Мэри Уэсли - Опыт воображения

• Название: Опыт воображения
• Автор: Мэри Уэсли
• Издательство: АО „Издательство «Новости»“
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7020-0943-6

Два столь разных по сюжету любовных романа отличают глубокое проникновение автора в психологию героев, тонкое и эмоциональное описание их чувств и страстей, сложных житейских коллизий.

* * *

Преуспевающий издатель Сильвестр Уайкс мельком увидел Джулию Пайпер из окна поезда, и образ молодой миловидной женщины, столь не похожей на бросившую его жену-мещанку, глубоко запечатлелся в его сознании. Джулия, пережившая неудачный брак, а затем и подлинное горе — гибель сына, ушла в себя, отгородилась от людей. По случайному стечению обстоятельств она устраивается приходящей горничной в дом Сильвестра. А тот, оставляя ей по утрам записки с поручениями, не подозревает, что его новая прислуга и есть та самая женщина, которую он не может забыть. Однажды он находит ее спящей в своем доме…

---

— Ах, мама, — воскликнул он, — если бы ты была жива, я бы тебе пожаловался, что ты подала мне идею, которая теперь сидит в голове как заноза и не дает мне покоя.

Вспомнив мать, Сильвестр поднялся из-за стола и заходил по комнате. „Опиши все это, а я потом почитаю, — сказала она тогда. — Пиши все как есть — абсолютную правду. Тебе это облегчит работу, а меня, возможно, заставит посмеяться. Изложи свои переживания — и у тебя будет роман. Мне всегда хотелось, чтобы ты стал писателем. И не опускай руки!“ А вот от того, что ему говорила Цилия, у него действительно опускались руки. Матери понравился его роман, вспомнил Сильвестр, подойдя к книжным полкам; она смеялась и плакала, читая его. Только она знала, что все написанное в нем было правдой, любое художественное произведение в определенном смысле и в определенной степени всегда автобиографично.

Он вытащил было из стоявших на полке книг свое единственное и не очень объемистое творение и тут же раздраженно запихнул обратно. „Мне нужно было посвятить его матери, — подумал он. — Проклятая Цилия, — ругнулся он, — кто пожелает читать о том, как мужчина страстно влюбляется в чужую жену, а она в него, как претерпевает он боль и потрясения, связанные с ее разводом (поскольку и в наше время не слишком приятно, когда тебя называют соответчиком), как после этого он женится на ней, а она вскоре возвращается к своему первому мужу, забрав с собой все свои пожитки и прихватив в виде добычи порядочную кучу вещей, принадлежавших ее мужу номер два“.

— Мне очень нравились эти ложки, — огорченно сказал вслух Сильвестр. Потом, решив, что мать нашла бы это весьма забавным, он хохотнул и сказал: — Спасибо, ма. Писать правду о Цилии — значит оказывать ей слишком большую честь. Я лучше посвящу этот роман тебе.

Почувствовав, что голоден, он прошел на кухню и сделал себе бутерброд с холодным ростбифом, купленным в закусочной по дороге домой. Размышляя о Цилии, он намазал мясо горчицей и налил в стакан свежую порцию виски. Прихлебывая его, он взглянул на блокнот, в котором уборщица писала ему свои записки. На этот раз их было две. В первой было сказано: „Надо купить туалетное мыло“. Во второй без обиняков заявлено: „Ваш сад нуждается в нежности, любви и заботе“.

Жуя бутерброд, Сильвестр вернулся в гостиную, посмотрел в окно и убедился, что сад действительно требовал внимания — он был в полном беспорядке. Среди клочков бумаги, засохших листьев, зарослей одуванчиков и гниющих стеблей посаженных в прошлом году однолетников торчал противный, жеманно улыбающийся купидон — имитация скульптуры эпохи Ренессанса. Его гипсовые крылья выцвели и потрескались, а глупое лицо было порядном загажено птицами. Когда Цилия устанавливала его там, не обошлось без сердитых слов и даже слез. За время их краткой совместной жизни она, однако, поняла, что этот купидон не подойдет к обстановке доме Эндрю Баттерсби, и оставила его разваливаться в саду Сильвестра, как оставила после себя запах духов „Возбуждение“, который так успешно извела эта замечательная миссис Пайпер.

