Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

Во второй половине 70-х годов XX века наступил благодатный период разрядки международной напряженности. Как-то незаметно рухнул «железный занавес», и СССР начал открываться внешнему миру для плодотворного экономического и гуманитарного сотрудничества.

Исконные принципы царского и советского самодержавия: «Тащить и не пущать!»— перестали отвечать духу времени, и тов. Афанасьева довольно часто, иногда по два-три раза в неделю, стали вызывать на рабочие совещания в различные министерства и ведомства по вопросам «рассекречивания» конкретной экономической, военной и научно-технической информации. В соответствии с вверенной партией и правительством должностью ему приходилось не только высказывать свое мнение по существу дискутируемого вопроса, но также выслушивать и подробно конспектировать поступающие в адрес Главлита претензии и предложения. Иногда ему требовалось срочно, «на колене», составить какой-нибудь документ, быстро получить нужную справку или дельный совет. Айподов, айфонов и прочих гаджетов в то время еще не существовало, поэтому приходилось полагаться на «человеческий фактор». Обыкновенные большие начальники для работы с входящей информацией обзаводились штатными секретарями-референтами с приятной внешностью, хорошей памятью и разборчивым почерком. А необыкновенные, вроде тов. Афанасьева, старались приобщать к совещательной работе максимальное количество подчиненных из числа ведущих специалистов, чтобы те расширяли свой кругозор и заряжались чувством самоуважения и ответственности. Вот и сегодня незадолго до обеденного перерыва референта III управления Главлита тов. Павлова срочно вызвали в приемную тов.

Афанасьева, предупредив о возможной поездке вместе с шефом на совещание: то ли в ТАСС, то ли на Старую площадь. В просторной начальственной приемной вышеупомянутый Павлов застал двух посетителей, на одного из которых сразу обратил внимание, так как он был в военной форме и имел звание полковника ВВС. В руках у товарища полковника была газета «Красная звезда», которую он с волнением переминал в руках и весь вид его свидетельствовал о том, что он явно чем-то расстроен. Второй посетитель в элегантном светлом костюме с красивой папкой в руках, напротив, был невозмутим, так как по всей очевидности, откинувшись на спинку удобного кожаного кресла, дремал. С чувством радостного изумления Павлов узнал популярного кино-режиссера Эльдара Рязанова и вопросительно посмотрел на секретаря приемной Ольгу Ивановну Кныш — аккуратную и приятную женщину, немного за сорок. Улыбнувшись, она развела руками, и Павлов приготовился к неопределенно долгому ожиданию. Вообще-то в Советском Союзе проверку художественных фильмов осуществлял не Главлит, а художественный совет при Госкино, через который проходил весь сценарный портфель. Но дело в том, что тов.

Афанасьев в соответствии с партийным поручением входил в состав художественного совета Госкино в качестве представителя общественности, и от его авторитетного мнения во многом зависело одобрение и последующее утверждение той или иной киноработы. Не прошло и двух минут, как из кабинета шефа вышел худощавый седоватый мужчина за пятьдесят в сером английском твидовом костюме и быстро окинул посетителей приемной острым сканирующим взглядом, ждать доброты от которого — было бы глупо. Вслед за ним вышел сам шеф и проводил гостя даже не до дверей приемной, а до самого лифта, что по правилам чиновничьего этикета свидетельствовало об очень высоком градусе уважения. Вернувшись в приемную, тов. Афанасьев объявил посетителям, что принять их сегодня уже не сможет и попросил прийти во вторник на следующей неделе. Увидел страдающего Павлова, тов. Афанасьев схватил его за локоть, завел в начальственный кабинет, и попросил ровно через 15 минут быть на выходе возле его служебной машины. В интерьере кабинета, оформленного по правилам Фен-Шуя, по сравнению с тем, что Павлов видел ровно неделю тому назад, произошли некоторые изменения. Прежде перед большим совещательным столом висела копия картины И. Бродского «В. И. Ленин в Смольном», а теперь — копия портрета патрона всея КПСС Л.И. Брежнева кисти модного художника Ильи Глазунова. Довольно моложавый генсек был изображен с выражением тревоги и печали на суровом, потянутом томной поволокой, лице. А на книжном шкафу из настоящей карельской березы, вместившем все три издания «Большой Советской Энциклопедии» в количестве 144 томов, появилась бронзовая статуэтка совы, во все эпохи считавшаяся атрибутом красивой и обеспеченной жизни. «…Поедешь со мной в ТАСС на совещание. Никаких документов с собой брать не надобно. Только блокнот и перо. По дороге ненадолго остановимся и погуляем на свежем воздухе. Расскажу кое-что интересное», — завершил шеф свой монолог, показав при этом указательным пальцем на потолок. Данный жест означал, что у тов. Афанасьева к Павлову, кроме всего прочего, есть строго конфиденциальный разговор, исключающий возможность потусторонней прослушки.

