю, потому что мне больше нечего сказать, разве что признать свою вину, что является правдой, частично.

– Продолжай повторять, – он встает и опускает меня на мои неустойчивые ноги. – Хочешь хорошие новости или плохие?

Пытаюсь сосредоточиться на нем, но мое недовольное, затуманенное, похмельное зрение не позволяет мне впитать его черты полностью.

– Я не знаю.

– Скажу тебе плохие новости, – он приглаживает мои волосы и осторожно раскидывает их по спине. – У тебя было всего одно платье и тебя вырвало на него, так что у тебя нет одежды.

Смотрю вниз и понимаю, что я полностью обнажена, нет даже трусиков: сомневаюсь, что они тоже пострадали вслед за платьем...

– Они симпатичные, но предпочитаю видеть тебя обнаженной.

Я поднимаю глаза и вижу понимающий взгляд.

– Ты ведь постирал мою одежду, правда?

– Твои симпатичные новые трусики, да. Они в ящике. Твое платье, с другой стороны, было слишком грязным и ему нужно отмокнуть.

– Что за хорошие новости? – спрашиваю, слегка смутившись, что он в курсе моих бельевых обновок и его упоминаний об остаточном эпизоде с моим неустойчивым желудком.

– Хорошая новость заключается в том, что тебе одежда не понадобится, потому что сегодня мы – брокколи.

– Мы – брокколи?

– Да, как овощи.

Улыбаюсь своему изумлению.

– Мы собираемся бездельничать, как брокколи?

– Нет, ты все неправильно поняла, – кротко качает головой. – Мы валяемся, как брокколи.

– Так мы овощи?

– Да, – вздыхает он, выходя из себя. – Мы собираемся ничего не делать целый день, поэтому и будем брокколи.

– Я бы лучше была морковкой.

– Ты не можешь валяться, как морковка.

– Или брюква. Как насчет брюквы?

– Ливи, – предупреждает он.

– Нет, забудь. Я точно буду как кабачок.

Он качает, закатив глаза, головой.

– Мы весь день будем разгильдяйничать.

– Хочу быть овощем, – улыбаюсь, только он не реагирует. – Ладно, я буду валяться, как брокколи, с тобой, – уступаю я. – Я буду всем, чем ты только захочешь.

– Как насчет менее раздражающей? – серьезно спрашивает он.

У меня дикое похмелье, и я немного обескуражена тем, как оказалась здесь, но он улыбался мне, говорил очень важные слова и он планирует провести со мной весь день. Мне уже не важно, смеется ли он или улыбается мне, или не понимает меня, когда я пытаюсь быть игривой. Он слишком серьезный, и нет даже намека на чувство юмора, только, несмотря на его четкие манеры, я по-прежнему нахожу его обаятельным. Не могу держаться от него подальше. Он манит и вызывает привычку, а когда он смотрит на свои часы, я вспоминаю кое-что еще…

Я думаю, ты понимаешь, что я хочу больше четырех часов.

Воспоминание меня пугает. Сколько еще? И пойдет ли он на попятную…снова? Еще одна картинка появляется в спутанном сознании – картинка пухлых, вишневого цвета губ и шокированного лица. Она красивая, ухоженная, стильная. В ней есть все, что, как мне кажется, ищут мужчины вроде Миллера.

– Ты в порядке? – взволнованный голос Миллера вырывает меня из мыслей.

Киваю:

– Прости, что меня стошнило, везде, – говорю искренне, думая, что женщина, вроде делового партнера Миллера, никогда бы не сделала что–то столь низкое.

– Я уже простил тебя, – он кладет руку на мою шею и ведет в ванную. – Я пытался почистить тебе зубы прошлой ночью, но ты отказывалась стоять спокойно.

Я съеживаюсь, радуясь тому, что не помню половину вечера. Помню ли я отдельные моменты или нет, лучше не становится – Грегори и Бен, для начала.

– Мне нужно позвонить Грегори.

– Нет, не нужно, – Миллер протягивает мне зубную щетку. – Он знает, где ты и что с тобой все хорошо.

– Он взял с тебя слово? – спрашиваю, удивленная, их перепалка всплывает в сознании.

– Не собираюсь объясняться перед парнем, который допустил твое безрассудное поведение, – он выдавливает на щетку немного зубной пасты, после чего убирает ее обратно в шкафчик, скрытый огромным зеркалом, висящим над раковиной. – Но я объяснился перед твоей бабушкой.

– Ты ей звонил? – спрашиваю настороженно, задаваясь вопросом, что он имеет в виду под «объяснился». Объяснил, что он непостоянный, что играет с моим сердцем и здравым смыслом?

– Звонил, – берет мою руку и подносит ее к моему рту, заставляя начать чистить зубы. – Мы мило поболтали.

Беру в рот щетку и совершаю ею круговые движения только, чтобы не спрашивать его, как прошел их разговор. Мое лицо, должно быть, выражает полное смятение, даже с учетом того, что я не хочу знать, о чем они разговаривали.

– Она спросила, женат ли я, – шепчет он, от чего я распахиваю глаза. – И как только мы выяснили этот вопрос, она рассказала мне кое-что.

Движения щетки во рту замедляются. Что, черт подери, она ему сказала?

– Что она тебе рассказала? – вопрос, на который я действительно не хочу знать ответа, просто выскальзывает сквозь пасту и щетку.