Равиль Бухараев - История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

• Название: История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
• Автор: Равиль Бухараев
• Жанр: Религия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-90670-503-7

Эта книга – уникальное и увлекательное историческое исследование, написанное в форме непринужденной беседы с любопытным и любознательным читателем, которого интересует история цивилизаций, мировоззрений и религиозных верований.

Когда, как и почему – без огня и меча, без военных завоеваний исламское учение продвинулось так далеко на север, в районы среднего Поволжья, в Булгарское, а потом и Казанское царство. Эта книга поначалу была написана Равилем Бухараевым на английском языке и издана в Англии. Но потом известный писатель, поэт и историк Равиль Бухараев, который занимался историческими изысканиями в области исламской истории и культуры много лет, интерпретировал и переработал ее с учетом восприятия этой темы внутри России на основе исчерпывающего исследования многочисленных иноязычных источников, а также личного опыта. Английский вариант этой книги рекомендован для изучения в университетах некоторых англоязычных стран. В книгу также вошли впервые выполненные Равилем Бухараевым переводы на русский из поэзии Золотой Орды.

---

«в эпоху Аббасидов положение клиентов значительно изменилось к лучшему. В IX и X веках, когда видную политическую роль могли играть даже лица, являвшиеся по своему социальному положению рабами, положение клиента уже ни в коем случае не могло быть унизительным, особенно если его патроном был какой-нибудь знатный вельможа, а тем более сам халиф[102]».

Ибн Фадлан ко времени своего путешествия в Булгар был, скорее всего, уже зрелым, хотя и нестарым еще человеком. Так что его молодость приходилась, скорее всего, на последнее десятилетие IX века, когда у власти стоял халиф ал-Мутадид, который занимал пост повелителя правоверных с 892 по 902 год. В годы правления следующего халифа, ал-Муктафи (902–908), один из новообращенных греков Лев командовал целым рядом мусульманских морских рейдов на берега Византии во главе флотилии из 54 военных судов[103]. О положении «мавали» в это период И. М. Фильштинский в своей книге «История арабов и Халифата, 750-1517» говорит:

«Еще предшественники ал-Мутадида завели обыкновение привлекать на государственную службу образованных людей из числа перешедших в ислам христиан. Например, ал-Муваффак (брат предыдущего халифа и фактический руководитель государства) принял на службу некоего Саида ибн Махлада из христиан-несторианцев, который потянул за собой множество катибов (писцов) из числа его бывших единоверцев. И хотя через некоторое время Саид ибн Махлад был отстранен от должности за какие-то провинности, традиция привлечения на государственную службу иноверцев сохранялась. Особенно часто их использовали тюркские эмиры, не страдавшие чрезмерным религиозным пуританизмом и ценившие опытных катибов[104]».

То, что выбор секретаря посольства пал на ибн Фадлана, говорит как об уровне доверия ему со стороны багдадского правительства, так и о его мастерском владении пером, которое очевидно всякому, кто читает его путевой отчет. Если он и был новообращенным, что нельзя считать научно доказанным фактом, то его обращение свершилось, видимо, очень рано, так как на страницах своих путевых заметок он выступает как истый мусульманин, который не только знает ислам, но и умеет объяснить свою веру другим людям. Что же касается его возможного греческого происхождения, то и в этом нет ничего удивительного, поскольку сам правящий халиф ал-Муктадир был сыном гречанки, так же, как и другой халиф, ал-Мустакфи (944–946), тогда как мать следующего после ал-Мустакфи халифа, ал-Мути (946–974), была славянкой.

Если ибн Фадлан действительно был греком хотя бы отчасти, то царственная мать ал-Муктадира, влиятельная Шагиб-Саида, вполне могла оказывать ему особое покровительство.

Но каково бы ни было в действительности происхождение ибн Фадлана, судьба ему выпала не из легких. Аббасидский Халифат уже приближался к своему закату, и это отражалось как на политической стабильности внутри великой мусульманской империи, так и на личностях халифов X века.

Халиф ал-Муктадир Биллах взошел на багдадский трон еще ребенком в атмосфере дворцовых интриг и заговоров. Как говорит А. Мец,

«это был тринадцатилетний малчик, вся радость жизни для которого заключалась в том, что его избавили от необходимости ходить в школу[105]».

Вначале от его имени Халифатом правил опекунский совет, в который входили его мать-гречанка Шагиб, один из дядей и несколько главных сановников государства. Как писали современники, правление халифа ал-Муктадира было разрушительным для государства, и все достижения двух его предшественников были сведены на нет дворцовыми интригами и финансовыми махинациями.