* * *

Попав в тень зеленеющих лип, тов. Афанасьев демократично предложил Павлову «промочить горло», и повлек к недавно открывшемуся после обеденного перерыва киоску «Пиво и Воды». Они заняли очередь. Перед ними стояли, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, явно, в предвкушении освобождения от похмельного синдрома два типичных представителя московского ЖКХ в угрунтованной свинцовыми белилами и заляпанной разноцветной краской рабочей одежде. Маляры-штукатуры заказали по две бутылки «Жигулевского», рассчитались и, озираясь по сторонам, быстро удалились в неизвестном направлении.

— Рабочий класс! — иронически произнес Павлов, когда работяги отодвинулись от прилавка.

— Гегемон! — коротко отрезал тов. Афанасьев и обратился к полнотелой продавщице с подведенными бровями и ярко накрашенными губами:

— Нарзан есть?

— Нарзан, к сожалению, закончился — ответила продавщица и почему-то обиделась.

— Абрикосовая есть? — с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, осведомился Павлов.

— Немае абрикосовой, и никогда ее не завозили — днепропетровскими нотами пропела продавщица, невольно, раскрывая местность, где ее взрастили.

— А что, красуня, есть из минеральных вод? — вежливо и даже как-то участливо, перед этим зыркнув глазами и, показав Павлову кулак, обратился к продавщице тов. Афанасьев.

— Есть «Боржоми», но только не студеная — встрепенувшись, извиняющим тоном отозвалась продавщица, разглядев, наконец, солидного мужчину начальственного вида.

— Ну, как говорят в Украине, «захочеш пити — підійдеш до струмка». Подай дві пляшки. Здачі не треба. Тільки, будь ласка, відкрий їх і організуй нам справжні склянки, а не одноразові,— попросил продавщицу на ее родном языке тов. Афанасьев.

— Стаканы верните — совсем дружелюбно, получив бумажный рубль, заговорила продавщица, — и с громким хлопком открыла сначала одну, а потом вторую бутылку. Из-под крышек обильно хлынула белая пена. Дождавшись, когда вода успокоится, коллеги взяли с прилавка бутылки и стаканы и направились к свободной садовой скамейке. Отходя от киоска, они слышали, как продавщица недовольно проворчала: «Воно як трапиться: коли середа, а коли й п'ятниця! То и дело вадзічку абрикосовую спрашивают. А где я возьму ее, коли ее не завозят?» Ответственные сотрудники Главлита понимающе переглянулись, улыбнулись и уселись на скамейке, лицом к пруду и спиной к Бронной, предварительно подстелив под себя, чтобы не запачкать одежду коварной акриловой краской, имеющиеся в их распоряжении газеты: тов. Афанасьев — «Правду», Павлов — «Известия». Тотчас на асфальтовую дорожку перед ними спланировала стайка голубей и, перебирая красными лапками, приблизилась прямо к их ногам, явно, выпрашивая угощение. Тов. Афанасьев, забыв о номенклатурном статусе, резко наклонился и громко хлопнул в ладоши.

Голуби, испугавшись, отлетели, но недалеко, и продолжали с безопасного расстояния выжидать незнамо что: то ли приглашения к обеду, то ли еще более неприятного огорчения. Павлов, которому частенько приходилось стоять в очередях, не выдержал и рассказал свежий анекдот:

«Улица. Длиннющая очередь. В хвост очереди на всякий случай пристраивается еще один гражданин, и вступает в беседу с крайним:

— Чего дают?

— Говорят, Конан Дойля завезли.

— А это лучше, чем кримплен?

— Не знаю. Думаю, не взять ли на пробу две бутылки?»

Тов. Афанасьев в очередях стоял редко, — разве что в кремлевском буфете. Все заботы о домашнем хозяйстве лежали на его супруге Арише. Детей у них не было, внуков тоже. Соотечественников, впавших в состояния потребительского маразма, они оба не любили, и презрительно называли «куркулями» и «мещанами». В кандидатской диссертации на тему: «Образ мелкобуржуазного хама в творчестве А.П. Чехова», — тов. Афанасьев еще в те «застойные» годы очень своевременно отметил, что: «…Стремление некоторых несознательных граждан овладеть престижными вещами и услугами вопреки основному закону социализма: „От каждого по способности, каждому — по труду“, — равносильно тому, что они становятся не хозяевами, а рабами вещей, приобретаемых ими любыми средствами». Свежий анекдот тов. Афанасьев оценил, рассмеялся, но и в долгу не остался. Чтобы продемонстрировать знание аутентичного материала, он так опасно пошутил, что Павлов от смеха ужом чуть не сполз со скамейки: