Анетта Пент - Привыкнуть друг к другу можно и без слов это совсем не долго

• Название: Привыкнуть друг к другу можно и без слов это совсем не долго
• Автор: Анетта Пент
• Издательство: «Текст»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7516-0988-7

УДК 821.112.2

ББК 84(4Гем)

П25

Перевод данной книги был поддержан грантом

Немецкого культурного центра им. Гёте (Института им. Гёте),

финансируемого Министерством иностранных дел Германии

Пент А.

Привыкнуть друг к другу можно и без слов это совсем не долго:

Рассказы / Анетта Пент; Пер. с нем. — М.: Текст, 2011. - 157 [3] с.

ISBN 978-5-7516-0988-7

По масштабу дарования А. Пент можно сравнить с Мюриэл Спарк. Ее откровенная лиричная проза едва ли оставит кого-нибудь равнодушным. Небольшой рассказ Пент уже выходил в сборнике «Минуя границы», посвященном падению Берлинской стены, однако по-настоящему ее талант раскрывается лишь в этой книге. В 2002 году Пент стала лауреатом Премии Ингеборг Бахман, в 2009 году ей была присуждена Премия Итало Свево.

Язык Анетты Пент достигает глубокой, истинной лаконичности, вибрирует от внутреннего напряжения, от артикулируемого молчания.

«Цайт»

© by Piper Verlag Gmbh, München 2010

© «Текст», издание на русском языке, 2011

---

Катрина

(Перевод М. Сафоновой) 

Будем ставить мюзикл, пообещала учительница музыки. С софитами и всем, что полагается. На Рождество. Если каждый постарается, мы справимся.

Вокруг воодушевленно зашумели. Берни будет младенцем Иисусом, вопит Тони, больше он все равно ничего не умеет. Приласкай меня, Мария, выкрикивает кто-то, я буду твоим Иосифом. Катрина держит ручку как микрофон и поет низким, хриплым голосом. Уно со всей силы барабанит по столу до тех пор, пока воспитательница не берет его за руки. Успокойтесь. Так ничего не получится. Я распределю роли. У нас будет хор и музыкальная группа. Будем репетировать три недели. Нам предстоит серьезная работа, друзья.

Чур не отлынивать, кричит Катрина в столовой, это всех касается, и тебя тоже, Макс. Она размазывает картофельное пюре по затылку Макса, а когда тот собирается закричать, сует ему в рот салфетку. Нам предстоит серьезная работа, друзья. Воспитатель поворачивается к ней, но она уже снова склоняется над тарелкой и водит пальцем по пюре.

А вечером, когда жалюзи скрывают свет фонарей и ночные вопли Берни постепенно стихают, она вытаскивает из ящика стола наполовину обгоревшую свечку и зажигает ее на подоконнике. Молитвенно сцепляет пальцы и закрывает глаза. Эта свечка для тебя, говорит она тихо, если мне дадут сыграть Марию. Тогда я каждый вечер буду ее зажигать. Прости меня за Макса. Аминь. Потом быстро, пока не сработала противопожарная сигнализация, открывает окно. Когда ночной дежурный просовывает голову в дверь и принюхивается, Катрина уже спокойно лежит лицом к стене.

Пока учительница музыки раздает роли, в актовом зале все молчат. Она перечисляет хористов, потом пастухов, королей и их свиту. Ханнес будет волхвом Мельхиором. Он улыбается, хотя кто-то сзади плюет ему в ухо. Есть еще хозяева постоялого двора, ангелы и толпа. Императора Августа сыграет сам директор школы. Катрина засовывает руки в рукава, как в муфту, и скрещивает пальцы. На роль Иосифа, учительница отрывает взгляд от списка, я предлагаю Макса. Наступает полная тишина. Глаза Макса округляются. Ты хорошо поешь, говорит учительница. Кто-то шипит: зато он хромой. Он и до яслей-то не доковыляет. У тебя есть целый день на то, чтобы подумать, продолжает учительница. Иосиф, дорогой Иосиф мой, горланят с заднего ряда. Мы можем все отменить, если не будете сидеть спокойно, устало говорит учительница.

Катрина вертит головой, зажатой между сведенными лопатками, и смотрит вдоль рядов: ноги болтаются, пальцы дергаются, одна шаркает ботинками, другой бьется затылком о спинку кресла. Гудение и пыхтение переполняют группу, даже если никто не говорит. Мы просто не можем сидеть спокойно, думает Катрина, даже если захотим.

Линн будет Марией, слышит она голос учительницы, конечно, если она не против.

Линн, тихая, худенькая девочка с заднего ряда, встает и растерянно вскидывает руки. Катрина на мгновенье закрывает глаза. Я слишком кривая, думает она, кривая Мария им не нужна. Потом резко поворачивается к Линн и кричит: Мария с палкой, класс! По рядам пробегает смешок. Учительница музыки резко бросает список на стол, поворачивается и выходит из зала.

В учительской ее окружают коллеги. Некоторые треплют по плечу и обещают поддержку, но большинство готово тут же отказаться от мюзикла. Ты надорвешься, говорит учитель труда, только изведешь себя, и все равно ничего не получится. В этой школе надо смотреть на вещи реалистично, подхватывают другие. Здесь звезд с неба не хватают, высоко взлетишь — больно падать. А для детей это вообще слишком сложно.

Но репетиции начинаются. В первый же день Линн и Макс обнаружили, что кто-то исчеркал их тетради, прилепил к их столам жвачку и подбросил презерватив в комнату для репетиций. Линн кусает тонкие губы и смотрит на Макса. А тот, съежившись, сидит в своей инвалидной коляске и ни капли не похож на Иосифа. Ему стыдно, им обоим стыдно. Но они знают: в мюзикле у них главные роли и за это придется платить. И они заплатят, но зато потом будут стоять на сцене и петь. Линн берет презерватив кончиками пальцев и бросает его в мусорное ведро. Макс отводит глаза.

Хор быстро разучил все песни. В мастерской шьют костюмы. Макс и Линн репетируют отдельно и уже нет-нет да отрывают глаза от нот. Если будете смотреть на свои ботинки, то и пытаться не стоит, кричит учительница музыки. У вас будет публика, зрители, которые хотят вас услышать, поймите же наконец. Линн поднимается со стула. Учительница хочет, чтобы она пела стоя. Но держаться прямо, опираясь на палку, не так уж легко. Макс тоже старается расправить плечи, чтобы освободить пространство для звука. Ведь учительница говорит, у него красивый голос, серебристый, и Макс улыбается.

Катрина сидит между двумя электрогитарами и Удо и в нетерпении теребит бубен. Удо бьет в ударные с такой силой, что учительнице музыки приходится забрать у него палочки. Первая песня Марии, кричит учительница. Гитары играют вступление. Что это за инструмент такой, бубен, бормочет Катрина, это же просто смешно. Один из воспитателей наклоняется к ней и подмигивает, come on, baby. Катрина широко раскрывает глаза и выпячивает губы — ее излюбленная гримаса, которой во время прогулок она пугает прохожих.

Как она выглядит, ей известно. В душевой висит зеркало, в которое можно рассмотреть себя с головы до пят. Воспитательница время от времени заставляет Катрину в него смотреться. Ты ведь должна знать, как ты выглядишь, говорит она мягко и подталкивает Катрину к зеркалу, здесь скрывать нечего. Катрина сопротивляется, хочет спрятаться за руки воспитательницы, но та крепко держит ее сзади и прижимается лицом к ее плечу, так что их виски почти соприкасаются. Видишь, у меня тоже есть недостатки, она проводит рукой по складкам на шее и морщит лоб.

Катрина чувствует запах ее духов и чего-то терпкого. Она поднимает взгляд и видит себя в объятьях воспитательницы: упрямая физиономия, лицо зажато между лопатками, слишком короткие руки, скривленная фигура. Она вырывается, корчит привычную гримасу и кричит: мне что, больше делать нечего, как тут с вами прыщи считать.

Пока остальные в своих комнатах наводят красоту перед большой общей дискотекой, Катрина сидит в группе перед телевизором и ест шоколад. До ужина нельзя, бросает на бегу воспитательница. Но остановиться и забрать шоколадку некогда, там, в комнатах, нужна ее помощь. Катрина вытирает измазанные руки о свитер. Теперь он в уродливых, грязно-коричневых разводах.

Но так ты пойти не можешь, говорит Хелен и разглаживает свою длинную, до пят, юбку. Она надела ее, чтобы никто не увидел каркасы для ног. А я и не хочу, отрезает Катрина, и ее взгляд блуждает по шаткой фигуре Хелен. А ты думаешь, что выглядишь классно? Конечно, упрямо бросает Хелен. Но когда поворачивается, чтобы уйти, вжатые плечи выдают ее. Катрина знает, что попала в точку.

На стоянку перед актовым залом въезжают автобусы с теми, другими. В дни перед дискотекой все нервничают, и у воспитателей полно работы. Прятаться нет никакого смысла, говорят они, другие тоже боятся, тоже многого не умеют. Они только выглядят так, будто им принадлежит мир.

Да, именно так они и выглядят. Свободные брюки сидят небрежно, шнурки на кроссовках не затянуты. Кто в свободных футболках, кто в узких топах. Все свежевыстиранное, пахнет хорошим порошком и зимним воздухом. Гибкие, пластичные, они идут по фойе группами, как будто знают друг друга целую вечность, хотя здесь строго следят за тем, чтобы все были тщательно перемешаны. В актовом зале они прислоняются к колоннам, рассаживаются на ступенях. У некоторых с собой маленькие резиновые мячики. Они швыряют ими друг в друга, а потом засовывают обратно в карманы, из которых торчат сигареты. Курить, конечно, строжайше запрещено. Зато «Фанты», апельсинового сока и арахиса сколько душе угодно. Это должно разрядить обстановку. Они горстями забрасывают арахис в рот, шаркают кроссовками и ждут, когда наконец заиграет музыка. Эта тишина уже надоела. Они высокие, они привлекательные. Когда они танцуют, поневоле отводишь глаза, чтобы не лопнуть от зависти.

Те, кто не танцует, сидят с краю и смотрят в сторону. Воспитатели берут дело в свои руки и выкатывают на танцпол первые коляски. Но те, другие, расступаются, сбиваются в угол и танцуют в своем кругу. С колясками танцуют воспитатели. А если ты на костылях или с палкой, то о танцах нечего и думать. К колонне тоже не прислонишься и никого не обнимешь. Просто руки заняты. Воспитатели раздают апельсиновый сок, придумывают темы для разговоров. Замелькала светомузыка. Некоторые из тех, других, стоят с краю и смотрят на танцующие инвалидные коляски, остальные курят на улице.

Катрина по-прежнему отрешенно сидит перед телевизором. Дверь распахивается, это вернулась Хелен. Ну что, классного парня нашла, бормочет Катрина.