— Наконец-то я с тобой разделаюсь! — сказал Сильвестр, вышел в сад, отвинтил от пьедестала жеманного херувима, пронес его через весь дом к выходу и выбросил в мусорный ящик.

Вернувшись на кухню, он написал в блокноте: „Буду благодарен за любые конкретные предложения о нежности, любви и заботе по отношению к саду“. Скорее всего, подумал Сильвестр, доедая бутерброд, достопочтенная миссис Пайпер предложит ему нанять какого-нибудь честного и крепкого пенсионера или безработную знаменитость. Не исключено, что миссис Пайпер и угловой магазин связывали какие-то взаимные обязательства, касающиеся трудоустройства бедняков. Он, конечно, будет платить наличными, так же как и самой миссис Пайпер, ловко обводя таким образом вокруг пальца Налоговое управление. А скорее всего, подумал Сильвестр, уважаемая миссис Пайпер уже имеет кого-то в виду: например, мужа или зятя, которые будут рады получить работу. А иначе, с какой стати ей понадобилось обращать внимание на его заброшенный сад?

ГЛАВА 11

Выйдя из дома Сильвестра, Ребенка старалась убедить себя, что никакого отпора она от него вовсе и не получала. Он сильно изменился; это уже совсем не тот Сильвестр, с которым она когда-то работала. „И все из-за проклятой Цилии! До того как они поженились, он на меня во всем полагался, называл своей „надежной Ребеккой“. В офисе меня поэтому и прозвали „НР“. Если бы я не была такой надежной, если бы не передавала ему столь старательно все послания Цилии до этого пагубного брака, может быть, дело бы и не дошло. И не было бы всех этих переживаний и страданий. Впрочем, — подумала она, — вряд ли это многое бы изменило. — Она вспомнила давний случай, когда, вернувшись в офис после обеда с обильной выпивкой, Сильвестр чуть было не поцеловал ее. Он был тогда на грани, но удержался, отстранился и так на этой грани и остался. Она постаралась убедить себя, что виной всему было слишком большое уважение, с которым он к ней относился, в действительности же его отталкивало ее желание верховодить и руководить. — Я слишком способная и надежная, — грустно сказала она себе, — и это стоило мне работы. А сегодня? Он просто никак не мог дождаться, когда я наконец уйду“.

Привычка заботиться об интересах Сильвестра никак не хотела умирать, а то, как он себя вел, освободившись от Цилии, было не только безответственным, но и опасным. Надо все-таки заглянуть в магазин на углу и посмотреть, что это за заведение, которое рекомендует своим клиентам уборщиц-цыганок. Она быстро зашагала к узкой дорожке, которая вела, петляя меж домов, на соседнюю улицу, а Морис Бенсон, прятавшийся за углом дома, в котором жил Сильвестр, последовал на некотором расстоянии за ней.

Считая, что он еще не совсем готов звонить по тому номеру, который ему дала Мадж Браунлоу, и исходя из предположения, что Сильвестр познакомился и подружился в поезде с Джулией, — а иначе с какой другой целью, если не с целью защитить ее, стал бы Сильвестр тогда, в Паддингтоне, сбивать его с ног? — Морис решил просто выждать, пока Сильвестр не выведет его сам на Джулию. Если бы его спросили, почему он заинтересовался Джулией и Сильвестром, то ему, конечно, очень не хотелось бы признаваться, что этот интерес вызван попыткой Сильвестра перехватить его мяч и тем, что Джулия, на его взгляд, была достаточно легким объектом шантажа. Только если бы на него уж очень сильно нажали, признался бы он и в том, что она интересовала его еще и с точки зрения секса. За Ребеккой он последовал без особенного энтузиазма, рассчитывая с ее помощью получить какие-нибудь полезные сведения о жизни Сильвестра.

Ребекка никогда раньше не ходила по этой дорожке, а поскольку район был ей незнаком, то магазин она нашла не сразу, а когда нашла, то не поняла, обрадовалась она или огорчилась. Заранее настроив себя на то, что это будет грязная полуразвалившаяся лавчонка, она была поражена, увидев перед собой чистый, ярко освещенный и уютный магазин. Внутри он был разделен на две половины — в первой размещались газеты и журналы, а также стояли морозильные шкафы для рыбы, мяса, фруктов и мороженого, а вторую заполняли стеллажи, на которых были красиво разложены различные экзотические бакалейные товары. Было уже поздно, магазины в это время обычно закрываются, но в магазинчике Пателя еще толпился народ. Хозяин — а кому другому могла принадлежать такая радушная улыбка! — стоял за конторкой, возле сверкающего никелем кассового аппарата. Безукоризненно чистая рубашка с высоким воротом подчеркивала своей ослепительной белизной коричневый цвет его лица и черноту волос. Брюки были так тщательно отглажены, что усиливали схожесть его тонких ног с бамбуковыми палками. Слегка склонившись над конторкой, мистер Патель беседовал с одним из покупателей. Другие в это время складывали свои покупки в проволочные корзины. Покупатели бесшумно скользили между нарядными, яркими стеллажами. Некоторые останавливались, встретив знакомых, обменивались приветствиями, негромко переговаривались. Это напомнило Ребекке атмосферу, царившую в магазинчиках маленького городка, в котором она выросла, где все, по крайней мере зрительно, знали друг друга.

К конторке подошла покупательница:

— Позвольте мне расплатиться, мистер Патель, я очень спешу. Сегодня к нам на ужин придет свекровь, а вы знаете, какая она! — Женщина нетерпеливо протягивала ему десятифунтовую банкноту. Она явно нервничала, но не сердилась.

— Заплатите завтра, — сказал мистер Патель, которому не хотелось прерывать беседу.

— Нет, нет, нет! — энергично запротестовала женщина.

— Хорошо. — Мистер Патель что-то крикнул через плечо и вернулся к прерванному разговору. Сквозь занавеску из нитей с нанизанными на них бусами и бисером, которая почему-то напомнила Ребекке Италию, в зал прошла маленькая женщина в цветастом сари. На руках она держала ребенка, сбоку, цепляясь за сари, семенил маленький мальчуган. Женщина улыбнулась, получая деньги, потом внимательно отсчитала сдачу и молча, смущенная от того, что не знает английского, протянула ее покупательнице. Та, удовлетворенная, крикнула: „Спасибо, миссис Патель! Спасибо!“ — и поспешила из магазина. Заметив, что ее муж все еще занят приятной беседой, миссис Патель осталась у кассы, чтобы принимать деньги и сдавать сдачу. Не желая, чтобы ее приняли за любительницу ходить по магазинам, ничего при этом не покупая, Ребекка прихватила проволочную корзинку и обвела взглядом стены в надежде увидеть ту доску объявлений, которой столь рискованно воспользовался Сильвестр. Потом принялась бродить по магазину, с изумлением рассматривая товары на полках. Очень многие из них были ей совершенно незнакомы, в то время как другие покупатели, она видела, деловито набивали свои корзины этими экзотическими продуктами, о которых она даже никогда не слышала. Она робко положила в корзинку банку чатни и пакет риса, потом, пройдя чуть дальше, взяла с полки пакет бомбейской смеси, и вот тут-то она и увидела наконец доску объявлений и начала пожирать глазами аккуратно написанные карточки. Объявления были примерно такие же, как и в ее родном городке. Кто-то хочет снять квартиру. Продаются кровати, а также машины, велосипед и детская двухместная коляска с откидным верхом. Свои услуги рекламируют массажист и рефлексолог. Было и объявление о гадалке. Такие же доски объявлений встречаются обычно в сельских магазинах. Единственное, что отличало эту, так это, пожалуй, не такое большое количество объявлений, предлагающих щенков, котят и белых крольчат. Зато, к ее удивлению, она нашла объявление, в котором призывали купить козу. „Должно быть, порядочная редкость здесь, в Челси“, — подумала она.