Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь

• Название: О завтрашнем дне не беспокойтесь
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Цикл новелл, связанных одной сюжетной линией: разлукой и воссоединением братьев Павловых, родившихся 2 марта 1953 г. в московском родильном доме имени Грауэрмана сиамскими близнецами. Их срастание произошло в утробе матери в области позвоночника посредством «короткой трубчатой хрящевой связки между лопатками».

После успешной операции главврач роддома согласился передать одного из них на усыновление в приемную семью. Таким образом, братья-близнецы, названные одним именем и даже зарегистрированные под одной фамилией, жили и не тужили, пока одному из них судьба не нанесла жестокий удар, который громким эхом отозвался в жизни другого. События разворачиваются в реальном и виртуальном пространстве-времени, где прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в интеграле вечности, и описываются от лица всевидящего «электронного писателя» и трех друзей-программистов, которые пытаются разгадать тайну романного героя, совершившего удивительное путешествие по «петле времени». Published in Canada by Altaspera Publishing & Literatury Agency Inc. Продается здесь:

http://www.lulu.com/shop/nikolay-simonov/nikolay-simonov-o-zavtrashnem-dne-ne-bespokoites/paperback/product-21396373.html

---

— Ату его, ату! — кричали борзятники слева и справа, но псов почему-то придерживали. В этот момент Сергей Сергеевич увидел бежавшую наперерез зайцу борзую, которая, настигнув его, схватила за горло и задушила. Это была, как говорят охотники, «образцовая хватка по месту». «Ой, як добре! Як гарно! Ай да Ракета!», — обрадовались стременные, и стали слезать с седел. Сергей Сергеевич последовал их примеру. Один из парней отобрал зайца у собаки и, схватив обеими руками за задние лапы, понес к Сергею Сергеевичу.

— Який здоровенный зайця! Полпуда — не менее! — удивлялся и радовался он.

— Ту-ту! То-то! — протрубил в рог его брат-близнец и выхватил из-за пояса длинный нож с узким лезвием. Сергей Сергеевич осмотрел зайца и не знал, что надо сказать. Его смутил окрас зверя и его размеры. Зайцев-беляков он видел много раз, прогуливаясь зимой на лыжах, а затравленный заяц, явно принадлежал к другому виду. И он решил, что это, наверное, заяц-русак и терзался противоречивыми чувствами: жалости и охотничьего азарта.

— Дозвольте заколоть? — спросил его парень с длинным ножом, и Сергей Сергеевич махнул рукой, мол, делай все, как положено. Парень взял зайца за голову сзади, у шеи, и ударил кинжалом в грудь, а потом, перехватив за задние ноги, встряхнул вниз головою, чтобы сошла кровь. Затем он отрезал ему задние лапы. Что парень делал с зайцем потом, Сергей Сергеевич уже не видел, так как вступил в разговор с подскакавшим к нему борзятником:

— Это ты запустил Ракету?

— Так точно, ваше сиятельство! — бодро ответил борзятник — молодой мужчина с усиками, чем-то похожий на М.Ю. Лермонтова — и слез с лошади, намереваясь с помощью арапника (плети), навести порядок в своре борзых, которые, почуяв запах заячьей крови, пришли в состояние крайнего возбуждения: рычали, лаяли, прыгали и визжали. Сергей Сергеевич решил ему не мешать, и забрался на кобылу, которая оказалась на редкость смирной и послушной. Затем он огляделся по сторонам. Небо было пасмурным, предвещая обильный снегопад. К нему подъехал ловчий и почтительно выслушал его жалобу на ухудшающуюся погоду с намеком на досрочное прекращение псовой охоты. «Ничего, ваше сиятельство, авось, еще часа два погода продержится», — заверил его ловчий, а затем приказал борзятнику, которого назвал Тимофеем, следовать за барином, чтобы дать Ракете возможность передохнуть. Он мгновенно решил, что Тимофея надо как-то особо отметить и попросил ловчего, которого его стременные уважительно называли Петром Ивановичем, высказать по этому поводу свое мнение. Ловчий смутился, а потом, видно, набравшись храбрости, сообщил, что Тимофею очень нравится дочь барского садовника Светлана, и он намерен в самое ближайшее время просить у их сиятельства разрешения с нею обвенчаться. Сергей Сергеевич стопорнулся, но потом вспомнил, что без разрешения своих помещиков крепостные крестьяне даже не имели права жениться и выходить замуж. Дождавшись, когда стременные «заторочат» зайца, то есть привяжут его за ремешок сзади седла лошади «их сиятельства», которую они, хлопая по крупу, называли Мэри, охотники двинулись дальше — по тому же полю в направлении межевой лесополосы. Странно, но голова его была свободна от мыслей, и, в общем-то, от всяких идей по поводу происходящего. И тогда он мысленно призвал на помощь Магистра Рога. В тот же миг он услышал откуда-то сверху знакомый дребезжащий голос:

— Не имею права на эту тему с вами говорить напрямую, но могу кое-что подсказать, например:

«Je passarai sur cette terre,
Toujours reveur et solitaire,
Sans que personne m'ait connu.
Ce n'est qu'au bout de ma carriere,
Que par un grand trait de lumiere
On verra ce qu'on a perdu».

— Что это? — удивился Сергей Сергеевич, без труда справившись с переводом:

«Земным путем сойти до срока,
Медлительно и одиноко,
Не узнанным при свете дня,—
Но там, где небо тьмой одето,
В конце пути по вспышке света
Вы опознаете меня».

— Это — ваши стихи, написанные в минуту меланхолии, причем, там, где писать ничего не надобно. От того, наверное, вы и ничего не помните — сказал Магистр Рога и издевательски засмеялся. «Поскорее бы найти открытый огонь, чтобы избавиться от этого наваждения», — подумал Сергей Сергеевич, упрекая себя за то, что не сделал этого до того, как сел на лошадь, чтобы поучаствовать в псовой охоте. За лесополосой начиналось второе поле. Снег не смог засыпать высокие, почти до колена, сухие стебли травы, и поле казалось покрытой серой вуалью белой пустыней. Местность имела слабый, едва заметный подъем. Здесь-то и должна была начаться настоящая потеха с участием выжлятников и своры гончих собак. Еще при приближении к лесополосе он слышал, что где-то неподалеку идет гон: истошно лают собаки, кричат (порскают) люди и трубят рога. Потом он услышал ружейный выстрел. Постепенно затихая, звуки гона сошли со слуха.

Однако вскоре гон послышался вновь, лай собак звучал всё сильнее и был суматошлив и визглив, не умолкая ни на ми-нуту. И опять все стихло. Борзятники двигались неспешно, развернутым фронтом метрах в ста друг от друга, держа борзых на сворах. Сергей Сергеевич со своими стременными по-прежнему находился в центре и не мог не налюбоваться злой скачкой собак и их ловкостью. На пригорке показался всадник на гнедом коне, в черной одежде с серебряным шитьем и поскакал навстречу Сергею Сергеевичу. Сопровождающие его стременные остановились, и он тоже последовал их примеру.

— Це ж Данила!? — с удивлением воскликнул стременной слева.

— Мабуть что-то неладное?! — встревожился стременной справа. Через две — три минуты всадник, которого стременные назвали Данилой, на сильных рысях подскакал к Сергею Сергеевичу, вздыбив взмыленную лошадь, остановился, спрыгнул с седла, взял лошадь под уздцы, поклонился в пояс и со словами: «Беда, барин, беда!», — начал доклад. Вначале Сергей Сергеевич ничего не понял, а поняв, не поверил. Доезжачий Данила — совершенно трезвый худощавый мужчина среднего возраста — утверждал, что вместо волка выжлятники выгнали из Верхнего оврага вовкулака — «людину-перевертеня, що має надприродну здатність перевтілюватися у вовка». Волчье логово было отыскано так определенно и точно, что Данила сразу набросил на него всю свору гончих, намереваясь выгнать серого разбойника в поле навстречу борзятникам. Первыми на волка, у которого оказалась невероятно длинная морда и челюсти с огромными клыками, набросились старые собаки, но повалить его не смогли. И тогда Данила выстрелил в волка из ружья картечью, полагая, что, почуяв запах крови, гончие еще злобнее его возьмут. Но раненый волк к его страху и удивлению стал превращаться в человека. Даже собаки испугались так, что разбежались, кто куда, и их с трудом удалось сбить в свору. Раненый вовкулак, изрыгая проклятья, выбрался из оврага и побрел по полю, оставляя за собой кровавый след, но отошел недалеко, и упал. К ним подскакал ловчий, встревоженный появлением доезжачего, и Данила повторил для него свой рассказ. Ловчий, выслушав столь экстраординарное сообщение, попросил у барина разрешение протрубить в рог, чтобы объявить прекращение охоты и общий сбор.

Сергей Сергеевич не возражал. После этого он вместе с ловчим, доезжачим и двумя стременными полным карьером поскакали к месту происшествия. Два десятка гончих стояли в тесном кружке под надзором четырех выжлятников, одетых в красные куртки, отороченные мехом, и синие шаровары с лампасами. В центре круга, еще подавая признаки жизни, уткнувшись лицом в снег, лежал человек, весь обросший густой волчьей шерстью. «Кто сей человек? Знает ли кто?», — спросил Сергей Сергеевич у Данилы, когда они спешились и подошли посмотреть на оборотня. В этот момент оборотень попытался приподняться, опершись на передние конечности, причем, правая конечность была определенно человеческой, а левая так и осталась волчьей. Сколько ненависти, злобы, тоски и страха было в его взгляде! Люди и собаки с опаской отодвинулись от него на безопасное расстояние. Выжлятники крестились и шепотом читали молитвы, собаки скулили и повизгивали. Данила в ответ на вопрос Сергея Сергеевича о личности оборотня только развел руками, мол, никто не знает, кто он таков. «Цю людину конкретніше вперше бачим», — подтвердил его слова пожилой казак с широкой черной бородой. Оборотень или, по-научному, ликантроп был тощий, длинный, удивительно узкоплечий, с маленькой круглой головой на тонкой шее.

Уши его были заострены, изо рта выпирали клыки. В боку у оборотня, куда попал заряд картечи, зияла ужасная рана; похоже, была разорвана селезенка и Бог знает, что еще. По-видимому, были повреждены и крупные артерии. По-хорошему его бы следовало добить, чтобы он не мучился, но как потом доказать, что это — не человекоубийство? Как ученый-биофизик, Сергей Сергеевич был склонен считать, что явление оборотничества каким-то образом связано с клеточным психокинезом, который проявляется при высшей телепатической связи между человеком и животным. На молекулярном уровне человек имеет так много общего с животными, что при определенных условиях может входить в них и принимать их тело и облик. Идентификация настолько сильна, что любое повреждение, полученное животным в то время, как его контролирует человек-оборотень, приводит к обратному превращению. Люди ждали от него распоряжений, и ему ничего не оставалось делать, как попросить прислать сюда поскорее доктора, а если нет доктора, то местного батюшку или отца диакона и, обязательно, кого-нибудь из дворовых с лопатами, чтобы вырыть могилу и предать оборотня земле. Данила в ответ возразил, что, вообще-то, оборотней не хоронят, а сжигают, и тогда он попросил заодно взять с собой и топоры, чтобы нарубить дров для погребального костра. Борзятники, подоспевшие к месту происшествия, по приказу ловчего развернулись и отправились в имение. С непривычки от верховой езды побаливала спина, и Сергей Сергеевич решил немного походить, чтобы размяться, да и сердечко было бы неплохо заставить стучать строго по кардиограмме. Его смирную кобылу английской породы держали под уздцы стременные, одного из которых, как он успел запомнить, когда они переговаривались с выжлятниками, звали Миколой, а второго Грицко. Стременные были сильно испуганы, и он постарался их успокоить, объявив им о том, что оборотень, это — не дьявол, а загадка природы, от которой вреда не больше, чем от бешеной собаки. Хлопцы ему поверили, перестали шептать молитвы и креститься, а занялись делом: стреножить лошадей. Сергей Сергеевич пытался изгнать шок и тревогу, заняв мозг рутинными действиями. Пошарив в карманах заячьего полушубка — очень легкого и удобного, он нашел носовой платок, глиняную трубку и кисет с табаком. Затем он расстегнул полушубок и обыскал карманы суконной куртки, в одном из которых он нащупал похожие на луковицу карманные серебряные часы, вынул и нажал на кнопку. Заиграла музыка, крышка открылась, и он рассмотрел циферблат с римскими цифрами. Часы показывали четверть одиннадцатого. Узнав текущее время, ему сразу же захотелось выяснить, кто он таков: князь, барон, граф? — а также свою новую фамилию, имя и отчество.