О годах правления ал-Муктадира писал великий историк Ат-Табари, однако его описание завершается на 302/915 году. Хроника времен ал-Муктадира была продолжена андалусским историком Гарибом бин Саадом из Кордовы, который довел ее до 932 года, будучи, как говорит автор книги «Армии халифов» Хью Кеннеди, «поразительно хорошо осведомленным» для человека, который жил так далеко от Багдада. Наконец, полная история ал-Муктадира была написана сто лет спустя Абу Али Мискавайхом, который пользовался чрезвычайно достоверными данными и, как пишет Хью Кеннеди, в его хронике:

«есть свои герои, свои злодеи и ясная философия управления государством. Главным героем является Али ибн Иса, «хороший везир», классический образец компетентного, честного, богобоязненного и прямого администратора. Вместе с ним положительным персонажем выступает его главный союзник Мунис ал-Хадим (евнух), который опять же изображается компетентным, честным и верным халифу человеком. С другой стороны выступает целая злодейская галерея неумных, бесчестных, некомпетентных и порочных персонажей, которые приводит к краху не только самих себя, но и весь Аббасидский Халифат. Халиф изображен как слабый, жестокий и предельно эгоистичный человек, которым командуют его мать и его гарем. И наконец, в хронике верховодит, как сам «князь тьмы», везир Али бин Мухаммед бин ал-Фурат, аристократичный, образованный и щедрый, великолепный администратор, однако он совершенно неспособен укротить собственные честолюбие и жадность, а заодно и непомерные амбиции своего сына ал-Мухассина[106]».

Одним из самых влиятельных лиц в этот период действительно был могущественный визирь Али ибн ал Фурат, который занимал эту должность трижды и отдал своим двум сыновьям управление финансами западной и восточной частей Халифата. Он, в конце концов, был казнен в результате политических интриг своих соперников в 924 году – уже после возвращения ибн Фадлана с Волги. Этот 924 год был ознаменован еще одним неприятным событием. Бесчинствующие на юге Халифата карматы напали на караван с паломниками, направлявшимися в Мекку, и жители Багдада проявили такое возмущение недееспособностью властей, что ал-Муктадир был вынужден передать реальную власть в государстве знаменитому тюркскому полководцу, евнуху Мунису, который был до этого удален из столицы все тем же визирем Али ибн ал Фуратом. Мунис, в свою очередь, в последний раз отстранил от власти всесильного в прошлом визиря, а затем совершил ряд победоносных кампаний, защищая Багдад от карматов и воюя с армией Фатимидов в Египте.

С возвеличением Муниса власть в Халифате окончательно перешла к тюркской военной элите, и халиф стал игрушкой в руках Муниса и его тюркской гвардии. В 929 году, в результате поддержанного Мунисом дворцового заговора, сопровождаемого народной смутой, ал-Муктадир был ненадолго свергнут с трона, но сумел восстановить свою власть. Однако в 932 году Мунис уже открыто выступил против него, и незадачливый халиф погиб в сражении с войсками узурпаторов трона. А. Мец дает ал-Муктадиру как государственному деятелю весьма нелестную оценку, во всяком случае, по сравнению с его великими предшественниками, Харун ал-Рашидом, ал-Мамуном, ал-Васиком и другими аббасидскими халифами IX века:

«Почти двадцать пять лет просидел ал-Муктадир на троне, всего лишь дважды на каких-нибудь один-два дня свергаемый восстаниями, но все время под сенью неусыпной опеки своей матери. Принужденный своим окружением, он против ее воли и своего желания предпринял свой единственный военный поход, где сам пал в суматохе сражения. Голова его была отсечена, и все одежды, в том числе плащ пророка, были сорваны с тела, так что какой-то солдат из сострадания бросил на него охапку травы, чтобы прикрыть наготу. Был он коренастым, скорее низкорослым, с кожей «цвета жемчуга», глаза у него были маленькие, но с большими зрачками; красивое лицо обрамляла роскошная рыжеватая борода. Все рассказы свидетельствуют о его великом добродушии. Когда везир как-то доложил ему, что он ежемесячно выплачивает по 300 динаров за мускус по статье бюджета «кухонные расходы», а халиф получает разве только самую малость в печенье (хушк нанадж), то халиф рассмеялся и запретил везиру вычеркивать эту статью расходов, говоря при этом: «Может быть, люди используют эти деньги на необходимые им издержки?» К тому же он был пьяница[107]».

На последнем замечании А. Меца, которое А. П. Ковалевский дополняет тем, что ал-Муктадира «редко можно было видеть в трезвом состоянии», и он «даже велел выбить медаль, на которой был изображен пьющим и играющим на струнном инструменте[108]», нужно остановиться чуть подробнее. По всей книге Адама Меца, да и не только в ней одной, встречаются упоминания о пьянстве в Халифате. Мы не станем отрицать, что подобные случаи в мусульманской империи бывали, так как мусульманское государство никогда не было государством святых, особенно с того момента, когда аскетическая демократия времен первых праведных халифов после смерти Али и воцарении Муавии I в 661 году сменилась в Халифате наследственной монархией.

Уже одно то, что верховная религиозная власть стала передаваться – вопреки требованиям праведности и верности духу ислама – попросту от отца к сыну, серьезно, хотя поначалу и не очень заметно, сместило акценты в сторону преимуществ мирского могущества. Последующие Омеййядские халифы уже не обладали ни прозорливостью, ни опытом, ни чувством справедливости, которыми обладал основатель династии Муавия I. Он все же был одним из первых мусульман, зарождающаяся вера которых не только освящалась, но и просвещалась присутствием самого Пророка.