Питер Бигл - День Олферта Даппера

• Название: День Олферта Даппера
• Автор: Питер Бигл
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

---

Что думал Надвигающийся Дождь об их встрече, доктор Даппер так и не узнал, да и не надеялся узнать. В самом деле, когда он спросил своего друга, есть ли в языке абенаки хотя бы слово для обозначения единорога, индеец сделал вид, что не понимает, и явно начал раздражаться, когда доктор попытался проявить настойчивость. В последующие дни абенаки заходил в поселок не так часто, а когда появлялся, был еще менее склонен к разговорам, нежели обычно. Доктору казалось, будто он чуть ли не отрешился от всего телесного, чтобы последовать в своем озадаченном сердце за чем-то, что ознаменовалось для него этим мгновением на лугу. Сам доктор, добрый (хотя и не особенно рьяный) нидерландский кальвинист, временами размышлял над тем, могут ли индейцы становиться святыми.

Хотя доктору и не хватало общества его друга, место Надвигающегося Дождя было в значительной степени занято всепоглощающим пламенным желанием еще раз увидеть единорога. Доктор ни с кем не обсуждал случившееся — во всяком случае, не с преподобным Кертли, который немедленно объявил бы его видение сатанинским наваждением. Также не мог доктор помыслить и о том, чтобы довериться школьному учителю Праути — этот был еще более ужасающе твердолобым, чем преподобный, который обладал по крайней мере неколебимой верой; для Праути же, как подозревал доктор Даппер, было бы достаточно малейшего намека на то, что вселенная устроена не так, как его учили, чтобы столкнуть его за край здравомыслия, в какое-нибудь квакерство или еще похуже. На совести доктора и так было много всего, помимо ответственности за разрушение шатких жизненных устоев школьного учителя.

Несомненно, в пользу доктора Даппера, а также в пользу того воздействия, какое оказали на него скромная жизнь и незамысловатые ценности Ноу-Поупери (или, возможно, здесь хватило молчаливого, загадочного укора Надвигающегося Дождя), говорит то, что ему ни разу не пришло в голову, какую огромную выгоду он мог бы извлечь из обладания живым единорогом или даже шкурой, волосом и рогом мертвой особи. Доктор всего лишь хотел увидеть его снова — и он понял, не задавая никому вопросов, как иногда получается знать такие вещи, что ему никогда не будет позволено увидеть его в одиночку. Было совершенно очевидно, что явление предназначалось в первую очередь не ему, но его мудрому и удивительно невинному спутнику Надвигающемуся Дождю из племени абенаки.

«Кого я знаю в этих диких землях, кто был бы так же мудр и невинен, кто заслуживал бы увидеть то, что случайно довелось увидеть мне? Со всеми их разговорами об Иисусе, со всеми их треклятыми бесконечными молитвами должен же найтись хоть кто-нибудь!»

И именно в этот момент, весной, к нему пришла Реморс Кертли. Он знал, что это должно случиться.

* * *

Ее привел к нему не грех, но совершенно законный повод, а именно: очередная ссора мятежного желудка ее мужа с очередным обедом из восьми блюд, как это было между ними заведено. Не будет ли доктор Даппер так добр посмотреть его?

Реморс Кертли не была красавицей, однако ее глаза обладали тем густым, мягким коричневым оттенком, какой можно видеть в сердцевине подсолнуха, а губы при ближайшем рассмотрении оказывались вовсе не такими тонкими, строгими и поджатыми, как это обычно выглядело со стороны… И вообще, она определенно подошла к нему ближе, чем могло считаться приличным для доброй замужней пуританки, и лишь с огромным и полным сожаления усилием воли доктор прогнал искушение и согласился вновь сопровождать ее к постели преподобного. Однако, пока он глядел в эти подсолнуховые глаза, ему в голову пришла мысль.

Ожидая, пока подействует настой диких трав — который, как он знал, должен был не только умиротворить подвергшийся неумеренной эксплуатации кишечник преподобного, но также и наслать на того крепкий сон, — доктор сообщил священнику:

— Боюсь, это была последняя порция лекарственных растений, которые я собрал с помощью моего языческого друга-абенаки. Завтра или послезавтра мне будет необходимо пуститься в путь, чтобы пополнить свои запасы, и я просил бы, чтобы вы позволили вашей жене меня сопровождать. Эти травы растут возле самой земли, а мои глаза уже не те что прежде.

Преподобный Кертли был глуп, но все же не настолько. Поскольку он уже давно убедил себя в благочестивой непривлекательности своей жены, главное его возражение против того, чтобы она провела день в компании доктора Даппера, касалось не того, что она будет там делать, но о чем могут подумать другие.

— Это будет выглядеть неуместно… неприлично, — протестовал он. — Наверняка можно выбрать кого-то другого, ребенка например, чтобы избежать домыслов?

Олферт Даппер горестно пожал плечами (насколько подобное вообще возможно):

— Малыши так редко могут распознать то, что мне нужно, — пожаловался он, — а те, кто старше, не могут увидеть. Миссис Реморс была бы идеальным вариантом, будучи столь, э-э, интимно знакома с нуждами вашего кишечника, а также с предписаниями по точному смешиванию и применению моих медикаментов. Впрочем, если вы все же предпочитаете, чтобы я нанял человека со стороны, потребуется по меньшей мере дать ему некоторые неизбежные разъяснения…

Приемы, работавшие в Амстердаме и Утрехте, сработали столь же безупречно и на Территории Сагадахок. Преподобный поспешно отрекся от этого предложения, заверив доктора Даппера, что он может воспользоваться помощью его благоверной в любой день, когда ему будет удобнее: точь-в-точь как если бы одалживал на время любимую лопату или лошадь. Доктор предложил следующий понедельник, и преподобный Кертли с радостью согласился. Мнения миссис Реморс Кертли никто не спросил, что, по всей видимости, нисколько ее не огорчило.

Когда в понедельник утром доктор Даппер подошел к дому священника, она ожидала его, одетая просто и невзрачно, словно какая-нибудь крестьянка. Не сказав почти ни слова, они тронулись в путь, придерживаясь маршрута, который позволил бы им не попасться на глаза кому-нибудь из поселян, решившему пораньше поработать в поле или возвращающемуся домой после ночи запретных утех и избегающему встречи с поселковым констеблем. Миссис Кертли едва ли могла сравниться с Надвигающимся Дождем в высматривании крохотных листочков, спрятавшихся среди зарослей крапивы или горстки диких ягод в бурьяне на месте заброшенного сада, однако она справлялась неплохо и без труда поспевала за доктором: ширина ее шага свидетельствовала о наличии более длинных ног, чем он позволял себе вообразить. Раз или два, когда он искоса бросал на нее взгляд, чтобы полюбоваться тем, как она, полузакрыв глаза, поднимает бледное лицо к теплому солнцу, она поворачивалась и отвечала ему неприметной улыбкой, какой, однако, он никогда прежде не видел на ее губах. Он подозревал, что, возможно, и никто не видел.

Казалось, она не замечала, что доктор потихоньку, незаметно заворачивает по широкой дуге обратно к небольшому лугу, где ему довелось повстречаться с чудом еще большим, нежели ее улыбка. Однако когда они добрались до края поляны — уже значительно более сухой, чем в прошлый раз, — и уселись рядышком на землю, чтобы подкрепиться сушеным мясом, сыром, ячменным хлебом и легким пивом, которые миссис Кертли припасла для полуденной трапезы, она поглядела поверх скатерти прямо в глаза доктору Дапперу и спокойно сказала:

— Я знаю это место. Ваши травы здесь не растут.

— Это так, мэм, — отозвался доктор, который всегда мог распознать момент, когда ложь была бесполезна. Это умение отличало его от большинства других адептов сего вкрадчивого искусства.

— Тогда зачем вы привели меня сюда? — Миссис Кертли говорила, не повышая голоса и не выказывая никаких признаков тревоги. Можно было бы подумать, что она задает этот вопрос из чистой вежливости, если бы не едва заметно расширенные зрачки.

— Здесь есть нечто, что мне чрезвычайно хотелось бы, чтобы вы увидели. — Доктор Даппер безмятежным кивком указал на еду, разложенную на скатерти между ними. — Прошу вас, наслаждайтесь трапезой, которую вы, очевидно приложив немало усилий, для нас приготовили… Нам нужно всего лишь немного подождать, дорогая миссис Кертли.

На самом деле, несмотря на всю уверенность его тона, доктор понятия не имел, появится ли единорог вообще. Он знал, что это был не призрак, не игра лунного света или его собственного ума (достаточно было поглядеть, как отреагировал на видение Надвигающийся Дождь, чтобы понять это), однако вернется ли он снова на тот же луг, и окажется ли древняя легенда правдивой… все это было чистой воды догадками, игрой — а Олферт Даппер в душе был самым что ни на есть азартным игроком, какой только рождался в Старом Свете или в Новом, в Утрехте или Ноу-Поупери. Запивая пивом мясо и сыр, он улыбнулся миссис Кертли, и та улыбнулась ему в ответ. И они стали ждать.

Между тем день был теплым, пиво превосходным, а едва слышное жужжание ранних комаров понемногу превратилось в колыбельную. Никогда в жизни доктор не признался бы в том, что спал, когда явился единорог; однако его разбудил тихий возглас Реморс Кертли, и открыв глаза, он увидел, что она стоит, прижав обе ладони к губам, а ее темный голландский чепец валяется на земле. До этого момента он ни разу не видел ее густые каштановые волосы распущенными.